Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века - Коллектив авторов. Страница 114

Неглубокая могила была вырыта на опушке соснового бора на дне небольшого карьера, откуда когда‑то бралась земля для различных технических нужд. Архимандрит Сергий (Шеин), которому было поручено на Соборе 1917/18 годов сделать доклад о гонениях на Церковь и о новых мучениках, так описывает смерть отца Константина: «При расстреле в Богородске Московской епархии протоиерея отца Константина Голубева убийцы нанесли ему только рану и еще живого бросили в яму и стали засыпать землею. Несчастный подымал из ямы голову и молил прикончить его; находившаяся при этом дочь его на коленях, с рыданиями умоляла также, чтобы ее отца не хоронили живым, но ничто не помогло, и злодействие было доведено до конца — его засыпали живым».

О предстоявшей казни священника было известно заранее. Протоиерей Константин прослужил в Богородске двадцать три года и за это время стал духовным отцом многих православных жителей города. Когда отряд красногвардейцев вывел священника из тюрьмы и повел к месту казни, за ним двинулась густая толпа людей. Те, кто шли рядом с ним, слышали, как отец Константин вслух сказал: «Не ведают, что творят».

Церковные предания сохранили сведения, что фамилия начальника отряда красногвардейцев была Белов. После расстрела отца Константина священник стал являться ему. Однажды, когда в комнату вошла с распущенными волосами его жена, он принял ее за убитого им священника, выстрелил в нее и убил. И затем застрелился сам.

Долгое время место погребения отца Константина было почитаемо жителями Богородска. На могиле часто служились панихиды, горела лампада, сюда приносились иконы и цветы. Безбожники, обнаруживая эти знаки почитания, уничтожали могильный холм, зарывали оставшиеся на могиле цветы, иконы и свечи, и со временем место захоронения было утрачено. Но память о выдающемся миссионере–священнике, засвидетельствовавшем верность Христу своим мученичеством, дошла до нашего времени. И в канун праздника архистратига Божия Михаила, 20 ноября 1995 года, были обретены мощи священномученика и перенесены в Тихвинский храм города. При обретении были обнаружены останки двух других мучеников, пострадавших одновременно с протоиереем Константином Голубевым. Один из них был солдатом, состоявшим в отряде красногвардейцев, родом из Богородска. Он отказался стрелять в священника и был за это убит.

ИСТОЧНИКИ:

ЦГИАМ. Ф. 1490, оп. 2, ед. хр. 2.

РГИА. Ф. 833, оп. 1, ед. хр. 26.

Саратовские епархиальные ведомости. 1894, № 2; 1896, № 1.

«Московские ведомости». 1895, № 354.

Московские церковные ведомости. 1911, № 10; 1916, № 49—50.

Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи.

Куйбышев, 1966. Машинопись. Ч. 6.

Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия.

Кн. 5. Тверь, 2001.

Сентября 30 (13 октября) Священномученик Петр (Соловьев)

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Священномученик Петр родился в 1871 году в селе Подлесная слобода Луховицкого уезда Рязанской губернии в семье псаломщика Введенской церкви Тимофея Соловьева, у которого было пятеро детей; двое из его сыновей стали священниками. Петр Тимофеевич окончил Рязанскую Духовную семинарию и женился на Александре, дочери священника Стефана Кедрова, служившего в храме во имя Казанской иконы Божией Матери в селе Карташово. Впоследствии у Петра Тимофеевича и Александры Степановны родилось пятеро детей.

В июле 1896 года Петр Тимофеевич был рукоположен в сан священника ко храму, где служил его тесть, священник Стефан Кедров. К этому времени село Карташово перестало существовать, так как слилось с селом Астанкино, где находилась как сама церковь, так и церковноприходская школа и дома церковнослужителей, и потому все это место называлось Поповка. Прихожанами Казанского храма были жители сел Астанкино, Астапово, Новоселки, Выселки и Новая деревня. В этом храме отец Петр прослужил настоятелем всю свою жизнь. Здесь он был возведен в сан протоиерея и назначен благочинным округа.

