Санкт-Петербург на Дону (СИ) - Лебедев Александр Александрович. Страница 8

Но какой бы долгой не была задержка, рано или поздно заканчивается и она. Если девятимесячная задержка оканчивается родами, то задержка на полгода в нашем случае окончилась пшиком. 30-ти тысячная татарская армия, совместно с ногайцами попытались отбить Азов: стратеги справедливо предположили, что потеря Азова полностью нарушит пути снабжения русских в Крыму что приведёт к поражению всей группировки. И весной 1694 года татары прибыли. Но и в Азове, командовавший войсками Алексей Шеин был совсем не пеньком, важность крепости понимал и к её защите подготовился.

Неприятности у крымской армии начались ещё не дойдя до поля боя. Чтобы не нарваться на войска Шереметева, переправу через Днепр было решено организовать ниже, в днепровском лимане, под защитой Очакова и Кинбурна. Неожиданно, когда авангард переправы уже был на левом берегу, а основной массив ещё в процессе, налетел сильный штормовой ветер, нагнал волну и разбросал участников. Кого просто по площади плавсредств, а кого и в воду. На людей это особо трагического эффекта не произвело, а лошади ударились в панику. Пока их поймали, причём далеко не всех, пока успокоили, прошло уже много времени и сильно подорвался боевой дух. Склонные к фатализму татары, увидели в этом дурное предзнаменование.

Обычная тактика ведения войны татарами не предполагала взятие крепостей и вообще укреплений. Излюбленный бой — в чистом поле, вначале обстрелять противника издалека стрелами, обескуражить его, налететь, затем ложным отступлением вызвать непродуктивную атаку и обернувшись нанести решительное поражение. Артиллерии практически не было. Поэтому под Азовом боевые действия велись вяло, русским, несмотря на численное превосходство осаждавших, удалось крепость отстоять, более того, казаки совершили и вылазку. Когда часть татар отошли от города для ремонта лошадей и пополнения запасов, казаки быстрым маневром выскочили из крепости, порубили охрану лагеря, а сам лагерь ограбили и сожгли.

В конце концов осаду пришлось прекратить. Людей было мало, а работы в Крыму, особенно после того как там похозяйничала русская армия — вагон. Невозможно, чтобы 30 тысяч здоровых мужиков сидели и ждали, когда Азов сдастся, кормить ещё их, поить, когда наоборот, им самим надо пасти стада баранов и отстраивать сожжённые города и сёла.

Тем более что сдаваться Азов не хотел. Логику татар понять можно: город османов, вот пусть они сами свой город и отвоёвывают, а мы, татары и ногайцы им поможем, чем сможем, не более того.

Но отправить воевать в кампанию этого года турки смогли относительно слабую группировку: одновременно воевать на два фронта против большой коалиции даже для самой мощной державы мира было затруднительно.

Спокойно миновав Керченский пролив, где турецкий морской флот имел неоспоримое преимущество перед охранявшей Керчь полуречной русской флотилией, турки попытались высадить десант в устье Дона. Но здесь преимущество перешло уже к русским. Казаки, на своих чайках юрко шныряя в плавнях, а на открытой воде опираясь на береговые укрепления, сумели часть десантных кораблей турецкой эскадры поджечь, часть отогнать. В результате высадка десанта сорвалась, турки изрядно потрёпанные убрались восвояси [11].

IX

Если в военных делах у Петра дела шли замечательно, то семейная жизнь складывалась у него всё хуже. В 1693 году умер грудным младенцем сын Павел, всё бы ничего, обычное дело, но после смерти в январе 1694 года матери, Натальи Кирилловны, которая пыталась влиять на него, чтобы он стал менее ужасным супругом, Пётр потерял к жене особый интерес. Ему удавалось, однако, сохранять видимость нормальных отношений, впрочем это было не так уж сложно: в Москве Пётр почти не бывал, всё время то в походе, а то решал вопросы в поездках по царству.

А тем временем русский военный флот строился. Очень пригодились закладки на просушку леса прошлых лет, произведённые благодаря озарению Петра. «Царский» корабль, был построен под личным патронажем Петра, из соображений национального престижа русскими мастерами: Федосеем Скляевым и Лукьяном Верещагиным. По этим же соображениям он был спущен на воду первым.

