Жена Лесничего (СИ) - Вайнштейн Стелла. Страница 55

— Опять говоришь лишь о себе! Не делай вид, что не знаешь. Во время охоты он вытащил трубку из кармана и убил дротиком мою невесту.

Тейл отвернулся, покачивая ребенка, хвост хлестал по бедрам из стороны в сторону.

Чармейн опешила. Невеста? Оказывается у него была нареченная… И Юстас, о боже, Юстас… Убийство! Главный грех, первая страница договора между городом и лесом. Убить фейри, несчастных вымирающих фейри… Неудивительно, что Тейл ненавидел всех людей, и в частности, Чармейн…

— И даже, если не знала, — продолжил он хриплым голосом. — На тебе ответственность за его поступок.

— Тейл, — прошептала Чармейн. — Мне очень жаль. Поверь, Юстаса защищать не буду и убийство отвратительно. Но почему именно мне отвечать за него? Разве я сделала тебе плохое?

— Ты украла моего сына. Разве это благородный поступок?

— Ты украл моего, не хуже чем твой.

— Сколько желания оправдаться, и никакого отработать несправедливость.

— Так вот в чем дело! На мне лежал грех брата и ты желал возмездия за обиду. Ты выбрал сестру Юстаса, чтобы она сделала тебе наследника, вместо убитой невесты. Теперь я понимаю, в чем причина того, что выбор лесного эльфа пал именно на меня, и почему после того, как удалось заманить в свои сети ты превратился в чудовище. Наказывал меня за обиду, нанесенную Юстасом. Ох, Тейл, в тебе больше человеческого, чем ты предпочитаешь думать.

— Мы ничего не забываем. Такова черта фейри.

— Ты ошибаешься. Мой сын тоже из вашего народа, но он самое доброе существо на свете, и уж точно не помнит зла.

Чармейн подошла к Тейлу и протянула руки забрать Ветерка. Он положил ребенка в сгиб ее локтя. А затем заправил прядь медовых волос за рыжее ухо, притянул ее к себе и поцеловал в губы, неистово, с желанием подчинить и заставить забыть обо всем на свете.

Чармейн на миг забылась под водопадом воспоминаний, вызванных сладостью этих губ. Она замерла и тут же отпрянула назад, коря себя за колебание.

Да, было волнительно. Да, сердце билось в бешенном темпе. Да, в его взгляде читалась любовь, а вовсе не желание мстить.

— Прости, — кашлянула она. — Я беру ответственность. Прости за боль, которую я тебе причинила. Прости за то, что оказалась недостаточно сильна для твоей любви. Я отказалась от нее, потому что ты все делаешь через край. С лихвой любишь и с лихвой ненавидишь. Я всего лишь человек, мне нужен тот, кто никогда не оттолкнет. Примет любой, даст веру в себя. Я не смогу предать его доверие.

Чармейн договаривала со слезами на глазах. Внезапно все, что было между ними предстало совсем в другом свете. Чармейн видела перед собой не самовлюбленного эльфа, а человека, раздираемого страстями, на котором ответственность за жизнь целого рода, на душе шрамы, а сердце мучает ненависть к убийце невесты, и любовь к его сестре.

Она простила его. Внезапно будто черное покрывало сорвалось с плеч и растворилось в сумраке комнаты. Как же тяжело нести на себе обиду. Насколько легче жить, отпустив прошлое.

Тейл поднял кулак к лицу, чтобы скрыть улыбку.

— Это очень трогательно, желание сохранить верность мужу после поцелуя с другим, но боюсь твой выбор не имеет значения. Придется притерпеться ко мне, уж к какому есть. Надеюсь со временем устанешь от маски равнодушия, не думай, что я не вижу, как ты на меня реагируешь. Чармейн, я тебя ни за что не отпущу. Ты предназначена мне. Смирись и наслаждайся своей судьбой.

Чармейн отвернулась от Тейла, пытаясь отдышаться и не выдать ярости. Эльф с шутливым тоном дал понять, что ее мнение ничего не стоит, а она сама лишь пленница его желаний. Закрыть рот и наслаждаться его присутствием? Смешно!

Она никогда не сдастся и не даст собой повелевать.

Удивительно, как минуту назад этот самовлюбленный тиран, казался ей милым юношей. Нужно бежать отсюда, и как можно скорее.

— Саэдримон, ты красив и талантлив. Неужели тебе нужна пленница, которая не ценит эти качества? Уверена в городах прячется твоя истинная избранница. Она будет рада остаться с тобой навсегда.

