Провинциалка для сноба (СИ) - Волгина Надежда. Страница 37

Туалет стал именно тем местом, где Люда нашла прибежище. Она заперлась в кабинке, прислонилась к двери, закрыла глаза и какое-то время позволила слезам просто струиться по щекам. Молча, без всхлипов, пока их поток не иссяк, а влага не потекла из носа. И все это время она старалась ни о чем не думать и не вспоминать. Такая возможность у нее еще будет. А сейчас нужно просто разрешить организму оплакать незавидную участь. Потом она будет думать, много и усиленно.

Люда не знала, сколько прошло времени, не слышала, заходил ли кто еще в туалет, но постепенно слезы перестали течь, а из горла исчез этот огромный ком, что мешал дышать. Вот тогда она покинула кабинку и ужаснулась, взглянув на себя в зеркало. Тушь потекла, оставляя темные дорожки на щеках и разводы под глазами. Хорошо в этот момент никого не было, и она оперативно удалила следы горя с лица. Но не из души. Этим она займется потом. Главное, не думать об этом сейчас.

Конечно, с макияжем пришлось распрощаться. Нуда ладно, не беда. День можно побыть и бледной поганкой, хоть это и родит ненужное любопытство…

Додумать мысль Люда не успела — дверь распахнулась, и в туалет вошла та, кого она меньше всего хотела бы сейчас видеть. И конечно же, от проницательной Елены Сергеевны — главной кадровички не укрылся плачевный вид сотрудницы компании.

— Что с лицом? — остановилась та рядом с Людой, разглядывая ее в зеркале и хмуря брови. — Ты плакала?

— Нет, что вы! — энергично помотала Люда головой и как назло всхлипнула.

— Так-так… — пробормотала Елена Сергеевна. — Плакала, — кивнула самой себе. — Стой здесь, я сейчас! — строго велела тоном, ослушаться которого не рискнул бы никто. Эта ухоженная дама всем в компании внушала священный трепет, хоть практически никогда и ни на кого даже голоса не повышала. Но было в ней что-то… основательное, что ли. Люда и сама не знала, как к той относится. Благо, по работе им практически не приходилось сталкиваться. Так, разве что в кулуарах пересекались временами.

Получив приказ, она осталась добросовестно дожидаться кадровичку у раковины, пока та не сделала свои дела и не вернулась, чтоб помыть руки.

— Пошли, — поманила Люду за собой.

— Елена Сергеевна, у меня работы…

— Никуда твоя работа не денется, — все так же строго оборвала ее та. — А вот исповедь тебе сейчас точно не помешает.

В кабинет начальника эйчаров компании им пришлось прошествовать через строй любопытных взглядов всех сотрудников отдела. Люда встретилась глазами с Лерой, в которых явственно читался вопрос: «Что ты натворила?» Быстро пожав плечами и решив, что потом что-нибудь придумает в свое оправдание, Люда вслед за Еленой Сергеевной скрылась в ее маленьком и на удивление уютном кабинете.

— Пей, — поставила женщина перед Людой большую чашку источающего фруктовый аромат чая, — и рассказывай.

— Что рассказывать?

— Все, что считаешь нужным, — опустилась та на соседний стул. — В душу не лезу, своих проблем хватает. А вот все, что касается работы, касается и меня тоже.

Они сидели за небольшим круглым столиком у окна, за которым валил настоящий зимний снег. Легкий, пушистый и такой частый. За всеми хлопотами и заботами, переживаниями и влюбленностью Люда и не заметила, как наступила зима. Хотя, удивляться тут нечему — в середине ноября обычно так и случается.

— Алексей Витальевич с завтрашнего дня работает дома, хоум офис, — зачем-то пояснила она, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал.

— Теперь понятно, почему он заявился в офис в такую рань, — усмехнулась Елена Сергеевна и посмотрела на часы. Люда подумала, что наверное скоро начнется совещание, а она тут задерживает занятого человека. В который раз захотелось сбежать, сославшись на дела, но не получится — Елена Сергеевна уже позвонила Артему и предупредила, что вызвала Людмилу к себе по срочным кадровым вопросам. — Что ж, такое практикуется среди руководства. Что тебя расстроило в этой ситуации? — пытливо всмотрелась она в лицо Люды.

Что ее расстроило? И можно ли это назвать расстройством? Когда она чувствует себя растоптанной, а свои самые светлые эмоции попранными и запачканными. Ведь только что ей указали на ее место, хоть ни на чье она и не претендовала, ни о чем не просила и ничего не ждала. Разве что мечтала о таком, о чем и мечтать не стоило. Как оказалось, порой даже эта область бывает запретной.