В Воронеже, в присутствии большого количества зрителей необыкновенно красивый корабль торжественно сошёл со стапелей.

— «Гото-Грация» 58-пушечный, длиной 36 и шириной 9,5 метра! [12]— продекламировал как мажордом при приёме важных гостей Апраксин. Он курировал все общие вопросы Азовско-Черноморского флота и был в курсе.

— Мин херц, а отчего название кораблю поменяли, — поинтересовался отозванный из Кафы Меньшиков у Петра, — ты же хотел поначалу «Гото-Предестинация»?

— Да, Саша, хотел. «Гото-Предестинация» — «Божье Предопределение». А вдруг ему предопределена злая судьба? Пусть будет лучше «Божьей Милостью» — даже если и уготовано ему плохое, а Бог смилуется и даст чего хорошего.

— В названии ли дело? На бога надейся, а сам не плошай! — усмехнулся Меншиков.

— Верно, конечно. Ну так хоть что-то, и то хлеб…

В мае 1695 года у Петра было уже 17 больших морских судов. Кроме «Гото-Грация» и уже участвовавших в Азовско-Крымском походе кораблей «Святой Петр» и «Святой Павел», это были 62-пушечный «Скорпион», 46-пушечный «Крепость», 52-пушечный «Отворенные врата», 50-пушечный «Безбоязнь», 34-пушечный «Благое начало».

Дальше у крёстных отцов флота фантазия разыгралась буйнее и пошли близкие и понятные любому моряку «Три рюмки», оставим за скобками уместность таких мыслей в служебное время. Стоит упомянуть «Весы» — видимо строился на средства купцов. Ну и под конец, имя корабля абсолютно скрывающее, что именно имели в виду его назвавшие, но допускающее самые невероятные толкования: «Стул». [13]

С такой силой, да ещё в соединении с уже имеющимися судами русский флот вполне мог рассчитывать на успех в противостоянии в черноморской эскадрой турок, которым приходилось распределять свои военно-морские силы по всему средиземноморью.

После смерти турецкого султана Ахмеда II на престол взошёл Мустафа II. Амбициозный и честолюбивый он решает сам командовать армией и вести её на отвоевание потерянных, в ходе предыдущих лет этой долгой войны, позиций. Свои силы он максимально сосредоточил на балканском направлении, выделив Крыму небольшую группу сапёров для осады крепостей занятых русскими. Всё остальное для войны на этом направлении должен был обеспечить крымский хан Селим Гирей.

Мустафу можно понять: возможное поражение в Сербии и Трансильвании могло привести войну под стены самого Константинополя, а плодами победы были густозаселённые, богатые провинции. Крым же в этом отношении был менее значим. Даже если и потеряет хан свои земли, что там есть? Недаром так и называется: Дикое Поле. И не сильно опасался султан за судьбу своего хана, помня о двух прошлых походах русских армий под началом Василия Голицина, не нанёсщих Крыму заметного урона, должно всё сложиться удачно и на этот раз, дальше Перекопа не зайдут.

Поначалу всё действительно складывалось для османов и татар удачно. На этот раз было решено начинать не с Азова, который уже доказал, что может за себя постоять, а с Кафы. Разведка показала, что в Керчи русские успели возвести сильные укрепления, осада которых потребует значительного времени, при этом иметь у себя в тылу (в Кафе) мощную группировку означало возможность одновременного удара из Кафы и вылазку из Керчи, что несомненно привело бы к полному разгрому всей татарской армии. Тем более, что в Кафе укрепления были значительно слабее керченских и то не в самом городе, а у дороги.

Второй важной причиной атаки на Кафу было то, что в ней до сих пор оставалось несколько тысяч пленных, не вывезенных на продажу в Архангельск. Голландцы просто не успевали скупать и вывозить в Вест-Индию всех. На семь лет отработки рабства в России согласились малая часть пленников, отказников отправляли на продажу по мере получения заказов, тащить их всех сразу на Белое море не было смысла да и особой возможности: не так часто ходили корабли из Кафы в Азов.