Моя война (Документальная повесть) - Бочкарев Михаил Александрович. Страница 27

Читая эти строки, я испытывал огромное чувство радости и гордости оттого, что и мой вклад есть в эту победу. За участие в боях я был награжден орденом Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степени, медалью «За оборону Советского Заполярья».

Встречая и провожая союзные конвои

Одной из основных задач Северного флота в годы войны была защита северных морских путей сообщения. Для охраны союзных и своих конвоев от нападения подводных лодок и авиации противника привлекались все наличные силы и средства флота. Особенно много сил выделялось для обеспечения союзных конвоев, которые всегда подвергались атакам противника с воздуха и из-под воды. Активное участие в этом принимали «морские охотники», которые производили поиск подводных лодок и плавающих мин на подходах к Кольскому заливу.

После изгнания немецких захватчиков из Советского Заполярья в октябре 1944 года противник значительно увеличил количество своих подводных лодок для нападения на любые конвои в зоне Северного флота. Только на подходах к Кольскому заливу постоянно находилось до семи немецких подводных лодок, которые действовали одиночно и в группах. Возросли потери в конвоях.

4 декабря 1944 года командующий флотом в связи с возросшей активностью немецких подводных лодок приказал производить поиск подводных лодок на Кильдинском и Териберском плесах ежедневно, а также усилить непосредственное охранение конвоев. Это еще более повысило напряженность в использовании противолодочных сил флота, в том числе и «морских охотников», многие из которых к тому времени требовали серьезного ремонта. Проводка каждого союзного конвоя стала крупной операцией с привлечением разнородных сил флота. Чтобы показать, насколько сложной была обстановка проводки союзных конвоев только на подходах к Кольскому заливу, приведу лишь два эпизода, в которых мне довелось участвовать.

17 февраля 1945 года из Кольского залива выходил союзный конвой в составе тридцати транспортов, четырех танкеров, двух авианосцев, десяти миноносцев и двух корветов. Из состава Северного флота выход конвоя обеспечивали эсминцы «Живучий» и «Жесткий», сторожевой корабль «Гроза», три тральщика, пять торпедных катеров, два больших и три «морских охотника».

Когда все транспорты и корабли вышли из Кольского залива и выстроились в походный ордер, конвой был атакован вражескими подводными лодками, использующими новые акустические торпеды. Одна из торпед попала в кормовую часть английского корвета «Ларк», которая оторвалась и затонула. Взрывом торпеды были выброшены за борт несколько матросов. Это заметили с «морского охотника» МО-434, находившегося ближе других кораблей к атакованному корвету. Командир катера старший лейтенант Владимир Кондрашов немедленно увеличил ход до полного, подошел к корвету и поднял из холодной воды матросов, которые с трудом держались на плаву. При этом особую сноровку и расторопность проявили боцман катера старшина 1 статьи Василий Филенюк, командир отделения комендоров старшина 1 статьи Ликарион Воронцов и строевой краснофлотец Иван Попов.

За действиями кораблей и судов по оказанию помощи корвету и спасению выброшенных за борт моряков наблюдал командующий Британским отечественным флотом адмирал Мур с флагманского авианосца. Он прислал радиограмму на имя командующего Северным флотом адмирала А. Г. Головко следующего содержания: «Желаю выразить свою признательность за быстроту действий вашего „охотника“ при спасении двух человек, выброшенных за борт, когда был торпедирован британский корвет „Ларк“».

Англичане сняли с носовой части торпедированного корвета личный состав, а подошедшие буксиры М-12, М-2 взяли ее на буксир и привели в Мурманск.

Вскоре из состава этого конвоя немецкой подводной лодкой был атакован и потоплен второй английский корвет «Блюбел». Когда конвой находился севернее острова Кильдин, его снова атаковали немецкие подводные лодки. Акустическая торпеда попала в корму транспорта «Томас Скотт», который потерял ход. Подошедший к нему М-12 взял транспорт на буксир и направился в Кольский залив в сопровождении двух эсминцев, сторожевого корабля, трех тральщиков, двух «больших» и двух «малых охотников». К этому времени резко усилилось волнение моря. На подходе к мысу Сеть Наволок «Томас Скотт» на волне разломился, кормовая часть быстро затонула, а вскоре та же участь постигла и носовую часть. Команда транспорта была снята «морскими охотниками».

