Стылая (СИ) - Корнилова Веда. Страница 47

К тому же с наступлением темноты лес словно стал жить своей, особенной жизнью: почти затихли голоса птиц, зато на смену им пришли непонятные крики, стоны, жутковатые завывания, постоянный шорох в ветвях деревьев. Над нашими головами то и дело перескакивали с ветки на ветку какие-то звери, то и дело с дороги убегали непонятные животные, которых мы не успевали рассмотреть. Однако куда страшнее было то, что в кустах вдоль дороги то и дело стали светиться парными огоньками чьи-то красные и зеленые глаза. Я старалась не думать, кому могут принадлежать эти круглые яркие пятна, уж лучше считать, что здесь подобное в порядке вещей.

Однако внезапно я стала осознавать: лес впереди словно стал чуть светлеть. На мой удивленный вопрос проводник отвечать не стал – лишь буркнул что-то невнятное, однако через несколько минут мы оказались на большой поляне, посреди которой, к нашему удивлению, горел костер. Так вот почему стало немного светлее... Похоже, мы все же дошли до места отдыха! Ну, наконец-то, просто как камень с души упал! Правда, сейчас вокруг костра сидели, вернее, уже стояли люди, которые тоже никак не ожидали увидеть наш обоз, показавшийся из темноты. Сейчас у каждого из них находилось в руках оружие, и, похоже, наше появление не привело в восторг тех, кто находился на поляне.

– Эй, вы, стойте! – раздался чей-то требовательный мужской голос. – Кто такие, и что вам тут надо?

– Обоз из Сейлса, направляемся к Птичьей Гряде... – отозвался Коннел. – Просим разрешения присоединиться к вам и заночевать на этой поляне.

Верно, нам уже ранее говорили о том, что здесь уже сложились свои законы и правила, в число которых входит и довольно-таки настороженное отношение к незнакомым людям. Это вполне объяснимо: не сразу можно понять, что за народ пытается оказаться возле тебя, а в столь диких краях осторожность никогда не бывает лишней.

– А что это вы в темноте шастаете? – в голосе спрашивающего была настороженность.

– В дороге случилась непредвиденная задержка, и потому до этого места не сумели добраться засветло. Вот и брели в темноте, можно сказать, нога за ногу... А тот, с кем я сейчас говорю – это не Шерван?

– Он самый. А ты кто? Голос вроде знакомый...

– Я – Коннел, проводник. А с тобой, Шерван, мы с полгода назад сидели за картами, и, если мне не изменяет память, каждый остался при своих.

– Коннел? Хм... Подойди поближе! Еще ближе... О, Коннел, дружище, это и верно, ты!.. – голос враз подобрел. – А чего это тебя вдруг понесло к Птичьей Гряде? Ты же вроде хотел на родину вернуться?

– Увы, человек предполагает, а обстоятельства сильнее нас... Так мы можем подойти?

– Столько вас?

– Двенадцать человек и три телеги. Говорю же – обоз.

– Многовато, конечно, народу у костра окажется, ну да ладно. Заходите на поляну...

Находящиеся у костра люди встретили нас довольно настороженно, и их можно понять – в здешних местах к незнакомцам принято относиться без особого доверия – что ни говори, а народец в этих краях подобрался разный, и на родине кое-кто из этих людей не всегда являлся законопослушным гражданином. Впрочем, увидев меня, а затем и двух священников, находящиеся на поляне немного смягчились, и общая настороженность понемногу стала таять.

Впрочем, мне пока что было не до отдыха. Для начала погнала постанывающего от усталости Якуба готовить ужин: пускай отрабатывает свою дорогу, тем более что готовит он неплохо – об этом парень сам не раз хвастался. Потом задала лошадям корм, вновь проверила, как увязан груз... Почему я сама стала заниматься этими делами? А кого еще заставлять? Проводника нанимали не для этого, да он и сам явно не горит желанием помочь мне – не мое, дескать, это дело!, святые отцы и Павлен сейчас заняты разговорами у костра (это лучше, чем крутиться у меня под ногами), а что касается тех шестерых старателей, что идут с нами, так они соглашались охранять груз, а не взваливать на себя чужие обязанности.

