Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка (Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна. Страница 47

Бенита стояла как вкопанная, не зная, что предпринять. Она украдкой смотрела через плечо туда, где, прислонившись к лестнице, стоял хромой мужчина. Молларт следил за королем быков Мадисом и не видел вопрошающего взгляда женщины. Подошедшие позже беженцы — мужчины и женщины — молчаливой кучкой встали в сторонке, точно не считали себя вправе принять участие в общем веселье.

Бенита, словно защищаясь от самой себя, нахмурилась и, подавив в себе чувство долга, не последовала в хлев за кулливайнуской Меэтой.

Заморыш Карла, который все еще суетился под носом у быка, волоча за собой кнут, вдруг сорвался с места. Согнувшись, он подбежал к задку телеги, вытянул вперед руку, сжатую в кулак, и подтолкнул воз.

— Сдвинетесь ли вы наконец с места! — крикнул он тоненьким голосом.

Йоссь выхватил из рук Карлы кнут и начал хлестать быка Мадиса.

И бык взял с места.

— Эстония, живет в тебе еще твой мужественный дух! — во все горло заорал Парабеллум.

Какой-то растрепанный паренек появился в дверях дома. Через мгновение на двор Рихвы высыпала шумная ватага ребят. Почти ничего не видя спросонья и тыкаясь головами в животы взрослых, они припустили за телегой и, ухватившись за ее задок, повисли на нем. Ребячья стая, визжа от восторга, то рвалась на звенья, то снова соединялась. Намного более проворные, чем медлительный бык, дети забегали вперед и скакали перед самым носом Мадиса. Малыши носились без штанов, босиком — в том виде, в каком они выскочили из постелей.

— Да здравствует молодость, наше будущее! — закричал Йоссь и помахал кнутом.

Заморыш Карла, толкавший телегу, упал рядом с кучей торфа. Он тщетно силился встать. С трудом приподнявшись на колени, он пополз в сторону изгороди. Однако, как ни крепился, доползти все же не успел и, согнувшись, оправился на глазах у всех, неподалеку от торфяной кучи.

Приободрившись, Карла с блаженной улыбкой на лице отправился догонять веселую компанию гуляк.

Кнут Йосся, описывая в воздухе широкие круги, опускался на спину быка. Еще недавно возбужденный Мадис, вновь обретя достоинство породистого животного, полностью игнорировал своего нетерпеливого хозяина. Бык шел медленно, ровным размеренным шагом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем телега прогромыхала мимо риги. Тем неистовее веселились ездоки — гам, крики и пение разносились далеко над полями Рихвы.

Солдатик растянул мехи аккордеона и хриплым голосом затянул новую песню:

— В углу мешок качается, цимм-ай, руули-ралла.

Разиня Эльмар заткнул музыканту глотку, сунув ему в рот горлышко бутылки с самогоном.

От беззвучного смеха лицо у Леа Молларт пошло пятнами.

Бык, мотая головой, шел вдоль кустов черной смородины, впереди был перекресток, и Йоссь, с трудом сохраняя в телеге равновесие, стал протискиваться вперед. На одном из ухабов Йоссь, ища опоры, схватил Эльмара за нос. Злобно огрызнувшись, Эльмар ударил приятеля в живот. Йоссь подался вперед и торсом ткнулся в бычий зад. Но поскольку он все равно намеревался взгромоздиться на быка, то стал упрямо карабкаться на него, пока не залез.

Бык взревел, его беспокоил груз на спине, и он делал резкие прыжки, чтобы стряхнуть с себя Йосся.

Йоссь лежал животом на спине у быка и орал:

— Карла, держи быка!

Леа Молларт испуганно визжала.

Щупленький Карла повис у быка на рогах и болтал ногами.

Леа Молларт продолжала в страхе вопить даже после того, как Мадис остановился и Йоссь слез с него.

В утренней тишине далеко вокруг разносилась ругань хозяина Рихвы. Он отпихнул Карлу, взял Мадиса за ярмо и вывел на большую дорогу. Затем «лесные братья» снова залезли в телегу, и солдатик стал перебирать клавиши в поисках новой мелодии.

Но едва сделав несколько шагов, бык остановился. Он повернул голову, зафыркал и замахал хвостом.