Семья отца Петра была дружная, священник воспитал детей в любви к храму и к сельскому труду, так что все крестьянские работы дети производили вместе с отцом. Сами пахали, косили сено для скотины — до тех пор пока власти не отобрали хозяйство и часть дома. Среди жителей села отец Петр пользовался любовью и авторитетом.

Во второй половине 1937 года усилились гонения на Русскую Православную Церковь. 2 сентября 1937 года на основании беседы с председателем колхоза в селе Астанкино сотрудники НКВД составили протокол следующего содержания. В 1936 году председатель колхоза будто бы пришел в дом к священнику, чтобы просить его подписаться на государственный заём. Священник отказался подписываться и сказал, что он советской власти помогать не будет, так как она преследует священнослужителей и отняла у них все гражданские права. «Вы вот пришли просить меня подписаться на заём, а где же я деньги возьму, когда нас советская власть ограбила и до сих пор это продолжается? Нам не дают возможности зарабатывать своими трудами, запрещая ходить с молебнами по приходу». «В январе 1937 года я шел мимо дома попа, — показал председатель, — и, повстречавшись с ним, сказал:«Пора бы отказаться от богослужения». Но он на это заявил:«Этого никогда не будет. Я же пастырь Божий; наши деды и прадеды так жили, и мы будем так доживать. А что сейчас время такое тяжелое и смутное, оно, поверь мне, изменится»».

В тот же день был допрошен председатель сельсовета, который заявил, будто бы священник говорил ему: «Советская власть привыкла нас грабить и до сих пор не перестает делать это. Законно или незаконно, а вам все подавай. Нам вы воспрещаете ходить с молебнами по приходу, а мы только на это и живем, между тем, согласно новой конституции, мы вправе это делать. Вы от народа утаиваете, что в новой конституции написано относительно религии». «В мае 1937 года священник призывал население не считаться с работами в колхозе и ходить в церковь, — показал председатель, — он говорил:«Вас никто не может принудить работать в колхозе в праздники, и никто не может притеснять вас за ваши религиозные убеждения. Согласно произведенной переписи, государство учло, что верующих пока имеется большинство, и нам нужно проводить в жизнь то, что предоставила нам советская власть в новой конституции, — свободу религии. Нужно больше самим посещать храм Божий и привлекать тех, кто отошел, и в особенности молодежь». В июле 1937 года при проведении подписки на заём в моем присутствии священник Соловьев сказал:«Мы много помогаем советской власти, а нам от этого нет никаких улучшений. Но чтобы вы больше не приставали, я могу пожертвовать десять рублей. Вы с нас просите на заём, а сами нам по приходу ходить воспрещаете, а я бы вам тогда пожертвовал не десять рублей, а сто»».

8 сентября 1937 года НКВД выписал ордер на арест священника. Сотрудники НКВД приехали к нему домой в село Астанкино, но не застали его и пришли к председателю колхоза спросить, где священник. Тот сказал, что, вероятнее всего, он находится у своего зятя в Коломне. Сотрудники НКВД направились туда. Дочь отца Петра Клавдия по окончании епархиального училища в Рязани работала учительницей в школе в селе Новоселки. Ее муж, священник Сергий Кочуров, служил в храме пророка Божия Илии в Коломне; он был арестован позднее, в 1940 году. 8 сентября отец Сергий и Клавдия праздновали именины дочери Наталии. Был на именинах и отец Петр; во время празднования он был арестован и препровожден под конвоем в тюрьму.

На следствии протоиерей Петр держался мужественно и с большим достоинством, и, как почти всегда бывало в таких случаях, представители безбожных властей, натолкнувшись на непоколебимую веру священника и готовность отстаивать свои убеждения до конца, ограничились всего лишь одним допросом.

— Следствию известно, что вы призывали население не вступать в колхоз, то есть вели контрреволюционную деятельность. Признаете ли вы это?