Дочка для ведьмы с ребенком (СИ) - Кручко Алёна. Страница 15

    Халат был небесно-синий, шелковый, с невероятно красивой бисерной вышивкой по вороту и обшлагам рукавов, переливавшейся всеми оттенками синего и голубого. Полы находили одна на другую, под пояс, так что он годился для любого срока — удобный фасон. Я надела его тут же, и почудилось — Костя обнимает, так в нем оказалось уютно и хорошо.

    Вместо обратного адреса на пакете стояла лишь Костина фамилия с инициалами и непонятный номер. Полевая почта, что ли? Как ответ-то писать, куда?! «На деревню дедушке», то есть «в аул, любимому мужу»?! Я аж расстроилась. Сложила стопкой на кухонном столе плоские коробочки со сластями. Пахлава, я и не видала столько ее разновидностей — язычками, рулетиками и гнездами, с кунжутом, миндалем и грецким орехом… Лукум самых разных цветов, с фруктами, орешками, халва обычная, какая-то белая, с фисташками… Интересно. Вечером с Олежкой будем пробовать… хотя я не удержалась и утащила кусочек пахлавы сразу. М-м-м, вкуснотища!

    Пакет я взяла с собой, когда поехала забирать Олежку. Показала Ольге Павловне. Смешно — тот номер и в самом деле оказался полевой почтой!

    — Они ведь не на одном месте там, — объяснила Ольга Павловна, — за каждой группой довольно большая территория закреплена. Сегодня могут в одном ауле ночевать, завтра в другом, через неделю и вовсе в поле. Так что да, Марина Витальевна, хотите написать, так и ставьте адрес: «З2048, Алексееву Константину Михайловичу». Но учтите, письмо за ним может долго гоняться. А может и быстро дойти, не угадаешь. Я к чему — не пугайтесь, если ответа долго не будет. А может, их вообще через неделю-другую домой отправят, не угадаешь».

    Ну и ладно, решила я, сильно ответа ждать не буду, но Косте все равно напишу. Ему приятно будет. Напишу, что у нас все хорошо, что халат чудо как понравился, сласти тоже, а главное — как я рада получить весточку от любимого человека. И как жду его домой, скучаю и хочу обнять…

    А назавтра все-таки пойду и посмотрю, что там у нас в сараях. Честно говоря, мелькала мысль оставить это дело до Костиного возвращения, но, если и в самом деле надумаем завести кроликов, нужен будет крольчатник, верно? Или их можно держать круглый год на улице? Я не знала, и интернета здесь нет, быстро не посмотришь, придется или спрашивать у знающих людей, или брать в библиотеке пособие по кролиководству.

    В общем, так или иначе, все равно заняться нужно. Вдруг не только на чердаке обнаружатся неожиданные находки.

    Вечером мы с Олежкой взяли восточных сластей, один из моих новых чаев и пошли в гости к соседям. Илья задерживался на работе, дети, как всегда, ухватили сладенького и убежали смотреть мультики, а мы с Верой заболтались обо всем сразу, как бывает, когда долго не находилось времени встретиться и поговорить. Вера как раз принесла стопку старых, еще ее мамы, журналов для беременных, когда погас свет.

    Сколько я здесь жила, об отключениях электричества не слышала. Вера тоже удивилась, а от телевизора послышались возмущенные крики малышни: похоже, мультик оборвался «на самом интересном месте».

    — А ведь по всей улице вырубило, — заметила я, выглянув в окно: было еще не так темно, чтобы сразу заметить погасшие фонари, но у меня, похоже, включились рефлексы прошлой жизни: одно время «веерные отключения» были обычным делом, да и такие вот внезапные случались не сказать, чтоб редко. — Может, авария где?

    — Давай послушаем, — Вера включила радио на городскую волну, но там шел обычный вечерний концерт по заявкам. — Дети, идите к нам! Света нет по всей улице, будем ждать, пока починят.

    — Можем пока вместе поиграть во что-нибудь, — предложила я.

    — Погоди только, я свечку найду, вдруг это надолго, — озабоченно сказала Вера. — Хорошо, с Рождества остались, вот только куда я их засунула?

    — К елочным игрушкам же, — напомнила ее старшая, Леночка. — Давай я достану, я помню, где.

    — А я вот как умею! — Олежка протянул руки вперед, сложив ладошки «лодочкой», и в них заплясал крохотный огонек.

    — Ух ты! — восхитилась Натуська и тут же потянулась коснуться, но Олежка шагнул назад и быстро сказал:

    — Ты что, обожжешься. Он настоящий.

