Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка (Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна. Страница 17

— Ну как, живы-здоровы? Корыто не перевернулось? В камышах не застряли? — крикнула она ему. За каждым ее вопросом следовал короткий нервный смешок.

Молларт не ответил. Подойдя к Бените, он стал смотреть, как она трет тряпкой с песком горлышко молочного бидона — руки ее от холодной воды опухли и покраснели.

— Линду Лаурисоо видели?

Молларт кивнул.

— Знаете, что сделала Линда, когда ее вызвали в волостное правление за невыполнение норм по сдаче яиц? Она вам не рассказывала? Явилась к заведующему сельским хозяйством с курицей под мышкой, кинула ее на стол и говорит: «Сами, мол, выньте из нее яйца, меня-то чего терзаете!»

Молларт не засмеялся.

Глаза у Бениты стали настороженными.

— А как Элла? Место зятя не предложили? Приданого не показали? У нее привычка перед каждыми штанами открывать сундуки и вытаскивать оттуда все свое добро. Не может же не ошеломить человека такое богатство! Одних только шелковых одеял у нее шесть или семь, пуховых подушек и постельного белья дюжинами. Даже воротник из опоссума есть. Правда, в деревне говорят, что моль за это время проела в нем ходы.

Бенита, смеясь, закинула голову. Она с грохотом швырнула крышку на вымытую посудину и ополоснула в корыте руки. Затем сняла с гвоздя на стене конюшни жестяную трубу с воронкой, подставила ее под носик насоса и принялась качать воду из колодца в бочку.

— Разрешите, — неуклюже пробормотал Молларт. Бенита отодвинулась, и Молларт, опершись больной ногой о низкий колодезный сруб, принялся за работу.

— Элла не изображала Еву? Не предлагала яблоко с дерева? — спросила Бенита, пряча озябшие руки под мышки.

— Почему вы такая злая?

— Да нет, — уклонилась от ответа Бенита. — Просто неважный характер. Вот Элла, она со всеми ладит, даже койгиский Арвед со всеми своими потрохами у нее в руках.

Молларт пристально посмотрел на Бениту.

— Впрочем, откуда вам знать, кто такой койгиский Арвед, — смущенно произнесла Бенита. — Право, я, как настоящая деревенская женщина, думаю, что мир кончается там, где кончается лес, потому что за лесом у нее нет ни одной знакомой семьи. Что же касается Арведа, то он — баловень судьбы. Он — единственный в нашей деревне имеет собственную молотилку. Щедр на обещания. Я созывала трижды из-за него работников на толоку, готовила еду-питье. На четвертый раз соблаговолил прибыть. С ним даже такой нетерпимый человек, как я, не в силах поссориться.

— В Сылме молотилка ни к чему, там хлеб не выращивают, — усмехнулся Молларт и отошел от насоса — бочка уже до краев наполнилась водой.

— Койгиский Арвед ведает сельским хозяйством в нашей деревне, — пояснила Бенита. — За хорошее вознаграждение его легко… — Бенита недвусмысленно рассмеялась, — одним словом, его легко купить. Сократит норму лесопоставок или подвозки гравия, зажмурит один глаз, когда зайдет разговор о количестве скота, ну и вообще…

— Я также видел хозяйку Веэрику, — прервал Молларт Бениту. Глаза ее тотчас же сузились.

На дворе появился Купидон. Он понуро брел меж хуторских построек, боднул стиральное корыто, прошелся перед носом у собаки и несколько раз скакнул, чтобы попугать куриц. Затем подошел к колодцу и с любопытством оглядел Молларта и Бениту. Вытянутые вперед, словно для поцелуя, губы барана делали его очень похожим на человека, настороженные глаза смотрели умно. Обойдя вокруг Молларта и Бениты, Купидон направился к лестнице, которая вела на сеновал, и стал подбирать упавшее из люка сено.

— Купидон окольцевал нас, — серьезно сказала Бенита.

— Как нам выбраться из этого кольца, — пробормотал мужчина и улыбнулся.

— Купидон понимает, что конец его близок, — с грустью сказала Бенита, избегая взгляда Молларта.

— Хорошо, — решительно сказал Молларт, — спасибо за ночлег, мне пора, я уже и так…

— Я прошу вас, — заволновалась Бенита, — будьте так добры, осмотрите заодно и наших лошадей.

— Может быть, вы сами знаете, что с ними? — нелюбезно произнес Молларт.

