Жена Лесничего (СИ) - Вайнштейн Стелла. Страница 32

Чармейн стояла, залившись румянцем, и думала, что из этой истории не удастся выйти чистенькой. Она еще причинит обоим мужчинам не мало горя. Потому что из одной любви нельзя бросаться в другую, как в омут с головой. Дэмиен не инструмент для излечения раненного сердца.

Она не может просить у Дэмиена полюбить ребенка и позволять Тейлу гладить беременный живот. Ей нужно выбрать. И принять ответственность за боль, которую причинит любое ее решение.

Хотя какой выбор? Чармейн была пришпилена отдачей котомки к стволу дерева, но если бы могла, она бы подошла к Демиену, провела бы ладонью по его щекам, прижалась бы губами к губам. Она рассеяла бы сомнения, показала бы всю силу любви. А Тейл? Прекрасный лесной принц может тратить на нее монетки своей учтивости, но все зря. Сына она не отдаст. Пусть делает нового с очередной городской дурочкой. Кстати в Ахтхольме их не мало, непонятно, почему Тейл искал себе жертву в Вирхольме.

Дэмиен вскочил на ноги, подобрал котомку и после небольшого сражения справился с ней и пошел дальше. А Чармейн поняла, что больше не желает поддержки эльфа. Она разозлилась, и вдруг вспомнила, что на самом деле стала очень сильна. А раз так ей не составит труда делать все самой. И только эта мысль появилась в сознании, как вдруг напор воды стал слабее и Чармейн с легкостью шагнула прочь от дерева.

— Удачи, любимый! — крикнула она, превозмогая шум потока.

— Храни себя, Чармейн! — Дэмиен повернулся к Тейлу и резко сказал — Что же ты стоишь? Помоги ей!

Тейл внимательно посмотрел на Дэмиена, безмолвно кивнул, грустно улыбнулся и шагнул к Чармейн.

— Я пойду в вашу сторону, а вы в мою. Скоро опять встретимся, — на прощание сказал Дэмиен.

Чармейн так и не дала Тейлу вновь обнять ее. Он шел рядом, пел свою песню, всем видом показывая, что готов помочь как только Чарм устанет. Но та не обращала на него внимания. Она пыталась понять, как заставить поток слушаться. Запела ему песню, в чем-то похожую на зимний напев для саламандр, но с добавлением размеренного ритма широко разлившейся реки. Струя из котомки стала толще, сбавила сумасшедший напор и тихонько зажурчала. Теперь идти стало намного легче. Чармейн не могла дождаться Дэмиена, чтобы облегчить работу и ему.

Она не выдержала молчания и спросила:

— Скажи мне, почему вас стало меньше?

— Я тоже задаюсь этим вопросом почти каждый день. Почему? В Чем мы провинились перед Хозяином леса? Знаешь, Чармейн, не обязательно убивать врага, чтобы одержать победу. Забери все яйца из муравейника, через пару лет от него ничего не останется, будто выжгли начисто. Мы вымираем, Чармейн. Поэтому мне так нужен мой ребенок. Как воздух.

— Ты наконец начал говорить правду.

Тейл в ответ покачал головой.

— Ты начала задавать правильные вопросы.

— Хозяин леса не враг вам…

— Раньше мы были его любимыми детьми. Отец рассказывал, что встречал Хозяина леса в человеческом облике и заводил с ним беседу. Ныне мы подобной милости лишены. Она вся перетекла к вам.

Тейл говорил ровным голосом, только в конце сорвался на фальцет. Вот оказывается, что гложет его, не давая покоя. Зависть к более удачливым соперникам за звания фаворита Хозяина леса. Людям дано то, в чем фейри отказано.

— Вот в чем причина!

— О чем ты говоришь?

— Я была нежна и податлива, просто мажь меня на хлеб. Ты был центром моего мироздания. Я все не могла понять, зачем тебе понадобилось оскорблять и унижать меня. Теперь все ясно. У вас разлад с Хозяином леса, а виновата я…

— Вы, люди, отвыкли слышать правду. Превыше всего вы цените ложь, в которой, кстати, тебе нет равных. Понравилось утаивать от мужа любовь к другому?

Чармейн вспыхнула и чуть не поддалась соблазну облить наглого эльфа с ног до головы.

— Это все в прошлом.

— Неужели? Значит Дэмиен знает о том, что твой брат пытается проникнуть обратно в лес через пещеру обмена?

— А почему ты не пускаешь его?

— Милейшего Юстаса? Будешь просить за него? Может и договоримся.

