Дети Сталинграда (Документальная повесть) - Сорокина Лилия Петровна. Страница 27

Галина Андриевская незаметно смахнула слезинку.

— Я тоже думала, не доживу до этой встречи — так хотелось всех увидеть… И как мы изменились…

— Постарели…

— Не постарели, а возмужали.

На следующий день уезжали из Дубовки, как из родной семьи, с желанием встретиться еще и еще раз.

К дню защиты детей, который отмечает мир каждое первое июня, в радиокомитете мне дают задание — подготовить передачу о детях Сталинграда. Как всегда, звоню своим старым, добрым друзьям.

Жене Жуковой (Струиной) ехать из Красноармейского района. Но она приезжает самая первая: такой уж у нее характер — обязательный.

В условленный час раздался стук в дверь, и я услышала певучий, наполненный радостью голос:

— К вам можно?

Это Женя! Замотанная и худющая, но энергичная, живая.

— Сегодня приезжают дочь с зятем в отпуск, — сообщает она.

Женя — бабушка. В этом качестве я еще ее не видела. Знаю только, что внучка на ее руках (дочь с мужем работают на Крайнем Севере). А ведь Женя сама работает и от общественной деятельности не отказалась — по-прежнему в профкоме объединения «Каустик». Если к этому еще прибавить и дачу, которой она занимается с удовольствием, то… где же она на все это берет время?

Засыпаю ее вопросами: кто должен встретить их, когда, где внучка, — и извиняюсь, извиняюсь за то, что заставила ее ехать в такую даль накануне таких событий.

Женя меня успокаивает, даже шутит:

— Все оргвопросы решила, не волнуйтесь: внучку взяли родители зятя, а встретить гостей успею. Не могла же я вас подвести и не приехать. Да и соскучилась очень. Женю Шаталину не видела целую вечность.

Женю Шаталину мы поздравили с получением новой квартиры. Стали в гости напрашиваться.

— Ой, девочки, мебель еще не купила. Деньги есть — времени нет.

Ее понять можно: после учебного года (Женя работает в школе) она едет на все лето воспитателем в пионерский лагерь. Работает, как всегда, ненасытно и хорошо, доказательством чего — грамоты, которые ей вручают после каждой лагерной смены.

Впервые увидела воспитанницу Дубовского детского дома Нину Каменецкую, маленькую, симпатичную женщину.

Она техник, работает в проектном институте уже пятнадцать лет. Институт выпускает проекты металлургических заводов для нашей страны, для Болгарии, Нигерии, Югославии. У Нины семья, дети.

Она тоже недавно получила благоустроенную квартиру, так что все в порядке.

— А я стала учительницей благодаря Людмиле Васильевне Корнеевой, — сказала Люся Самарченко. — Людмила Васильевна была моей любимой воспитательницей. Помню, у меня в детдоме затерялись валенки. Найти их среди сотен — дело нелегкое. Я заплакала. Людмила Васильевна подошла ко мне и спросила, в чем дело. Успокоила: «Да мы вместе найдем!» А я-то боялась, что она ругать меня будет. Она была у нас строгая, где надо, и одновременно добрая. Сейчас работаю инструктором производственного обучения водителей трамвая. Я отношусь к ним, как к нам когда-то Людмила Васильевна: строгий учитель и добрая мать.

Ребята приезжают из районов, они оторваны от родителей. Если неприятность какая, я успокою, поговорю, приведу к себе домой, как нас когда-то. При встрече мне всегда улыбаются, как мы до сих пор улыбаемся Людмиле Васильевне.

И опять все вместе листали рукописную книгу «История специального Дубовского детского дома».

— Раньше она не была такой старой и потрепанной… — сказала Женя Жукова. — Здесь много интересного, жаль, что мало отображен труд воспитателей… Только став взрослой, я поняла, как им было трудно! Они не считались со временем. Даже не подозревала, что у воспитателей существует рабочая смена. Второй воспитатель придет, а первый все равно не уходит, потому что кто-то в нем нуждается, Он не уйдет домой, если видит, что кто-то из ребят чем-то расстроен или у него не получается с уроками. И воспитатель сидит, как будто у него дома нет, семьи нет. Людмила Васильевна, помню, пока нас не уложит, не споет «баюшки-баю», домой не уйдет. Сама была молодая, но понимала, что детям ласка нужна.

И тетю Тоню вспоминаю, как она нас вкусно кормила. Бывало, придет вечером и спрашивает: «Дети, что вам на завтрак приготовить?» Это уже в лучшие времена, когда голода не было. А голод страшно вспомнить.

Было очень тяжело смотреть на сотрудников — они буквально пухли с голода. Помню, у нас колол дрова дядечка (забыла, как его звали), так он весь был опухший, топор еле поднимал, а дров наколоть надо много. А детей 3–4 раза кормили. Мы иногда кусочком своим делились… Я часто рассказываю своим девочкам на работе, как нам первый раз дали хлеба вволю, как на столы поставили полные тарелки.

Мы бросились к хлебу. Целые горки возвышались у каждого места. «Дети, не жадничайте! Съедите, мы вам еще дадим. Хлеба теперь будет вволю», — останавливали нас воспитатели.

— А помните… — снова вступает в разговор Женя Шаталина. — У нас был настоящий праздник, когда приезжали солдаты. Мы к нему тщательно готовились: все мыли, чистили. Мы были счастливы, ликовали. Среди гостей я всегда искала солдата, который был рядом с нами в окопах на берегу Волги, ниже завода «Красный Октябрь». Какой ад мы пережили, десятки раз умирая от страха, когда начиналась бомбежка! Нам, детям, в землю хотелось зарыться, как мышам, чтобы не слышать и не видеть того, что творилось вокруг. И вот советский боец утешал и успокаивал нас как мог, когда нам хотелось пить, он полз на берег Волги и в каске приносил драгоценную влагу. Я помню, как горела нефть в те страшные сентябрьские дни. Мы кричали от страха. Солдат крепко держал меня, лицо у него было спокойным. Он говорил мне: «Женя, неужели ты этого черного дыма испугалась? Посмотри вверх, куда дым идет… Женя, мы освободим Сталинград. Сталинград восстановят, но нас не будет в живых. Помянешь меня? Будешь приходить на это место?» Он назвал имена бойцов. К сожалению, я забыла. Но я каждый год 9 Мая прихожу на берег Волги. Напротив «Красного Октября» сижу долго-долго… Я всю жизнь буду благодарна солдатам, спасшим мне жизнь. Приходя на берег Волги, мечтаю встретить хотя бы одного, который был в тот день, когда горела нефть…

И была еще одна встреча…

И снова приехали детдомовцы. Из разных городов в летний свой отпуск в Дубовку. И опять волновались, то ли от радости, то ли от горьких воспоминаний, всю ночь просидели на берегу Волги, вдыхая прохладный речной воздух. И говорили, говорили, говорили…

Это, видно, надолго… На всю оставшуюся жизнь…

Хорошо сказала Людмила Васильевна Корнеева, Верно. Войну не выбросить из памяти тех, кого она опалила. Ради наших детей и внуков мы должны помнить о ней, чтобы никогда на их головы не упала ни одна бомба. Память живет в нас, детях Сталинграда…