    — Здорово. Жаль, что я так не сумею. Огневик — это здорово, правда?

    — Только я еще не могу так долго, — Олежка вздохнул и опустил руки, и огонек тут же погас. — Вырасту, буду как папа.

    — Но ведь твой папа умер? — спросила Натуська. — И он не был огневиком?

    — Да нет же, как папа Костя! Он знаешь какой. О-го-го какой сильный, вот!

    — А-а… прости. У тебя теперь хороший папа, да?

    Мы с Верой переглянулись, и она осторожно взяла меня за руку.

    — Я и не знала, что он так может, — прошептала я ей на ухо. — Хитрый жук, не сказал. Наверное, похвастаться хотел, когда будет лучше получаться.

    Остаток вечера мы играли в «Море волнуется», очень даже весело получилось. Олежка не хотел идти домой, а я не настаивала: здесь, в компании и при горящих свечках, получились очень даже уютные посиделки. Стемнело, без теплого света фонарей улица казалась чужой и, пожалуй, жутковатой. Взлаивали собаки по дворам, а в остальном царила непривычная тишина. Правда, через полчаса-час уходить все равно придется, мне пора будет пить свою вечернюю дозу снадобий. Я представила, как мы побредем домой — свечкой себе, что ли, путь освещать? Еще, как назло, и небо в тучах. А дома, кстати, из всех средств аварийного освещения только лабораторная спиртовка. Ну, и горелки в кухне. Упущение, что сказать.

    Новости принес Илья. Вошел, стряхнув с волос мелкую морось, спросил весело:

    — Не напугались, детвора? Скоро включат, я шел домой, аварийку видел — работают.

    — Что случилось-то? — спросила Вера.

    — Не поверишь, веткой провод оборвало. Ветер. Помнишь орех на углу, где дом Несмеевых? Хозяев нет, опиливать некому, а городским службам что? «Частная собственность, не наша забота». Чую, вломит им голова, забудут разбираться, где наше, где не наше.

    Орех я помнила — огромный, раскидистый, закрывавший тенью изрядный кусок тротуара. А на дом внимания не обращала. А ведь и правда, ни разу никого там не видела, и на калитке замок висит.

    — А что там с домом, — спросила, — почему пустой?

    — Известное дело, — хмыкнул Илья, — сын в люди выбился, в столицах, что ему тот дом? Старики умерли, вот и пустует. Вроде, я слышал, на продажу выставлен, но цена по нашим краям вовсе несуразная.

    А интересно, подумала я, как здесь живется «в столицах»? Выбраться бы, сравнить со знакомыми мне Москвой и Питером… Но это уж, наверное, когда детишки подрастут.

    — А дом, и правда, жаль, — тихо сказала Вера, — Марья Владимировна ведь моей первой учительницей была. Ходили мы к ней, уже и выросли, а все забегали, кто когда мог. Скучно ей было без школы, без детей. Она последние годы видела совсем плохо, все радио слушала. Придешь, она квас на стол выставит — какой квас делала, вкуснотища! — и заведется новости обсуждать. А сынок у нее чванливым вырос, не пойми, в кого. Ну да и бог с ним, уехал и уехал.

    — А хорошо бы ему штраф впаяли за ту ветку. — Илья вреднющим образом ухмыльнулся. — Небось бы сбавил цену. Глядишь, купит кто.

    Я вздохнула:

    — Ладно, с вами хорошо, но нам домой пора. Олежка, пойдем, сынок. Спать скоро.

    — Я провожу, — поднялся Илья, — погоди только, фонарик из гаража принесу.

    Но фонарик нам не понадобился: едва вышли за порог, как зажглись фонари, засияли мягкими огнями окна в домах, замигал светофор на перекрестке.

    — Дали свет! — запрыгал Олежка. — Мама, свет дали, будет мультики смотреть?

    — Мультики закончились уже, деткам спать пора, — я посмотрела на часы и кивнула сама себе. — Уже и новости заканчиваются. Договоримся на том, что я тебе сказку почитаю, хорошо?

***

    Нет, все-таки расслабилась я после замужества. С Костей — как за каменной стеной, спокойно и надежно, он всегда расскажет, покажет и объяснит, чего я не знаю, ответит на миллион Олежкиных «почему», с ним дом перестал казаться пустым и слишком большим. А еще, хотя с его зарплаты и не пошикуешь, все же больше не нужно считать копейки, думать о том, с каких денег купить ребенку одежду и на чем подзаработать, чтобы и самой чучелом не ходить.