Полуночные тени. часть 2 (СИ) - Кручко Алёна. Страница 24

       С затянутого тучами неба срывался мелкий, но уже по-зимнему колючий снег. Надежды на скорое завершение дела он не прибавлял: добрая половина подлежащих зачистке тварей давно забилась в зимние берлоги, поди найди. А установится такая погода прочно, так к концу следующего боговорота и остальные в спячку залягут. Останутся волколаки да перерожденцы, да, может, упырь какой голодный, жиру к зиме не накопивший. Неудачней времени для такого поручения и нарочно не подгадаешь. Вот интересно, король в самом деле хотел, чтобы они тут по сугробам нечисть вышаривали, или так, поиздеваться решил? Мысли, далекие от надлежащих и никак не верноподданнические, но лезли в голову так назойливо, что Анегард их и гнать уж перестал.

       Этим вечером Лотар слушал лес. Ушел в сторону от лагеря, сел, прислонившись спиной к покрытому бурой высохшей листвой дубу. От шершавой коры лилось в затылок едва заметное, успокаивающее тепло.

       Тишина предзимнего леса – особенная. Сонная, умиротворенная, слегка звенящая. Бестревожная. Любой отголосок страха предзимней порой разносится далеко, куда дальше и слышней, чем буйной весной или суматошным летом.

       Страха в этом лесу скопилось много. Вязкого, застарелого, привычного, густо замешанного на крови и смерти. Знакомого Анегарду с лета.

       – Рихар.

       Мальчишка подошел, как будто ждал оклика.

       – Что ты здесь чувствуешь?

       Пожал плечами:

       – Плохо. Тоска. Не знаю, я… Ну, отгораживаюсь как-то, что ли.

       – Здесь такие же, как ты. Какими вы были летом.

       – Нет, – мальчишка упрямо мотнул головой. – Не такие же! Мы держались, как могли. А эти – безумные.

       – И что мы будем с ними делать? Что вообще с ними сделать можно?

       Анегард не ждал ответа. Слишком хорошо помнил свое летнее поражение. Наверное, умней всего будет вернуться к королю с докладом. «Нелюдь есть, шлите войско, мой государь, и боевых магов побольше. И готовьтесь, что будут потери». Чести Лотару такое возвращение не прибавит, зато жизнь сохранит.

       Но мальчишка ответил. Уверенно, как само собой разумеющееся:

       – Надо наших звать. По справедливости, это наше дело.

       – Так вы, – Анегард запнулся, не зная, какими словами назвать внезапное понимание. – Отсюда?!

       – Да, – в голосе Рихара звенела боль. – Все началось здесь.

       – А Зигмонд…

       – Неважно, – быстро сказал мальчишка. – Теперь неважно. Или пока неважно, как получится. Он не велел болтать.

       А то и так не ясно. Впрочем, Анегард не собирался говорить вслух о том, что Зигмонд предпочел бы сохранить в тайне. Сказал другое:

       – Я не дозовусь, далеко. А ты?

       – Нет, – мотнул лохматой головой Рихар. – Только лететь.

       – Сможешь?

       Вопрос не пустой. Зигова стая давно уже не пьет кровь, живут, как люди. Что-то осталось, но одно дело – пугнуть разбойничью засаду или через городскую стену перелететь, а другое – через все королевство в одиночку добраться.

       Мальчишка, видно, думал о том же.

       – Я не хочу, – тихо сказал он. – Давно забыл, как бояться, а сейчас страшно. Но я знаю, что должен. Долг крови.

       Анегард не знал, чем тут помочь. Достал кошелек, отгреб серебрушек:

       – Держи, мало ли. И еды давай соберем тебе в дорогу.

       – Нет, – снова мотнул головой мальчишка. – Ничего лишнего нельзя. Жди, мы поможем.

       Отшагнул назад, окутался мраком и исчез. Только мелькнула в ночном небе черная тень.

       Ночь обняла и укрыла, привычная, родная, надежная. Неслись навстречу и оставались позади холмы, поля, спящие деревни, узкие ленты дорог и нити ручьев, колючий, голый предзимний лес. Ветер пах скорым снегом.

       Когда-то Рихар уже летел этим путем. Но тогда он был не один. Тогда они не торопились – им некуда было торопиться. Им хватало пищи, они были сильны, им некого было бояться. Разве что самих себя.