20 марта 1945 года союзный конвой в составе двадцати транспортов, трех танкеров, двух авианосцев, крейсера, девяти эсминцев, восьми корветов на подходах к Кольскому заливу был многократно атакован немецкими подводными лодками. Одна из торпед поразила американский транспорт «Хорейс Бушнел», который потерял ход. Его остались охранять три английских эсминца в ожидании подхода буксира М-12 из губы Могильная в Кильдинском проливе, который благополучно отбуксировал поврежденный транспорт в бухту Териберскую в охранении трех «морских охотников» и двух торпедных катеров. Завести транспорт в бухту помогло спасательное судно «Память „Руслана“».

В шести милях к северу от острова Кильдин был атакован вражеской подводной лодкой и поврежден торпедой другой американский транспорт «Томас Дональдсон». К нему подошли два английских корвета, один из которых взял его на буксир, но вскоре буксирный трос оборвался, после чего корвет снял с транспорта команду и ушел к конвою. К этому безлюдному «Томасу Дональдсону» был послан буксир М-35, который в охранении «морских охотников» начал буксировать поврежденный транспорт в Кольский залив. Однако спасти его не удалось — через три часа после начала буксировки он затонул в пяти кабельтовых от острова Кильдин.

Захождение

На Северном флоте в годы войны большой популярностью и известностью пользовался командующий флотом адмирал А. Г. Головко. Его любили и уважали за простоту, доступность, внимание и заботу о личном составе флота, особенно о командных кадрах, которые он учил и воспитывал. Расскажу об одном поучительном случае, произошедшем со мной в марте 1945 года.

Один из «морских охотников» в течение почти всей войны всегда стоял в готовности у причала в Полярном, обогревался паром от рядом стоящего буксира. Чаще всего такой катер использовался для доставки высоких флотских начальников по срочным делам. В то время я исполнял должность командира отряда «морских охотников», а дежурным катером из этого отряда был МО-423. Командир катера внезапно заболел, лег в госпиталь, и мне пришлось его заменить, так как помощник командира лейтенант Николай Спиридонов, недавно назначенный на должность, еще не был допущен к самостоятельному управлению катером.

На этот раз экстренный выход был вызван чрезвычайным происшествием, случившимся с караулом, охранявшим торпедированный американский транспорт, который 20 марта привели наши буксиры в Териберскую бухту и поставили там на отмель. Охрана этого транспорта была возложена на караулы, выделяемые из личного состава береговой артиллерийской батареи, расположенной поблизости. И вот оттуда сообщили, что прибывшая на транспорт очередная смена караула обнаружила весь состав сменяемого караула мертвым. Как потом выяснилось, караульные нашли на транспорте банку со спиртом и выпили. Это действительно был спирт, только метиловый.

Для расследования этого происшествия командующий флотом послал в Териберку на дежурном МО-423 коменданта береговой обороны флота генерал-майора артиллерии Кустова.

Погода была на редкость благоприятной для перехода. После выхода из Кольского залива, когда катер лег на курс в Кильдинскую салму, я пригласил генерала в кают-компанию на чай. Но он отказался и остался на мостике. Пока я чаевничал, произошло злополучное нарушение, о котором доложил помощник командира, когда я после чаепития поднялся на ходовой мостик.

При подходе к губе Западная Долгая, где базировались торпедные катера, оттуда на большой скорости вышел ТКА под флагом командира бригады и лег на встречный курс. По непреложному морскому закону и этикету на «морском охотнике» должны были сыграть сигнал «Захождение» горном, а при его отсутствии — боцманской дудкой или корабельным свистком. По этому сигналу личный состав на верхней палубе становится по стойке «смирно», а командный состав, кроме того, прикладывает правую руку к головному убору для приветствия. Лейтенант Спиридонов знал об этом ритуале, но не сыграл «Захождение», посчитав, что у него на борту генерал, а он старше капитана 1 ранга. Выслушав этот доклад, я в присутствии генерала указал лейтенанту на его оплошность, но не придал случившемуся должного значения.