Песня кукушки - Хардинг Фрэнсис. Страница 37

Пен пожевала верхнюю губу, и несколько секунд Не-Трисс думала, что младшая сестра проигнорирует ее или снова впадет в очередной приступ дурного настроения.

— Ты должна пообещать, что не станешь сердиться, — агрессивно потребовала Пен, — и не будешь царапать меня своими когтями или кусать зубами-колючками.

— Обещаю, — сказала Не-Трисс. — И мне правда стыдно, что я тебя поранила.

— Хорошо, — кисло сказала Пен.

— Итак, — продолжила Не-Трисс с максимальным терпением, — Архитектор. Где ты с ним познакомилась?

Пен бросила на нее хитрый взгляд искоса. Возможно, она взвешивала очередную ложь, словно снежный шар, прикидывая степень ее правдоподобности, подействует ли она. Или пыталась оценить, превратится ли Не-Трисс в кричащего колючего монстра в тот момент, когда Пен скажет что-то не то.

— Однажды он просто появился. Три недели назад. На следующий день после моего дня рождения. Мама и отец пообещали, что мы все вместе пойдем в кинотеатр «Боугейт», где показывали «Опасность на Пятой авеню». Но когда мы должны были уже выходить из дома, ты сказала, я имею в виду, настоящая Трисс сказала, что у нее головная боль и лихорадка. Она специально так сделала, чтобы мы не могли пойти, я знаю, я видела, как она на меня смотрит, я знаю этот взгляд. Так что я обозвала ее лгуньей и крысой, а потом все начали на меня кричать, и мне вообще не разрешили идти в кино.

Не-Трисс ничего не сказала. Она плохо помнила это происшествие, ей вспоминалось чувство ярости из-за того, что на нее кричат, когда она больна. Была ли доля мстительного удовлетворения от того, что Пен лишили развлечения в день рождения? Может, и была.

— Я опять убежала, — прошептала Пен. — Я всех вас ненавидела. Я пошла в парк Грэмхилл и сидела там на качелях, шел дождь, я жутко всех вас ненавидела и жалела, что у меня нет пистолета. Или банды, тогда я вернулась бы домой и всех вас напугала бы. Но потом я подумала, что не хочу, чтобы мать и отец пугались, только ты, потому что это твоя вина, ты заставила их так поступить. И когда я об этом думала, рядом с парком остановилась большая черная машина, оттуда вышел мужчина и пошел прямо ко мне. Он обратился ко мне «мисс Пенелопа Кресчент» и открыл надо мной зонт, сказав, что ни один джентльмен не может позволить, чтобы леди сидела под дождем.

— И это был Архитектор? — уточнила Не-Трисс, пытаясь собраться с мыслями. Она с самого начала недоумевала, как Пен смогла вступить в контакт с Архитектором.

Пен кивнула.

— Сначала я немножко испугалась, особенно когда он сказал, что уже некоторое время наблюдает за нами. Но потом он добавил, что ему не нравится, как со мной обращаются, что это нечестно и что он хочет мне помочь. Он сказал, что иногда семьи похожи на миски с фруктами, и когда один фрукт гнилой, он заражает все остальные. Поэтому надо достать его из миски, и все наладится. И тогда я сказала, что ты — имею в виду, настоящая Трисс — гнилая и делаешь всех несчастными. Он согласился.

Не-Трисс почувствовала, как в ней зашевелились отзвуки былой ярости и боли, но лицо Пен было таким несчастным, что она заставила себя подавить свои чувства.

— Он хотел знать, не собирается ли наша семья поехать за город в ближайшее время, и я рассказала ему про отпуск. Тогда он заявил, что хочет заключить со мной сделку. Я должна принести ему много вещей, принадлежащих Трисс, он сказал, что самое важное — это страницы из дневника, а потом, когда мы будем в отпуске, мне надо уговорить Трисс пойти со мной к Гриммеру. Он сказал, если я это сделаю, тогда он… — Пен умолкла и закусила губу. В свете камина трудно было определить, но Не-Трисс показалось, что она покраснела. — Он сказал, что заберет Трисс и она никогда больше не вернется, и все наладится, — договорила она и тихо добавила: — И что никто из нас не должен рассказывать об этом.

