Полуночные тени. часть 2 (СИ) - Кручко Алёна. Страница 34

       – Удержу, – отмахнулся Марти. – Но как скажешь, давай завтра. Твое поручение, в конце концов, перед королем тебе отвечать.

       За тебя тоже, подумал Анегард. Но вслух не сказал. Спросил только:

       – Сам ты их допросить не догадался?

       – Незачем. Королевским палачам пускай врут, те правду выбивать умеют.

       – Ладно, тогда говори, чем я тебе помочь могу.

       Игмарт поморщился, как будто уксуса хлебнул. Вздохнул:

       – Нелюдь. Разобрался бы ты с ней, а, Лотар? Противно мне от нее. Тошно. Бесы его знают, как объяснить, будто требует чего-то, а чего – не понимаю. Но не булок с медом, это точно.

       Анегард пожал плечами:

       – Ночью чуть не спятил, а с утра и не чувствую ничего, все спокойно, как и не было этой нелюди. Странно.

       – И сейчас не чувствуешь?

       – Нет.

       – А меня будто гложет кто изнутри. Что ж делать-то, а?

       – В бумагах поройся, может, что полезное найдешь, – Анегард еще раз, уже внимательней, оглядел кабинет. По первому взгляду похоже, что его хозяин вообще не знал, что такое «бумаги». Подозрительно. – Кажется мне, что секретов у твоего дяди хватало, и прятал он их хорошо. Ты разобрался уже, где искать?

       – Да что тут разбираться, – Игмарт встал, покачнувшись. Откинул край висящего на стене ковра. За ковром обнаружилась дверь. – Вот настоящий кабинет. Пойдем, вместе посмотрим. Мано, покараулишь тут?

       Десятник посмотрел на Анегарда, дождался подтверждающего кивка. Королевский пес уже скрылся за дверью, и Анегард поспешил следом.

       Здесь, похоже, Герейн бывал часто, и занимался делами, а не выпивкой. Мягкое, обитое дорогим бархатом кресло, ковер на полу, на столе – чернильница, пачка перьев, ровная стопа бумаги. Массивный дубовый шкаф стоит в удобной близости. Марти подергал дверцу шкафа, выругался, склонился над замочной скважиной:

       – Вот зараза, отмычкой не взять.

       – Опомнись, – бросил Анегард, – какая отмычка, ты хозяин здесь. Ключ ищи.

       Игмарт хрипло рассмеялся:

       – Правда. Совсем одурел.

       Ключ нашелся довольно быстро: королевский пес оказался мастером по обнаружению и вскрытию тайников. В узком потайном ящичке в толстой столешнице лежали тонкий серебряный стилет и даже два ключа – один от шкафа, второй, судя по размеру, от небольшой шкатулки.

       – Так-так, – Игмарт вторично подступил к шкафу, – поглядим, что тут у дядюшки за секреты. – Распахнул дверцу, присвистнул: – Ого! Лотар, ты глянь, мы ж это до лета разгребать будем.

       – Разгребешь потихоньку, – утешил Анегард. – Здесь, похоже, семейные архивы, значит, дело не такое уж спешное. Нам бы бегло проглядеть, что именно от Герейна осталось. Письма, заметки…

       Спохватился: Герейн теперь – Игмарт. Но тот, похоже, оговорки не заметил. Сел на ковер перед шкафом, и методично, от полки к полке, начал выгребать из дубовых недр почки бумаг, стопки писем, какие-то перевязанные шнурками пергаменты. Складывал в кривые стопки рядом с собой, пока между столом и шкафом не осталось ни клочка свободного места. Пробормотал:

       – Да, ты прав, разберу, как время будет. Это все старое. Тут, в общем, порядок, дядюшка, похоже, той еще бумажной душонкой был. Разложено, как в королевском архиве… Купчие, грамоты на владения, указы о привилегиях, налоги, еще налоги… генеалогии… письма какие-то древние, то ли деда, то ли прадеда… О! А вот свежее. – Протянул Анегарду тонкую пачку писем, связанную узкой шелковой лентой. – Погляди, что там.

       Анегард распутал замысловатый узел, развернул верхний лист. Пробежался взглядом по строчкам.

       – Бессмыслица какая-то. Кони рыжие, кони серые, бархат черный, вино сливовое. Зачем такое хранить?

       – Дай, – королевский пес протянул руку. Анегард заглянул в следующие листы: такие же странные списки.

       – Думаешь, шифр?

       – Уверен, – Игмарт посмотрел бумагу на свет, ухмыльнулся: – Гляди, разводы видишь? Невидимыми чернилами писали. Так, отлично, это поедет к его величеству вместе с пленниками. Там разберутся.

       Дальнейшие поиски ничего интересного не принесли. Закончив с последней полкой, Марти потянулся, зевнул.

       – Пойдем обедать, Лотар. Кухарка здесь прежняя, тебе понравится.

       – Кухарка понравится? – хмыкнул Анегард.

       – Стряпня. Пироги у нее – язык проглотишь. А потом проведу тебя по замку и подумаем, что дальше делать.

       А он, похоже, успокоился, подумал Анегард. Спросил:

       – Ты как, не грызет сейчас?

       Марти растерянно покачал головой.

Сегодня старый барон Лотарский чувствовал себя лучше. Настолько, что даже спустился вниз, во двор, и поглядел, как Сюзин учится держаться в дамском седле. Грегор держал под уздцы смирную серую кобылу, ножки Сюзин упирались в скамеечку-стремя, пышные юбки ниспадали с боков лошади, пальцы слишком крепко сжимали поводья. Дочь хмурилась сердито и беспомощно, и барон вспомнил вдруг, как не любила ездить верхом ее мать. Грейна была слишком робкой для того, чтобы ладить с лошадьми, предпочитала кареты. Ах, Грейна, Грейна, наворотила дел твоя робость. И тебя сгубила, и дочь твою едва навсегда от рода не оторвала. Хорошо, что Сюзин характером не в мать пошла.

       – Спину ровней держи, а руки расслабь, – Грегор поправлял посадку Сюзин с легкой, необидной улыбкой, и девушка робко улыбалась в ответ. – Если будешь дергаться, скорее упадешь. Ты должна верить лошади. И уж точно не должна бояться!

       – Я и не боюсь, – отозвалась Сюзин, – с чего это мне зверья бояться. Просто неудобно. Сижу, как курица на насесте! И поясница затекла.

       – Поясница затекла, потому что сидишь неправильно. Выпрямись!

       Барон Эстегард Лотарский улыбался, глядя на дочь. Какая же его девочка красивая выросла! И как загорается взгляд Грегора рядом с ней… Забавно даже, что сама она не замечает. Старая лекарка хорошо ее воспитала – честной и неиспорченной. Благородным манерам можно научить и взрослого, а внутреннее благородство вкладывается с пеленок. Барону Лотарскому не придется стыдиться старшей дочери.

       Грегор наконец добился от Сюзин правильной посадки и теперь медленно вел кобылу по кругу. Подсказывал:

       – Поясницей работай, руки не напрягай, плечи назад, спину ровно.

       Сюзин опускала руки, расправляла плечи – и улыбалась смущенно и благодарно. Разрумянилась, в густой косе искрятся снежинки. Красавица!

       – Теперь сама, – Грегор опустил руку и отступил. Несколько шагов держался рядом, потом отошел к Эстегарду. – Что за девушка! Веришь, друг, рядом с ней я снова как мальчишка.

       – Вижу, – усмехнулся Эстегард. – Вижу, Грегор. Спасибо, что учишь ее. Мои силы сейчас не те.

       Серая кобыла лениво шагала по кругу, Сюзин сидела уверенно, только пальцы на поводьях слегка подрагивали. Из-под отороченного беличьим мехом подола платья виднелись теплые зимние сапожки, мех безрукавки играл под легким ветерком, узкий плетеный ремешок подчеркивал тонкую талию. Эстегард поглядывал то на дочь, то на Грегора. Внимание старого друга к Сюзин льстило. Видят боги, его дочь заслуживает чувств такого человека, как Грегор Ордисский! Благородного, безупречно честного, здравомыслящего и не склонного к авантюрам. Этой зимой старый барон Лотарский слишком уж ощущал груз прожитых лет. Он рад был бы знать, что о Сюзин есть кому позаботиться…

       Сюзин сделала круг, натянула поводья.

       – Отец, вы не замерзли? Может, пойдете в тепло?

       – Пойду, пожалуй, – улыбнулся Эстегард. – Ты прекрасно держишься в седле, Сюзин. Барон Грегор – отличный наставник.

       – Да, – Сюзин улыбнулась в ответ, – это оказалось легче, чем я боялась.

       – Что же, оставляю тебя с ним.

       – Выпейте горячего вина, отец.

       – Хорошо. Не волнуйся обо мне, Сюзин, я сегодня прекрасно себя чувствую.