Жизнь Исуса Христа - Фаррар Фредерик Вильям. Страница 11

Не плотник ли Он?

Но довольно и этого выражения, потому что заключающееся в нем глубокое содержание произвело воистину великое и благотворное влияние на судьбу человечества. Оно утешило и осветило состояние бедности, облагородило труд, возвысило общее воззрение человечества на все состояния, указавши, что в каждом из них, отдельно от привходящих обстоятельств, есть своя доля величия и достоинства пред лицом Божиим.

1. В нем слышится, что не только в течение трех лет учения, но в течение всей своей жизни Спаситель был беден. Плотниками в городах палестинских бывали греки, очень искусные ремесленники. Плотник деревенский и, если верить преданию, не совсем искусный, каким был Иосиф, мог занимать очень неважное положение и жить в чересчур умеренном довольстве. Но во все времена существовало преувеличенное желание богатства, преувеличенное удивление к тем, кто им владеет, преувеличенная вера в его влияние на устройство и улучшение чрез него счастья жизни. Вследствие таких заблуждений, заботы, зависть и скупость затопляли и разрушали жизнь человека. Поэтому Иисус добровольно принял на Себя смиренное состояние бедности, — конечно не той ужасающей, возмутительной, забитой нищеты, которая встречается редко и по большей части неисправима, но самый обыкновенный жребий честной бедности, которая, при некотором самоотвержении, может сама восполнить обыденные нужды незатейливой жизни. Идумейская династия, захватившая престол Давида, могла выставлять напоказ позолоченные пороки развратного эллинизма; но Он, сошедший с неба для того, чтобы быть другом и спасителем человечества, а с тем вместе царем вселенной, осветил более чистые, лучшие и простейшие предания и обычаи своего народа и избрал состояние, в котором всегда жило и должно жить огромное большинство рода человеческого.

2. В непросвещенных умах всегда существовала любовь к праздности, которая принимается ими за признак аристократизма. Эта страсть предоставляла труд на долю людей низкого состояния и слабейших, налагала на этих людей клеймо унижения и позора. Но Господь Иисус хотел показать нам, что труд есть чистое и благородное занятие; что он есть соль жизни и пояс мужества; что он спасает тело от расслабляющей бездеятельности, а душу — от растлевающих ее дум. Христос потрудился, делая все сам своими руками. Насмешка Цельза, не допускающего возможности, чтобы Он, будучи плотником, приходил на спасение мира, указывает, как много выиграл в этом смирении Иисусовом народ; какой великолепный и достойный подражания пример подобного смирения в Том, кто принял на себя дело обновления общества и обновления вселенной!

3. Из этого продолжительного молчания, из этой глубокой неизвестности, из этого однообразия жизни без событий, о которой сказать нечего, мы можем научиться, что пред лицом Божиим имеет значение наша внутренняя, а не внешняя жизнь. Мир придает много важности исключительной жизни благодетелей человечества, великих мыслителей и могучих героев; но их было и должно быть очень немного. Одна из мириад капель дождя, упавшая в болото, пустыню или на гору, одна из мириад снежинок, попавшая в бездонное море, — вот символы обыкновенной жизни, которые были и будут приличны для большей части людей. Они умирают и, как только умерли, — тотчас забыты. Проходит несколько лет: ползучий мох съедает буквы их имен на памятниках, а если они до известной степени и сохранятся, то не возбудят воспоминаний в тех, которые стоят перед их надгробными камнями. Люди обыкновенные и мало значащие способны считать самих себя необходимыми, между тем как величайшие из людей необходимы только до некоторой степени и, спустя немного времени, небольшая зеленая насыпь скроет тех, которые гремели своими деяниями на всю вселенную.

4. Относительная ничтожность людская была, есть и будет жребием бесчисленного большинства. Откуда многие, соображая, что их деяния малозаметны и что сравнительно с громадной массой человечества они настолько же необходимы, как и ефемериды, которым назначено пожужжать немного в летний полдень, выводят заключение, что им ничего не остается, как есть, пить и спать. Но Христос явился для убеждения, что это относительное ничтожество есть положительная необходимость. Он пришел научить, что постоянное возбуждение, бросающиеся в глаза деяния, особые заслуги, блестящие успехи не составляют существенных элементов жизни и что мириады верующих в Бога находятся в числе незначительных и темных людей. Если хочешь быть Божиим, скрывайся, как Бог, — таково ободряющее, утешающее, облагораживающее нас поучение этих безгласных лет. Самый тихий и вполне неизвестный жребий очень часто приходится принимать за счастливейший, чему очевидным доказательством служит то, что эти годы, проведенные в доме и в занятиях назаретского плотника, были самыми счастливыми в жизни Спасителя. Если в последующее время Его скорбной жизни видимо было, что Он силен духом и слова Его казались вытекавшими из сильного потока, обильного счастьем; то каково же было довольство в эти ранние годы, когда бури справедливого гнева не возмущали еще этой кроткой души, когда Его сердце не горело негодованием, видя повсюду людские грехи и людское лицемерие? «Юность, говорит проповедник-поэт, прыгает быстро и радостно, подобно воздушным пузырькам, светится подобно невещественной радуге, которой и образ, и цвета фантастичны». Если такое описание верно для беспечной юности, то насколько сильнее следует применить его к невинной, безгрешной, совершенной юности Иисуса?

5. Занятие ремеслом нисколько не мешало Иисусу развиваться умственно, чему мы имеем очевидное доказательство. Не придавая важности грубым историям апокрифических евангелий, нельзя не согласиться, что некоторое простое, религиозное образование могло быть преподано и в маленьком Назарете каким-нибудь соферимом или другим служителем синагоги. Из дошедших до нас сведений видно, что соферимы и хазанимы, состоявшие при синагоге, могли давать ученикам своим звания микредардике, или домашних учителей. Но так как основание правильных школ для детей у евреев относится ко временам Иисуса, сына Гамалиила 1-го, то может быть, что и дозволение служителям синагог давать дипломы вышло позднее. Во всяком случае Иисус, будучи «совершенным человеком», учился, как учились все другие дети, основам человеческого знания. Не мудрено и то, что Он получил первоначальное образование дома от своего отца, согласно повелению закона: и так положите сии слова мои в сердце ваше и в душу вашу, и навяжите их в знак на руку свою, и да будут оне вместо повязки над глазами вашими, говорит Моисей [65], прибавляя: и учите им сыновей своих, говоря об оных, когда ты сидишь в доме своем, и когда идешь дорогою, и когда лежишь, и когда стоишь. Конечно, в дневных молитвах синагоги Он часто слышал все, чему местные старцы должны были учить относительно закона и пророков. Из неприязненных вопросов Его завистливых врагов: откуда у Него это? Как Он знает писания не учившись? [66]. Несомненно, что Он не бывал в Иерусалиме для образования и не посещал ни одной из раввинских школ. Но во всех этих вопросах явным образом дышит раввинский дух дерзкого презрения к каждому ам-га-аретцу, или непросвещенному провинциалу. Старые народные учителя, привыкшие к обычным избитым формулам обветшалой религии, которые были поддерживаемы устным законом, не были способны оценить божественной, самобытной мудрости, получаемой единственно от Бога. Они не могли стать выше мнимопоучительного изречения сына Сирахова, что премудрость приходит к ученому только при возможности иметь много свободного времени [67]. Но нельзя не заметить, что если бы Иисус получил хотя малейший оттенок их технического воспитания, то Он не имел бы против них такого сильного оружия, которым мог приводить в стыд надменную исключительность их узкого образования.