Стылая (СИ) - Корнилова Веда. Страница 126

– Не знаю, что тут можно сказать... – подосадовала я. – Правда, мне знахарки как-то говорили, будто есть такое заболевание, когда человеку, чтоб выжить, надо пить сырую кровь, но ни с чем подобным я ранее не сталкивалась, а к тем разговорам знахарок и не прислушивалась – просто не надо было...

– А может, он вампир?.. – высказал предположение Якуб.

– Вряд ли... – покачала я головой, хотя, чего греха таить, я сама подумывала о подобном. – Он же ни в кого из нас не хотел вцепиться зубами, да и эти самые зубы у него самые обычные, ровные, без клыков...

Больше ничего сказать я не успела – неподалеку раздался вой. Понятно, здешнее зверье учуяло убитого животного, и уже собирается не упустить свой кусок добычи, и если мы не желаем, чтоб того добычи стало числом побольше, то нам надо срочно убраться в пещеру. Не говоря друг другу ни слова, мы припустили к входу в пещеру, стремясь как можно быстрей спрятаться за ее каменными стенами, а заодно отмечая про себя, что в той стороне, где лежит туша архара, становится шумновато...

В пещере уже горел огонь, и его яркие язычки несли покой и чувство защищенности.

– Где вы так долго ходите?.. – в голосе Павлена было раздражение. – Неужели не ясно, что сейчас снаружи находиться не следует?

– Вы слишком задержались, мы уже стали серьезно беспокоиться... – это уже произнес отец Витор.

– Извините, так получилось... – я поставила у стены две фляжки с водой, подумав про себя, что инквизитор не мог не обратить внимания на слова отца Витора. Ну, опять мне попадет.... – Теперь воды должно хватить до утра.

– Если, конечно, Якуб снова не станет готовить мясо с чесноком... – усмехнулся Коннел.

– Ага, можно подумать у меня сейчас было время на то, чтоб искать дикий чеснок... – забурчал Якуб. – И так хорошо съедите, без приправ, да и ко мне будет меньше претензий насчет того, что кто-то от жажды умирает.

– Знаете, я несколько опасаюсь – там, где мы оставили архара, сейчас собирается много зверья... – начала, было, я, но Павлен меня перебил.

– Так вот, чтоб это зверье не сунулось к нам сегодняшней ночью – для этого я поставил на вход нечто вроде отпугивающего заклинания. Запомните: если хотим жить, то ни один из нас этой ночью не должен выходить из пещеры, и уж тем более никому не следует пересекать линию входа. Надеюсь, это всем понятно?

Да все понятно, в том числе и то, что Пес Веры больше не скрывает то, что он владеет магией. Мне сейчас по этому поводу не хотелось даже ехидничать, я чувствовала радость уже по той простой причине, что мы находимся в относительной безопасности, что сегодняшняя ночь пройдет более или менее спокойно, и мы сможем хоть немного выспаться. Тем не менее, я все же не удержалась и спросила:

– А почему вы раньше не ставили никаких защитных заклинаний? Всем было бы куда спокойнее, да и лишний раз никто бы не подвергал себя никакой опасности.

– Когда мы только ступили на Птичью Гряду, мне не хотелось привлекать излишнего внимания к нашему отряду... – устало произнес Павлен. – А это бы обязательно произошло, если б я применил магию – вы просто не имеете представления, как хорошо ее чувствуют те, кто обладает запретными знаниями. Ну, а когда мы шли от пещеры колдуна, то у меня уже не было никаких сил, а те, что еще оставались, не имело смысла тратить без особой на то нужды.

А теперь, выходит, после того, как лишнюю порцию порошка проглотил, силы враз появились? Возможно, так оно и есть в действительности, только вот на моей родине за владение магией те же инквизиторы могут отправить провинившегося как в заточение, так и на костер. Впрочем, в данный момент я совсем не собираюсь по этому поводу вступать в долгие дискуссии, сейчас меня куда больше интересуют другие, куда более насущные вопросы. Глянув на принца Гордвина, который сейчас безмятежно похрапывал в самом дальнем углу пещеры на куче старого хвороста, я вздохнула:

– Жаль, что вы ему руки не связали. На всякий случай.