Кнут Йосся снова описал в воздухе широкий круг, но бык стоял с безучастным видом и не трогался с места. Он опять обернулся и угрожающе запыхтел.

Люди, стоявшие в воротах и с любопытством наблюдавшие за поведением быка, подвинулись вперед, чтобы лучше видеть. Детвора, бежавшая до этого за телегою, рассеялась. Мальчишки нырнули в кусты черной смородины.

— Это точь-в-точь как с нашей кирхой… — произнесла сильная половина унылой пары.

— Что там у них стряслось? — недоумевала Армильда.

Лицо унылого мужчины расплылось в широкой улыбке. В эту минуту его интересовала только собственная история, которую он собирался поведать.

— Когда-то мимо нас проезжала Екатерина, — начал он и подмигнул Армильде, — и увидела она, что кирха наша куда как плоха. Женщина она была добрая и потому тут же дала штоф золота на постройку нового храма божьего. Ну, Екатерина поехала дальше, а пастор и помещик повздорили. Один хотел, чтобы кирха была поближе к имению, другой требовал, чтобы святую обитель воздвигли в центре поселка. В конце концов какой-то умный мужик посоветовал, дескать, чего это вы, господа, попусту спорите — запряжем быка в телегу, нагрузим воз камнями и пусть себе шагает. Там, где бык остановится, там и быть кирхе. Наложили полный воз камней, и бык попер. Это был огромный и сильный бык, в наше время таких уже не водится, так вот он до тех пор шел, пока на пути ему не попался пруд. После народ смеялся, дескать, бык оказался куда умнее и пастора и помещика, понял, что святая обитель только выиграет в красоте, ежели будет смотреться в пруд.

— Ты что болтаешь? — замахала руками жена. — Может, русские уже здесь, с чего это все пялят глаза на мост?

— Господи, а что, если правда? — подходя к ним, пробормотала Минна и сложила руки на груди.

Даже Молларт покинул свое место у лестницы и подошел к воротам.

— Одного седла не хватило, — шепнул он Бените.

Хотя волнение, охватившее всех, передалось и Бените, она не могла не улыбнуться.

Спрыгнув с телеги, Йоссь завернул быка к дому. Дорога была узкая, и одно колесо застряло на обочине канавы. Заморыш Карла попытался подтолкнуть телегу плечом, но у него не хватило сил.

Дети, шнырявшие меж кустов и лип, тоже смотрели на мост, но по их виду нельзя было понять, кто едет оттуда.

Рига ограничивала поле зрения людей, толпившихся в воротах, а выйти поглядеть на большую дорогу у них не хватало смелости — сомнения и страх пригвоздили людей к месту. Армильда только тихо охала и причитала:

— Какая нелегкая понесла этого Яануса! Только и делает, что чешет вокруг! Что и говорить — цыганская кровь.

Эльмар, Карла и Йоссь вытащили телегу из канавы на дорогу. Остальная публика продолжала сидеть в телеге и галдеть. Йоссь, понукая Мадиса, заставлял его шагать к дому, но бык задрал голову и фыркал. Он и на этот раз игнорировал приказы царя природы.

Люди в воротах прислушались. Грохота военных машин не было слышно. Кто бы это мог быть?

Из-за риги показалось стадо.

Черно-белые коровы потянулись вдоль дороги к липам. Серый угол риги, деливший надвое поле зрения толпившихся во дворе людей, казался гигантскими воротами, откуда выходило огромное стадо.

Бык Мадис, врезавшийся вместе с телегой в стадо, разделил его на две части. Одни остались на краю поля, другие побрели через дорогу на луг. Веселые гуляки, проклиная злую судьбу, сгрудились около лип. Они стояли с покорным и безучастным видом, словно готовились бесславно погибнуть, став жертвой коровьих зубов, если б только этих животных интересовало человечье мясо.

— Гляди, — с радостным удивлением воскликнула Армильда.

Мощный бык окончательно смешал коровье стадо. Несколько коров свернули на дорогу и поплелись к риге.

Кулливайнуская Меэта, процеживавшая у колодца молоко, держа в руке подойник, подошла к воротам и озабоченно сказала: