Полуночные тени. часть 2 (СИ) - Кручко Алёна. Страница 35
Замечательный день, думал Эстегард, медленно поднимаясь к себе. Вкус жизни особенно остро ощущаешь, постояв на краю могилы. В этом нет ничего удивительного, чтобы понять эту истину, не обязательно стареть. Но одно дело – риск в бою, и совсем другое – долгая, изматывающая болезнь. В выздоровлении своя, особенная прелесть – когда дышать становится легче, и холодный воздух не режет грудь, а льется в нее пьянящим молодым вином. Когда уходит постыдная слабость, и лестница перестает казаться препятствием непреодолимей крепостной стены. Когда, засыпая, веришь, что утром проснешься. Что доживешь до весны, до возвращения сына, до свадьбы дочери.
После подъема по лестнице все-таки пришлось отдохнуть. Старый барон сидел в кресле у камина, пил, как посоветовала Сюзин, горячее вино, и думал о том, что Грегор стал бы для его дочери хорошим мужем. Да и ей будет лучше за хозяйственным человеком, предпочитающим собственные земли бурной и суетной столичной жизни. Пожалуй, пора спросить у Грегора прямо, верно ли барон Лотарский понял те знаки внимания, которые барон Ордисский оказывает его старшей дочери.
Грегор затеял разговор первым. Неудивительно: он смолоду отличался редким даром выбирать нужное время. Для разговоров, боя, любви…
Они сидели в столовой после ужина, вдвоем, потягивали вино и молчали. В жизни барона Лотарского мало было людей, молчать с которыми он любил. Грегор относился как раз к таким.
Еще такой же была Грейна…
– У тебя славная дочка, – тихо сказал Грегор. – Необыкновенная. То есть, извини, конечно, обе они у тебя славные, но я сейчас о Сюзин. Я говорил тебе, что с ней рядом становлюсь мальчишкой? Я очарован и влюблен. Ты разрешишь мне просить ее руки?
– Я рад, – честно ответил Эстегард. – Но, друг мой, Грегор… Понимаешь, Сюзин так недавно со мной. Честно сказать, она только-только перестала запинаться на слове «отец». Я не смогу приказать ей. Добейся ее сердца, Грегор, и я буду счастлив отдать ее тебе.
Губы Грегора тронула довольная улыбка.
– Я не ждал другого ответа. Спасибо, Эстегард. Я и не подумал бы брать ее за себя без любви. Она не из тех куриц, что готовы смириться с родительской волей, забыв о собственных чувствах. Да мне и самому хочется получить ее всю – не только тело, но и душу. Иначе как я смогу сделать ее счастливой?
– Из вас получится отличная пара. Я желаю тебе удачи, Грегор.
Барон Ордисский подлил в кубки вина:
– За удачу и за любовь! Пусть Звездная дева будет к нам благосклонна.
В камине трещал огонь, за окнами свистела разгулявшаяся к ночи метель, а наверху сидела в своей комнате Сьюз, завернувшись в одеяло и глядя на букет осенних звезд, желтых и белых. Острые лепестки-лучики все еще были свежими, как вчера сорвали.
– Пусть Звездная дева будет к тебе благосклонна, – прошептала Сьюз. Вздохнула и легла. Она устала за день. Хотя ездить верхом ей понравилось, а барон Грегор и в самом деле оказался хорошим учителем. Сьюз улыбнулась, засыпая: надо скорее научиться скакать по-настоящему. Тогда можно будет доехать до деревни, а то и к Зигмонду в гости напроситься. Зима такая долгая, и ждать до весны так тоскливо…
Жаркие, наполненные запахом крови ночи. Слишком яркие, ослепительные дни. Рихар успел уже забыть, каково это – жить под солнцем мертвых, Старухиным солнцем. Когда солнечный свет – тусклый, зимний, сумрачный – обжигает огнем. Когда ты силен и быстр, но плата за твою силу – чужая кровь.
Рихар не собирался платить. Он так счастлив был вернуться к людям, снова говорить и смеяться, есть обычную еду, девчонку за руку держать! Он выдержит. Никогда, ни за что не станет снова ночной тварью!
Силы у Рихара было не слишком много, зато упрямства хватало. Нестись к дому по прямой, не останавливаясь, не подчиняясь навязчивому желанию охоты. У Старухи нет власти над теми, кто любит и любим – до тех пор, пока они сами, смалодушничав, не отдадут себя в Ее руки. Собрать всю волю в тугой узел, стянуть накрепко памятью о тех, кто его ждет – о людях. Заглушить шепот Хозяйки тьмы звонким смехом Динушки.
