Санкт-Петербург на Дону (СИ) - Лебедев Александр Александрович. Страница 3

Напряжение повисшее среди гостей сразу же пропало.

— Здоровье Его Величества! — выкрикнул Лефорт и поднял чарку с вином.

Все присутствующие радостно поддержали.

— А ты, Аннушка, хочешь большой, но чистой любви?

Анна скромно уставилась в пол, всем видом показывая, что только об этом и мечтает.

— Тогда давай, веди, где тут у вас кровать стоит.

В Кремль Пётр вернулся уже к обеду, уставший и довольный. По дороге зашёл к знакомому кукуйскому ювелиру и купил жене в подарок золотую цепь с кулоном. Несмотря ни на что, личная жизнь не должна мешать государству, а семья у Петра стала в первую очередь государственным делом.

На следующее утро Пётр проснулся расстроенным. Ему приснился текст, написанный странными буквами, вроде по-русски, а вид букв наподобие английских газетных.

Текст гласил: «А вот в Википедии написано: Пётр непременно женился бы на Анне Монс, если бы эта иностранка искренне ответила на ту сильную любовь, которую питал к ней царь. Но она, хотя и оказывала ему свою благосклонность, не проявляла нежности к этому государю. Более того, есть тайные сведения, что она питала к нему отвращение, которое не в силах была скрыть. Государь несколько раз это замечал и поэтому её оставил, хотя и с очень большим сожалением. Но его любовница, вследствие особенностей своего характера, казалось, очень легко утешилась».

Уже привыкший доверять своим озарениям Пётр решил, что раз такое дело, эта курва у него своё получит.

III

— Макарка, неужели всё так уж плохо?

— Да уж привыкли, Пика, вроде теперь этот бардак считаем как обыкновенная жизнь.

Двое стрельцов беседовали у костра, один из них поднялся и подбросил ещё сушняка. В зерновом обозе, который направлялся из Суздаля в Торжок все уж давно спали, только эти Макарий и Евлампий несли ночную стражу.

— Как можно привыкнуть, что люди из-за старой веры сами себя в срубах сжигают?!

— Ну, ты брат тоже скажешь, такое не каждый день бывает. Обычно станется, что успевают изловить, — успокоил сослуживца стрелец.

— А потом их куда? — не унимался Евлампий.

— Кнутом бить или ещё какую казнь применят.

— Тьфу ты, пропасть…Евлампий с досады хлопнул ладонью о землю, — так у вас там половину народу перепортят, да только ли у вас…

Не спалось и дьяку Преображенского приказа. Лёжа под телегой, он, по привычке, слушал. «Об таких разговорах среди служивых не грех и донос подать», подумал он.

Пётр читал доклад о раскольниках, от раздражения покусывая ус. Сколько народу отвлекает от государственных дел эта проблема! Сейчас вместо боевой и политической подготовки государевы люди гоняют раскольников. А те, вместо повышения благосостояния царства, отлынивают от работы. С этим надо что-то делать, срочно. Как на зло, в голову ничего не идёт!

Причём царь точно знал, что искоренить старообрядчество не удастся никогда, все усилия и затраты, в конечном счёте, напрасны, даже скорее вредны. В будущем же, это тоже у него в голове было, особенного противостояния между старым и новым обрядом нет. Гоняя у себя в мыслях клубок этих противоречий, Пётр до того разошёлся, что вместе с усом куснул себе и губу, да так сильно, что аж взвыл и перед глазами потемнело.

— Ууу!!! Грёбаный Экибастуз!

В палату тут же вбежали трое слуг из людской.

— Чего изволишь, батюшка?

Но Пётр не обратил на них внимания, а слушал, как в помутнении у него перед глазами, невысокий курносый человек громко диктовал, звук его голоса многократно отражался от высоких потолков и было сложно что-то понять, но Петру удалось разобрать:

…Павел Божьей милостью Император Всероссийский…указ о единоверии…считать яко не бывшие… подписано 27 октября 1800 года…

— Значит, есть возможность примириться всем, — обрадовался царь выпадая из транса в реальность, тогда нужно действовать, да не мешкая, состряпать что-то подобное будущему указу, да и делу конец.