— Значит, ты заманила настоящую Трисс к Гриммеру…

— Не говори так! — прошипела Пен. — И не смотри на меня, словно это все моя вина! Я просто хотела, чтобы жизнь перестала быть такой ужасной, и это твоя вина! Вина настоящей Трисс, но ты точно такая же!

— Если ты меня так ненавидишь, зачем же ты спасла меня? — резко спросила Не-Трисс. Ее самоконтроль держался на тонкой ниточке, готовой порваться и выплеснуть море боли.

Пен взглянула на Не-Трисс. В ее сердитых глазах блестели слезы.

— Я не собиралась, — яростно прошептала она. — Сегодня утром, когда все уезжали без меня, я подумала, что ты сделаешь с матерью и отцом что-то ужасное, если меня не будет рядом. Так что я спряталась сзади — на полу перед сиденьем, под одеялом. Потом, когда машина целую вечность стояла перед коттеджем, мне стало скучно и холодно, поэтому я выскользнула наружу и спряталась в кухне. Потом все узнали, что ты чудовище, и схватили тебя, и сначала я была очень рада, что ты больше не вернешься домой, не будешь царапать мне лицо и не попытаешься вломиться ко мне в комнату. — В ее голосе смешались злоба и страх. — Но… они хотели сжечь тебя. И ты заплакала. Это были ненастоящие слезы, но плач был настоящий. Ты и правда испугалась, пусть даже они говорили, что это не так.

— Тогда почему отец этого не заметил? — Не-Трисс ощутила, как в ней снова поднимаются отчаяние и боль, и едва удержалась, чтобы ее зубы не начали заостряться. — Почему мама не заметила?

— Потому что они дураки, — прорычала Пен, потирая нос рукавом. — Они не могут разобрать, когда настоящая Трисс притворяется, что плачет, и конечно, они не смогли понять, когда фальшивая Трисс заплакала по-настоящему.

— Не называй меня так! — крикнула Не-Трисс. Трудно было понять, почему эти слова так ее ужалили.

— Если тебе не нравится, тебе же хуже, — заметила Пен со вспыхнувшим блеском в глазах, — потому что ты то, что ты есть. Фальшивая Трисс. На самом деле теперь это твое имя. У тебя нет имени, а я спасла твою жизнь, поэтому могу выбрать тебе имя. Тебя будут звать Фальшивая Трисс.

— Я не…

— Заткнись, Фальшивая Трисс. Тебе повезло, что я вообще дала тебе имя.

Не-Трисс закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она вспомнила, как Пен за руку волокла ее из кухни коттеджа, как Пен бежала с ней рядом в лунном свете.

— Расскажи мне еще об Архитекторе. — Не-Трисс подумала, что безопаснее всего сменить тему. — Он научил тебя, как позвонить ему по телефону, да?

Пен коротко кивнула.

— Нужно сказать «сохни, увядай, желай», перед тем как поднять трубку, и тогда, если нажать кнопку на панели, отвечает не обычный оператор, там была эта шуршащая женщина. Надо было просто попросить Архитектора, и она соединяла.

Наконец Не-Трисс поняла, почему загадочный звонок Пен из дома Кресчентов не оставил никаких следов. Это было необычное соединение. Неудивительно, что операторы о нем не знали.

— Он когда-нибудь говорил тебе, где он живет, сообщал еще какие-то детали? — продолжила Не-Трисс.

— Нет, только то, что он Архитектор, — сосредоточенно нахмурилась Пен. — Постой, он сказал, почему наблюдает за нами. Потому что он знает отца. По работе. Но он сказал, что я ему нравлюсь больше, чем отец, потому что я более надежна.

В голове Не-Трисс закружилась буря фрагментов, готовых сложиться в картину. Она вспомнила подслушанный разговор между Пирсом и Селестой Кресчент касательно загадочного «него», с которым Пирс больше не хотел иметь дело. Вспомнила статью в газете, посвященную новому строительному проекту Пирса. И в конце концов, загадочные конверты в ящике стола, существование которых так тщательно скрывалось. Но ее мозг был слишком измучен, чтобы делать дальнейшие выводы.

— Нам надо больше узнать об Архитекторе, Пен. — Не-Трисс увидела, что ее не-сестра скривилась, и после секундного колебания успокаивающе похлопала Пен по ноге. — Я знаю, что ты не хочешь, и на самом деле я тоже не хочу. Но мы должны. У него не только Трисс. У него Себастиан.

ГЛАВА 22

ПОДБРЮШЬЕ