Тейл скрестил руки на груди, движением головы отбросил белоснежную прядь волос за плечо. Он действительно был неотразим. Глаза цвета неба, правильные черты лица с острыми скулами и прямым носом. Высокий, статный, широкий в плечах, узкий в талии, с длинными ногами — им невозможно не любоваться. Как произведением искусства, как образцом идеального человека.

— Да, Чармейн, с другой было бы легче. Но мне нужна именно ты. Даже не потому что подарила мне самого чудесного малыша на свете. Я люблю тебя и не могу с этим ничего поделать. Отвергая, ты режешь по живому, и даже, кажется, получаешь от этого удовольствие.

Чармейн сглотнула, закрыла глаза, села на кровать, поглаживая Ветерка по пушистой голове. Тейл воспользовался передышкой, подошел совсем близко, сел перед ней на корточки.

— Чего тебе стоит, немного перетерпеть и быть ко мне помягче. Позволить радость прикоснуться к твоей щеке, ощутить мягкость твоих губ. Будь ко мне милой и, поверь, буду ласковым в ответ.

Она судорожно вздохнула. В голове не осталось никаких мыслей. Она совсем запуталась, что правильно, а что нет.

— Саэдримон — раздался звучный, как звон колокола, голос. — Прошу выйди на минутку.

В проеме стоял король фейри. Золотая корона сверкала и переливалась в золотистом свете мха под потолком, расшитый золотом плащ ниспадал по пола. В руках он держал посох, сделанный из обросшей лишайником коряги. Спокойное лицо человека молодого, но крайне уставшего и недовольного, седые волосы до середины лопаток и седая длинная борода, как у волшебника из сказки.

Чармейн постаралась сжаться в незаметный комочек и задвинула Ветерка за спину.

Тейл тотчас же вышел, даже не обернувшись на Чармейн. Дверь захлопнулась и она тут же подбежала поближе, чтобы разобрать разговор.

Слышимость оказалась неплохая, она прижимала к себе заснувшего Ветерка и старалась как можно тише дышать.

— Сын мой, я просил тебя держаться от человеческой девушки подальше. Мы должны отделиться от людей. Я пошел тебе навстречу, разрешив ей оставаться под холмом, но твое поведение недопустимо.

— Отец, прости меня. Я зашел посмотреть на ребенка и проверить, что он получает достаточный уход.

— Я понимаю, но если увижу тебя или Нендаранель еще раз, то ноги ее тут не будет. Пойми, я знаю больше вашего и хочу как лучше для всех нас. Тебе стоит попробовать еще раз зачать ребенка чистых кровей.

— Пожалуйста, отец, понимаю твою мудрость, но прошу отсрочки. Нендаранель еще очень слаба, ей нужно окрепнуть…

Голоса удалились по коридору, а Чармейн стало страшно. Она теперь понимала, что Тейл пытается защитить ее, оттягивая внимание короля фейри от нее. Он действительно мастер сокрытия истины. Но что будет, когда последует прямой приказ держаться от нее подальше? Жить в закрытой клетушке, никуда не отлучаясь целыми днями, лишенная общения, наедине с младенцем… Не существование, а кошмар.

Как же выбраться отсюда? Дверь тяжелая, закрывается засовом с той стороны. Может ждать случая когда забудут запереть? Или искать другой выход? Пол земляной, можно и подкоп устроить под кроватью, там где не видно. Знать бы еще как глубоко под землей она находится.

Чармейн уложила спящего Ветерка, поправила на нем одеяльце, выданное Кувшинкой. Тщательно проверила все стенки. Толстые, стук получался равномерно глухой. Потом попробовала заколкой понять засов изнутри. Не получилось, щель слишком узкая, нужно попробовать заточить заколку.

Вдруг в коридоре послышались шаги. Чармейн сполоснула руки в кувшине. Поправила волосы и прилегла подле Ветерка.

Заскрипел, отодвигаемый засов. Дверь открылась, через нее зашел король фейри без сопровождения Тейла. Встал напротив Чармейн.

Она присела, стараясь телом закрыть сына. Смотрела кротко, пытаясь понять, зачем пришел посетитель. Король фейри пытливо всматривался в ее лицо, Чармейн сразу опустила глаза, решив не подставляться.

— Я не причиню тебе зла. Мой сын считает, что он умней меня. Но я все вижу и понимаю. Завтра же я заберу тебя за черту, вместе с твоим отродьем.