Помнить, что ты человек.
Кода внизу замелькали знакомые места, Рихар чуть не зарыдал от счастья. Он с трудом поборол искушение свернуть к замку Лотаров. Там накормят, там можно отдохнуть. Сьюз и старый барон рады будут добрым вестям о сыне и брате. А уж Динуша как обрадуется! Но он потеряет время – кучу драгоценного времени.
Поэтому Рихар только издали посмотрел на башни родового гнезда баронов Лотарских. Подавил вздох. Подбодрил себя: совсем немного осталось. Уже этой ночью он будет у своих! Дома…
Рихар поднялся выше, поймал попутный ветер и полетел дальше. Замок Ульфара – их замок, их новый дом – тянул его, как тянет волка след подраненной добычи. Рихар уже чуял близость своих, незримое тепло стаи, властную силу вожака. Надвигалась ночь, дарующая силы, спасение, возможность продержаться еще немного. Хотя Рихар совсем не был уверен, что продержится – до конца.
И тогда он позвал. Кинул беззвучный вопль туда, где его услышат свои, услышит Вожак. Он отчаянно нуждался в помощи. Он выбился из сил за этот долгий путь, за дни и ночи беспощадной гонки. Он с ума сходил от голода, жажды и усталости.
Обидно будет свалиться в шаге от дома. Но если его встретят, найдут, подхватят…
Его нашли, когда он, почти теряя сознание, по крутой спирали спускался к земле. Мелькнула черная тень, на мгновение заслонив падавшее за кромку горизонта алое солнце. Крепкие руки подхватили, Рихар расслабился, ощутив опору. Вдохнул, жадно вбирая запах вожака, такой знакомый и успокаивающий. Он сумел. Добрался, справился. Теперь он имеет право отдохнуть.
Хотя бы до замка. Там нужно будет скорее рассказать, с чем столкнулся в землях Герейнов молодой барон Лотарский. А потом… потом, подумал Рихар, я буду спать. Несколько дней кряду.
Рихар счастливо вздохнул и закрыл глаза.
Очнулся он от вкуса воды на губах. Восхитительной, холодной, пахнущей чистотой и свежестью воды. Это было счастье – настолько же острое, как теплый мягкий хлеб после долгих лет горячей крови, как первый поцелуй с девчонкой, которая не испугалась влюбиться в нелюдя. Рихар дрожал, зубы стучали о край кружки, вода текла по подбородку, проливалась на грудь.
– Ну-ну, малыш, не жадничай, – Зигмонд поддерживал его голову. – Медленно пей. Ты выдохся. Пей и рассказывай потихоньку, что за беда.
Рихар сглотнул. Долго говорить не придется, десятка слов хватит, вот только радости в том мало.
Зигмонд выслушал его так спокойно, будто мальчишка о прошлогоднем урожае рассказывал или о погоде на прошлой неделе. Кивнул:
– Хорошо, что догадались меня звать. Сами они там не справятся, два малолетних остолопа. Ты молодец, Рихар. Отдыхай теперь, свое дело ты сделал. Я велю обед сюда принести, лежи.
Рихар попытался кивнуть – и заснул.
Зигмонд, ныне барон Ренхавенский, постоял над мальчишкой, вглядываясь в исхудавшее лицо, в черные тени под глазами и обметанные жаждой губы. Повторил:
– Молодец, Рихар.
И вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Ему нужно было быстро попрощаться с женой, оставить приказания капитану… А главное – решить, брать ли кого с собой или рвануть на юг одному. Ослаблять замок не хотелось: прежний хозяин наверняка не оставил мысли вернуть свое достояние. Но в том деле, что ждало Зигмонда, поддержка члена стаи могла решить все.
Зигмонд мысленно перебрал своих людей. Нужен сильный, выносливый, быстро соображающий, а главное – накрепко забывший вкус крови. Такой, которому, как этому мальчишке, есть за кого зацепиться в мире людей.
Терес. Вот кто ему подойдет. Зигмонд нахмурился. Жестоко отрывать парня от юной жены. Но Терес не сломается под давлением темных чар, устоит – ради своей Анитки и их ребенка, которого она носит под сердцем. Когда есть к кому возвращаться – прочнее якоря не придумаешь. Тому, кто три века скитался темной тварью, только любовь позволит вопреки воле Хозяйки остаться человеком.