Но всего этого она не сможет рассказать, да и не захочет. Когда-нибудь получится, наверное, справиться с душевной болью и забыть все эти сердечные переживания. Ведь не зря говорят, что время лечит. Вылечит и ее, а пока нужно найти в себе силы быть сильной, вот такая вот жизненная тавтология получается.

— Алексей Витальевич лично курировал мою работу с крупными клиентами, — начала она и замялась.

— И?.. — нетерпеливо поторопила ее Елена Сергеевна. — В чем проблема? Он же назначит тебе другого куратора.

— Назначил уже. Дмитрия Юрьевича.

— Даже так? Ну что ж, из рук высокого руководства ты перешла в руки не менее почетного сотрудника компании. Повода для горя не вижу, уж прости.

И тут Люда поняла, что назрела необходимость рассказать хоть кому-то малую часть того, что ее смущало в последние дни. Почему она должна покрывать этого ловеласа и пытаться справиться с ним сама? Не проще ли и честнее по отношению к себе же переложить часть проблем на чужие плечи. Тем более, если эти плечи имеют существенный вес в компании.

— Я не сомневаюсь в профессиональных качествах Дмитрия Юрьевича, — сделала вступление Люда, а потом как на духу и особо не выбирая выражений рассказала о приставаниях «почетного сотрудника компании» и о его угрозах в ее адрес.

— Вот же кобелино! — в сердцах воскликнула Елена Сергеевна, выслушав Люду не перебивая. — Прости меня господи, но этому пора положить конец, — возвела она глаза к потолку — Вот что, девочка! Я поговорю с Павловым. Не волнуйся, сделаю это в деликатной форме, но намекну что я в курсе событий, — успокоила она заметно разволновавшуюся Люду — Но и ты будь начеку Дело в том, что таких, как первый зам, не так-то просто наставить на путь истинный. За годы руководящей работы они привыкают к безнаказанности. В общем, будем думать, как решить твою проблему, — встала она, вновь посмотрев на часы. — Но приказы руководства не обсуждаются, ты же понимаешь. Тебе все равно придется работать с Павловым. Думаю, вместе мы с ним справимся, — оптимистично закончила Елена Сергеевна и велела: — Беги работай, а я опаздываю на совещание.

Побежать Люда точно не смогла, но в кабинет поплелась, по пути уговаривая себя выглядеть нормально, будто ничего и не произошло.

В обед получилось немного отвлечься от грустных мыслей. Лера рассказала ей, что в субботу они со Стасом ходили в кино, а потом еще долго гуляли по вечерней Москве и греться зашли в кафе, где и просидели до ночи. Люда, конечно же, порадовалась за подругу. Да и за Стаса тоже. Может хоть сейчас он всерьез увлечется хорошей девушкой, а не будет размениваться по пустякам, как выражается мама Люды, только потому что не может никому отказать.

— Слушай, а ты-то где ночевала? С банкета удрала… Нет, я конечно, не слепая, и вижу как к тебе относится большой босс. Да это все наши видят! Но ты же не с ним?.. Или с ним?! И как он, кстати?.. Ну ты понимаешь, — забросала ее вопросами Лера, не замечая, как с каждым Люда становится все мрачнее, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Впрочем, она готовилась заранее к тому, что уж подруге точно придется объяснить свое пятничное бегство из ресторана. И даже версию заготовила более-менее правдоподобную.

— Лер, я не с ним, — перебила она ту на полуслове, пока не услышала чего-то такого, с чем справиться уже не сможет. — Да, из ресторана мы ушли вместе. Погуляли, поели суши, ну как вы со Стасом. А потом я на такси отправилась домой.

Вопросы на этом не закончились. И атаку чужого любопытства Люде пришлось выдержать до конца. Но она справилась, прерывая на корню Перу каждый раз, как та пыталась заговорить о чем-то личном. В итоге вырисовалась версия, что Люду и Алексея связывают вне работы разве что менее деловые отношения, что им интересно обсуждать дела компании, и вообще ничего кроме дружбы между ними нет и быть не может. Поверила та или нет, это уже второй вопрос, но к концу обеденного перерыва любопытство ее было удовлетворено. А у Люду на душе стало еще паршивее, если такое только возможно. Мир окрасился в серые тона, и она не знала, как вернуть ему естественную расцветку.