Чармейн представила какую цену эльф попросит за брата. Нет, лучше не быть у Тейла в долгу.

— Юстас заслужил свое изгнание. Он слишком легко относился к чужой боли. Кстати, не он один этим грешит…

— Ты права. Сестра не далеко ушла от брата.

— Я имею ввиду тебя, Тейл. Почему Юстас был изгнан после изнасилования, а ты все еще тут?

— Забываешься, Чармейн. Ты моя суженная, по собственному согласию. Пока не сшила рубашку, не сделав ни единого надреза, без нитки и иголки.

— Знаешь, мой король, не только люди не выносят правды, — Чармейн глубоко вздохнула и сказала. — Я в твоей помощи больше не нуждаюсь. Нет необходимости меня сопровождать. Сделай милость, исчезни, как у тебя здорово получалось в последние месяцы.

— По хорошему — кусаешься, по плохому — ноешь. Невозможная женщина. Пойми, хамство не пройдет для тебя бесследно. Я уйду, когда сам решу, и ни на мгновение раньше.

— Как пожелаешь.

Пожар смирно горел в строго очерченном периметре. Тейл молчал, то и дело поглядывая на Чармейн. Она делала вид, что не замечает этих взглядов.

Они встретили Дэмиена во второй раз, он еле брел, сражаясь со струей воды. Чармейн напела его котомке спокойную мелодию, поток ослаб и мирно зажурчал. Дэмиен устало потер плечо, благодарно улыбнулся. Он был весь покрыт копотью, Чармейн провела рукой по лбу мужа — ладонь стала черной от сажи. Наверное, она сама вся похожа на чертенка из преисподней. И воздух пропитался гарью. Дышалось ей легко, но это потому что прохладная песня очищала легкие.

— Ты можешь избавить меня от него? — прошептала Чармейн на ухо мужу.

— Тейл не вещь, Чармейн, которую можно выбросить за ненадобностью.

— Я совсем не это хотела сказать, — она смутилась, потерла загоревшиеся алым щеки. Дэмиен пристыдил за дело.

— Как ты, бельчонок? Устала? Дай мне свою котомку, посиди немного под деревом.

— Нет-нет, я в порядке.

Им было неуютно говорить в присутствие постороннего. Тейл жадно ловил каждое слово. Пусть он излучал безучастность, но Чармейн была готова поставить изумрудное ожерелье на то, что Тейл пылает от ревности. Пусть чувства Дэмиена для Чармейн значили больше, чем раненная гордость эльфа, но и демонстрировать привязанность к мужу казалось… низким?

Дэмиен заставил ее перекусить немного и напиться воды. Когда Чармейн вгрызлась в яблоко, то поняла, что по настоящему голодна. Как Дэмиен угадал?

Они начали третий круг вокруг горящей рощи. Солнце клонилось к горизонту, пол неба отхватил черный дым, другая половина окрасилась в цвет роз и багрянца. Серые тучи со стороны заходящего солнца обрели сияющий золотом край.

— Тейл, послушай, мне надоело притворство.

— Хорошее начало, продолжай.

— Я не отдам тебе ребенка.

— Я знаю.

Чармейн судорожно вздохнула и, набравшись смелости спросила:

— Значит, ты отберешь его у меня?

— Разве я могу? — Тейл развел руками в стороны. — Мои руки связаны древней клятвой.

— И все же, я чувствую, ты недоговариваешь.

— Позволь сохранить мои тайны.

Тейл отвесил в ее сторону шуточный поклон и не прощаясь исчез среди деревьев. Чармейн осталась судорожно вспоминать из разговор, стараясь понять что она упустила. Фейри постараются забрать ее ребенка. Только как?

Ах если бы она была умнее и смогла бы разгадать намерения светловолосого фейри! У кого бы узнать о фейри побольше? Хоть в Ахтхольм иди за слухами.

Чармейн была готова и на это. На что угодно, лишь бы выведать подробности, какая клятва сдерживает фейри и есть ли способ ее обойти.

Она побрела вокруг пожара в одиночку, ноги гудели от усталости. Замкнутое в периметре пламя понемногу выдыхалось. Огонь до небес сменился пепелищем. Тут и там все еще тлели мощные стволы. Чармейн поливала их на автомате.

Солнце опустилось за горизонт. Лиловые сумерки сменила бархатная ночь. Звезды казались особенно ярким, мерцали и перемигивались. Чармейн опять показалось, что она парит между ними в белой колеснице, запряженной лебедями. Она устала до одури, сознание совсем поплыло. И малыша она в последний час не чувствовала.