       Теперь он был один и спешил, и скорее умер бы, чем согласился подкрепить убывающие силы горячей живой кровью. Его ждала девчонка – веселая, верная, лучшая на свете девчонка, которая стоила того, чтобы ради нее оставаться человеком. Иначе, возможно, он бы рискнул, хотя сама мысль о громадности этого риска пугала до ледяного озноба.

       Скорость и чувство направления – все, что ему нужно. И не думать ни о чем. Просто лететь. Он сможет. По прямой, не заморачиваясь извилистыми человеческими дорогами и необходимым для людей и коней отдыхом – не так уж далеко. Ночей за пять вполне можно добраться.

       Дней, поправил себя Рихар. Люди говорят – дней.

       Игмарту снилась зима. Снилась колючая метель, связавшая ноги, спрятавшая путь, забившая снегом глаза. Он должен проснуться, иначе метель убьет его, уложит, заметет, скует ледяной коркой снег над его телом. Проснуться… просыпайся же, ну! Метель выла и хохотала, скрипела мертвыми деревьями – а может, то прялка Старухи поскрипывала, вертясь, отмеряя нить его жизни. Он умрет сейчас. Умрет, потому что никак не может проснуться. Что за глупая смерть!

       – Эй… Эй, Игмарт! Проснись, поговорить надо.

       Марти схватился за руку Анегарда, как тонущий в болоте – за спасительную жердь. Сон отпускал неохотно, едва видимое в предрассветных сумерках лицо Лотара казалось застывшим, ледяным, неживым. Отзвуки метели выли и хохотали, заглушая голос. Только рука была теплой, живой, крепкой.

       – Что ты смотришь на меня, как на упыря неупокоенного? Кошмар приснился, что ли? Игмарт!

       – Приснился, – хрипло повторил Марти. Собственный голос показался чужим, в нем тоже слышались отзвуки мертвого хохота. – Вода есть?

       Лотар протянул фляжку. Марти запрокинул голову, вылил воду на лицо. Текучая вода, унеси злые мороки. Холодная. Дышать стало легче.

       – Что ты хотел?

       – Я слушал… – Лотар помедлил, будто ждал, что королевский пес переспросит.

       – Я знаю о даре Лотаров, – буркнул Марти. – Рассказывай, что услышал.

       – Нелюдь, – коротко сообщил Анегард.

       И снова замолчал. К Асколу тебя на выучку, зло подумал Марти, тот бы за такой доклад…

       – Мы не справимся.

       – Лотар, пса за хвост не тяни, – вспомнив Аскола, Марти без труда воспроизвел любимые капитаном интонации, от которых новобранцы подхватывались, как ошпаренные, а сам Марти странным образом успокаивался. Может, и Лотару поможет собраться. – Рассказывай по порядку, подробно и без паники. А выводы оставь под конец.

       Анегард прикрыл глаза, прикусил губу, став похожим на сосредоточенного школяра, вспоминающего плохо выученный урок. Какой же он еще мальчишка, подумал вдруг Марти. Сколько ему, шестнадцать или уже семнадцать? Все равно, катастрофическая нехватка опыта. Впрочем, опыт дело наживное.

       Слушать пришлось долго. Начал Анегард с того самого летнего своего похода, даже еще раньше – с жутких снов, что навевала ему Зигмондова нелюдь. Услыхав о Зигмонде, Марти поймал себя на том, что не удивлен ничуть, только спросил:

       – Не боишься, когда он с твоей сестрой в обнимку ходит?

       – В обнимку? – переспросил Анегард. – Брось. Ерунду городишь.

       И продолжил рассказывать. О нападении Ульфара, о маге, приносившем кровавые жертвы – Марти не стал говорить, что как раз о том маге знает куда больше, чем хотел бы. О том, как постепенно спадало проклятие с Зигмондовых людей. Пересказал и то, что сам нелюдь рассказывал об этом проклятии и о силе темной богини.

       И о том, наконец, как почуял в здешней нелюди ту же силу, то же проклятие, такой же темный ужас. С единственной разницей, которую, может, сам бы он и не заметил, если бы не Рихар. Нелюдь в землях Герейна давно утратила остатки человеческого разума и жила теперь только жаждой крови.

       – Они слушаются приказов, – глухо говорил Анегард. – Кто-то здесь сумел подчинить их.