— Не совсем точно, — не дала сбить себя с толку Бенита. — Мерина, что помоложе, мучает лишь лень, а старый действительно беспокоит меня. У него астма. Посмотрите, пожалуйста. Отец как раз привел лошадей с пастбища в конюшню. Я ждала вас, надеялась, что вы не откажете. Мне жаль старого мерина, он так отощал.

В дверях конюшни на Молларта пахнуло сухим теплом.

— Вот тот, светлый, — показала Бенита на буланого мерина. — Когда-то ходил под седлом, привык к легкой жизни. До сих пор дурные замашки у этой бестии, никак не хочет образумиться. Попробуй-ка поймать его в поле, если нет с собой хлеба! Иной раз отец хватал с земли конское яблоко и протягивал ему. Теперь мерин не доверяет, правда, подойдет поближе, вытянет шею и понюхает, что у тебя в руке. Особенно артачится во время сенокоса, не по нраву ему в жару шагать перед косилкой. Пойдешь, бывало, утром за ним, а он забьется в кустарник, что на краю пастбища, зовешь его, зовешь, осипнешь вся — ни в какую не идет. Овес есть — тут у него прыти хоть отбавляй, и гулять любит зимой.

Бывшая верховая лошадь скосила глаза на Бениту и запряла ушами, словно рассердись на нелестный отзыв о ней хозяйки.

Бенита провела ладонью по крупу мерина и подошла ко второй лошади.

— Ох ты, болтушник мой, — сказала она гнедому мерину.

Молларт тоже подошел поближе и встал с другого бока мерина. Поверх черной гривы мерина ему видны были глаза Бениты.

— Никто его без корма не оставлял, да и работой не перегружал, а ребра торчат, делай, что хочешь. Ничего удивительного, овес и сено он есть не может, как только пыль попадет в горло, начинает задыхаться. Вот и делаю ему болтушку из муки и картошки, как поросенку, хотя кормить рабочее животное таким пойлом вроде бы и стыдно. Хороший характер у него, послушный, работяга, не упрямится. Как позовешь, подходит и хлеба не требует, с понятием лошадь. Как-то я везла сено с острова на реке и вдруг, только мы выбрались на берег, воз накренился, сама я успела спрыгнуть и никакой беды не случилось. А понеси лошадь, воз опрокинулся бы и все сено уплыло бы вниз по течению. Но она терпеливо стояла на месте, пока я бегала за подмогой. Этого мерина я со спокойной душой могла оставить одного. У него ума побольше, чем у иного человека.

Бенита нашла в кармане краюху хлеба и на ладони протянула ее гнедому. Для буланого это не прошло незамеченным, и он потерся губами о локоть Бениты, тоже требуя лакомства.

Бенита улыбнулась.

Она словно забыла, что привела врача на конюшню для того, чтобы он определил болезнь гнедого и дал совет.

— Вы считаете, что Купидона надо прирезать? — внезапно спросила она Молларта.

Молларт увидел в глазах Бениты тревогу и, помедлив, ответил:

— Лечить нечем. Купите вместо него в деревне племенного ягненка, — посоветовал он.

— Я не могу убить Купидона, — грустно проговорила Бенита. — Это очень трудно.

— А разве отец ваш не справится? — удивился Молларт.

— Нет-нет, вы меня не так поняли, — улыбнулась Бенита и ничего больше не добавила.

— Бенита! — послышалось в дверях конюшни. Это была старая хозяйка Минна. Она смерила Молларта подозрительным взглядом, и его вдруг охватило смутное чувство вины. Он заметил, что и Бенита смутилась.

«Последний срок убираться отсюда», — подумал Молларт и, прихрамывая, вышел вслед за женщинами во двор, яркий дневной свет, ударивший в глаза, заставил его зажмуриться.

В доме хлопнула дверь, и Молларт остался один. Над хутором стояла та же призрачная тишина, что и в день его приезда. Ему казалось, что он пробыл в Рихве целую вечность, хотя с момента его прибытия прошло не больше суток. Молларт медленно поплелся на выгон за лошадью, хотя безмолвие, стоявшее на рихваском дворе, казалось зловещим и торопило поскорее покинуть эти места. В самом деле, давно пора уходить отсюда, но что-то удерживало его. Превозмогая себя, Молларт все же в конце концов запряг лошадь, и телега покатилась к сараю. Здесь Молларт остановил своего хромоногого.