Немногим позже, сидя возле потрескивающего огня, я как-то враз осознала, насколько устала за сегодняшний день. Достаточно сказать, что вначале мне даже не хотелось вслушиваться в то, о чем говорят сидящие у костра люди, лишь немногим позже стала понимать, что и мне следует вступить в разговор, ведь когда к тебе обращаются с вопросами, то поневоле надо отвечать, и, желательно, отвечать по делу. К тому же я, как единственная женщина, невольно оказалась в центре мужского внимания, так что не хотелось выглядеть перед ними невнимательной или раздраженной.

Как оказалось, находящиеся здесь люди – это десять старателей, которые возвращаются в Сейлс, рассчитывая на то, что в портовом городе сумеют сесть на корабль и покинуть Зайрос. Естественно, их интересовало, что сейчас творится не только в Сейлсе, но и на далекой родине. Мы не спрашивали, что именно эти люди искали в земле Зайроса, и что они сейчас несут с собой – здесь подобные вопросы считались верхом неприличия, и на них не станет отвечать ни один человек. Тем не менее, судя по отдельным фразам, я поняла, что большинство из этих людей покинули свой дом более года назад, и сейчас надеются на то, что после возвращения на родину неплохо заживут. Как видно, старатели уходят отсюда не с пустыми руками. Что ж, как говорится, по возвращении домой пошли вам Боги хорошую жизнь...

Однако нас куда больше интересовало то, что происходит в глубине Зайроса, и тут наши собеседники отвечали очень неохотно. Непонятно: то ли они мало что знают, то ли просто не желают говорить, или же вполне может оказаться так, что эти люди не хотят обсуждать некоторые вопросы в присутствии женщины. Ну, раз так, то я решила отправиться спать сразу же после ужина, приготовленного недовольным Якубом – пусть мужчины поговорят без меня, а заодно определятся с очередью на дежурство: в этих краях нельзя обходиться без караульных, тем более ночной порой, ведь за беспечность тут платят очень дорого.

Тут выяснилось, что и с ночевкой здесь тоже все не так просто. Прежде всего, в этих местах никто не ложится на землю, подстрелив всего лишь плащ, потому как по ночам тут появляется большое количество всякой ползающей гадости. Если не хочешь, чтоб во сне тебя цапнула какая-нибудь змея или ядовитая ящерица, то надо уложить на землю вокруг себя толстую веревку из конского волоса, а самому лечь внутри этого круга, причем желательно, чтоб веревка была двойная, и как можно более грубая. Почему именно из конского волоса? Да просто именно через нее не переползают никакие местные гады.

Теперь мне понятно, отчего эта жесткая и колючая веревка пользуется таким спросом в Зайросе – когда я забивала трюмы «Серой чайки», надо было бы этой грубой веревки еще больше прикупить... Хотя уж куда больше – считай, я в нашем городе эту самую веревку со всех складов подчистую выбрала, но зато здесь сумела взять на ней очень даже неплохую прибыль. Это надо будет запомнить на будущее... Святые Небеса, о чем только я думаю?! На какое еще будущее? Да мне и после одного рейса в Зайрос воспоминаний хватит на всю оставшуюся жизнь!

Утром мы распрощались со старателями, и, глядя на то, как эти люди уходят по направлению к Сейлсу, мне вдруг очень захотелось пойти вместе с ними, только вот, увы, это невозможно. К тому же перед тем, как распрощаться, несколько старателей посоветовали мне вернуться назад – мол, молодой женщине не место в этих диких местах!.. Ох, лучше б вы это нашему господину инквизитору сказали...

К сожалению, сразу отправиться в дорогу нам было никак нельзя: оказывается, около этой поляны заканчивались земли одного племени, и начинались владения другого, то есть для начала следовало отнести к краю поляны очередной мешок с товарами.

Когда же проводник вернулся к нам, я спросила:

– Господин Коннел, что произошло? Только не надо говорить мне, что все в порядке. Я не знаю, о чем ночью вы беседовали со старателями, но этот разговор вас встревожил.

– А вы что, не сводите с меня глаз? – усмехнулся Коннел. – Ни днем, ни ночью? Надо же, я и не знал, что произвел на вас столь сильное впечатление.