– Этот совершенно напрасно, он крепко уснул, и проспит до утра... – в голосе отца Витора вновь промелькнула все та же металлическая нотка. Так, похоже, что родственные чувства святого отца берут верх над его разумом. Ох, беда бедная с этими родственными узами...

– Отец Витор... – я попыталась пояснить свои опасения. – Прошу прощения, но после того, как я увидела то, как ваш брат пил кровь, у меня возникли вполне обоснованные сомнения в том, что действия молодого аристократа разумны, и что он вряд ли отдает отчет в своих поступках. Это ведь не заболевание, верно?

– Нет... – после долгой паузы Павлен покачал головой. – Все много хуже, вернее, подтвердились мои самые неприятные предположения. Одно из них состояло в том, что принца, если можно так выразиться, подсадили на кровь. Проще говоря, сейчас организм молодого человека сейчас настроен таким образом, что пока он не напьется досыта теплой крови – до той поры весьма высока вероятность того, что он сойдет с ума.

– Но почему?

– Объяснять сложно и долго, но постараюсь сделать это в упрощенной форме. Насколько я понял, этот самый Пшеран, чтоб его!, сумел связать воедино магией крови себя и принца Гордвина. Отныне принц стал послушной игрушкой в его руках, кормился его магической силой, и, по сути, стал частью своего друга-приятеля. В таких случаях подчиненный человек теряет себя как личность, и выполняет лишь желания и указания того, с кем навечно связан. Разорвать эту связь невозможно, и в таких случаях спасение одно – смерть.

– Вы хотите сказать – костер?.. – буркнул Коннел.

– И он тоже... – кивнул головой Пес Веры. – Не надо считать меня жестоким и бессердечным – я сталкивался с самыми разными проявлениями человеческой подлости, и понял одну невеселую вещь: иногда гуманней прибегнуть к ампутации, а не ждать, пока зараза расползется по всему телу. Отец Витор, не стоит закрывать глаза на очевидное – ваш брат уже совсем не тот человек, которого вы знали и любили. Более того – он опасен. Частенько тот, что кормится магией другого, проникается его идеями и начинает мыслить так же, как и тот, с кем он связан. Возникает нечто вроде паразитизма, и потому утрата своего... господина воспринимается немыслимо остро. Человек может даже умереть, если ему вовремя не оказать помощь.

– Точнее, если не напоить кровью?

– Это всего один из возможных вариантов. Короче, принц Гордвин был на надежном крючке у своего приятеля. Еще у меня есть все основания полагать, что с уже выбранного пути принц Гордвин не свернет.

– И давно вы поняли, что принцу нужна кровь?.. – поинтересовался Коннел.

– К своему стыду должен признать, что подобное дошло до меня не сразу, но когда я все же сообразил, в чем дело, то все сразу встало на свои места. Кровь нужна принцу Гордвину в первую очередь для того, чтоб придти в себя, немного ослабить стресс и приглушить боль потери друга. Без этого хм... живительного напитка он мог умереть в ближайшие сутки. Пьяницам для приведения себя в норму нужно вино, а таким, как принц Гордвин – кровь.

– И долго он будет под... хмельком?.. – съязвил Коннел.

– Несколько дней он должен быть вполне нормальным человеком... – инквизитор или сделал вид, что не заметил насмешки, или же настолько устал, что ему уже было все равно. – Или же принц может казаться таковым – тут ничего нельзя утверждать с полной уверенностью. Ну, а через несколько ней Гордвин начнет выходить из себя, срываться, грубить, мечтая лишь об очередном глотке крови. Повторяю: магия крови – страшная вещь, с ней уже ничего не сделать, можно только выкорчевать подчистую, только вот это получается далеко не у всех и не всегда.

– Но зачем все это было нужно чернокнижнику? Я имею в виду – зачем он так поступил с принцем Гордвином?

– Пока что я могу только строить предположения, а тут нужны факты. Мы же не знаем точно, какие планы строил чернокнижник. Когда вернемся домой, разберем все те бумаги, что я забрал в обители колдуна – тогда, надеюсь, мы многое узнаем...