Весна 1690 года подходила к середине. В полдень вовсю звенела капель. После кончины неистового противника старообрядчества патриарха Иоакима русский православный народ ждал своего нового первосвященника. Сегодня к обеду молодой царь пригласил к себе митрополита Казанского и Свияжского Адриана. Предстоял интересный разговор.

Войдя к царю, митрополит глянул в окно. За окном стрелец сидел на крыльце, прилаживаясь получше обнять бердыш, чтобы подремать.

— Есть мнение, что тебе быть патриархом. В этом же году, до наступления осени и сядешь на престол — огорошил с самого начала своего собеседника Пётр.

Адриан нисколько не удивился, а со смиренным лицом ответил: — На всё воля Божья.

— Только сразу тебя предупреждаю: сейчас я, как светская власть, готовлю указ о прекращении гонений на старообрядцев, а потому и тебе, как власти духовной, нужно обдумать, способ прекратить это безобразие с расколом.

Адриан внимал молча, и царь продолжил: — Скажи владыко, живы сейчас хотя бы три епископа, получивших хиротонию до никоновской реформы, по старому обряду?

Лицо митрополита вытянулось от удивления.

— Ты что, старообрядческих епископов производить собрался? Совсем Церковь расколоть?

— Наоборот. Скажи, Сергий Радонежский, Варлаам Хутынский, Александр Свирский — не стали ли святыми в старом обряде? Выходит правильный он?

— Опять ввести старый обряд хочешь?

— Вы ж епископы все монахи. Если монахи начнут то вводить, а то выводить, то так недалеко и своё монашеское достоинство потерять. Нет, новый обряд правильный, все предстоятели древних патриархий: Иерусалимской, Константинопольской, Антиохийской и Александрийской его одобрили. Отступить от него невозможно. Да и множество народу, особенно на Украине, ещё от отцов и дедов в новом обряде, если мы старый обряд введём, получим новых раскольников.

— Что ты, издеваешься: мне объясняешь известные вещи? — митрополит отвернулся и снова посмотрел в окно. Стрелец увлечённо ковырялся в носу, другой рукой любовно обняв бердыш.

— Да ты не падай духом, владыко. Скажи ещё, по какому обряду служил святой Лев, Папа Римский? Он же православной веры, ещё в единой Церкви святым стал.

— То совсем другой — Западный обряд, римский. От старого отличается и от нынешнего, но Церковь тогда при этом была единой, вера то одна была — православная, не латинская ересь! — воскликнул митрополит, — да разве ж в обряде дело! Зло старообрядческое не в них, а в хулении нашей Православной Церкви, а обряды скорее повод.

— И что, прямо таки у всех? А если созвать Собор да и утвердить равночестность старого и нового обряда, много ли народу в расколе останется?

Митрополит задумался, а потом стал рассуждать вслух:

— Если епископ будет старообрядный, если храмы будут отдельные, точно много народа уйдёт из раскола, может больше половины, а то и трёх четвертей. Но все никак не примирятся.

Пётр облегчённо вздохнул, он опасался неприятия как сути своего предложения так и скептической оценки глубоко понимающего в этом человека.

— Да и чихать на остатки! Пусть по медвежьим углам шкерятся, и до них руки дойдут, потом… Думай, как всё обстряпать.

— Подумаю царь.

— Вот, может быть, для службы по этому самому, древнему западному православному обряду в Москве церковь построить? Чтобы народ тут же видел, что истинная вера, она в разном обряде живёт. Ещё бы на языках разных служить, для того же?

— На греческом можно, — согласился Адриан, — на татарском ещё.

— Маловато будет, — поскрёб в раздумьях подбородок царь.

— Поищем, подумаем, — успокоил его митрополит, — это дело такое, тут всё верно должно совершаться, за пять минут не делается.

После обсуждения ещё пары тем настало время прощаться. Адриан благословил Петра и вышел.

Знамение хотя бы какое-нибудь, как поступить, подумал митрополит выходи от Петра. И тут же сам себя оборвал: — Как фарисей, знамение требую. Теперь только Богу молиться, чтобы послал мне разумение, как всё обставить в этим Собором объединительным.