Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан. Страница 33

Соблюдай то, что я тебе предначертал, то есть подвизайся в трудолюбии, нищете, странничестве, злострадании и молчании, которые сделают тебя смиренномудрым. (71)

«Трудолюбие» означает, что тебе нужно полюбить труд, работу. «Нищета» указывает на то, что ты должен жить в лишениях, не стремиться, чтобы в твоей келье и вообще в жизни у тебя было все; не требовать, чтобы тебе давали все просимое, и даже не просить, но всегда жить в нужде. Только в лишениях, страданиях, в бесчестии, в клеветах, наводимых на нас, мы можем почувствовать Бога. А мы, как правило, лишь только нам что-нибудь понадобится, поднимаем всех на ноги и требуем, чтобы нам это дали.

«Странничество» означает, с одной стороны, что ты забыт всеми, а с другой стороны, что ты и сам не интересуешься происходящим вокруг тебя. Как случайно зашедший незнакомец ничего не знает о твоих делах, так и ты не должен знать о том, что вокруг тебя происходит. Пусть тебя ничто не касается. «Страдание» означает, что ты должен страдать, мучиться, болеть, но при этом быть сильным в немощах своих. «Молчание» же нужно полюбить потому, что слова нас опустошают, да и наши болезни обычно происходят от пустословия.

Все описанные добродетели ведут нас к смиренномудрию. Мы можем подвизаться в трудолюбии, добровольном страдании, молчании, нищете, можем сознавать себя странниками среди окружающих нас людей. Мы даже обязаны делать это, но мы поступаем противоположным образом. Как только устанем, идем отдыхать, даже во время, отведенное на послушания. И хотя это время составляет всего лишь несколько часов, мы идем выпить кофе, прогуляться, празднословим со своим старшим, и нам кажется, что времени много. Мы сами обрекаем себя, свое тело и душу, на болезнь и смерть.

Но, конечно, смиренномудрие — это дар Божий. Если мы подвизаемся, то Бог входит в нас и делает нас смиренными, тогда изглаживаются и все наши грехи. А чтобы мы знали, как себя вести, святой Антоний объясняет нам:

Смиренномудрие состоит в том, чтобы человек считал себя грешником.

Смиренномудрие состоит в том, что человек живет так, как будто грешник он один. Будет ли тот, кто верит в свою греховность, как верил в нее мытарь, оправдываться, защищать свои права, тревожиться о своем здоровье и стремиться пойти к лучшему врачу? Как вы думаете, мог ли мытарь вести себя подобным образом? Тот, кто подражает мытарю, по-настоящему смиряется и кается. О нашем покаянии можно судить по тому, верим ли мы в свою греховность.

Смиренномудрие состоит в стремлении молчать и в том, чтобы никого не принуждать соглашаться со своими словами.

Святой Антоний снова говорит о таких вещах, которых мы не понимаем и которым не решаемся следовать в своей жизни. Скажи человеку то, что ты должен ему сказать, а дальше уже не заботься, так ли он тебя понял. «А если все перевернется вверх ногами?» Главное, ты сам не пытайся взойти на небо вверх ногами, потому что иначе ты не сможешь войти в рай. И пока ангелы будут мучиться, пытаясь втиснуть тебя в двери рая, придет демон и схватит тебя.

Смиренномудрие состоит в том, чтобы отвергать свою волю и с терпением переносить дерзости.

«Дерзости» — это высокомерное поведение ближних. Например, кто-то ведет себя с тобой гордо, ни во что тебя не ставит, считает тебя ничтожным человеком, не желает тебя видеть. Ты же при этом должен радоваться, и это естественно для человека, который любит Бога. Если мы не чувствуем радости, когда нас уничижают, то мы Бога не любим.

Чтобы преуспеть во всех описанных добродетелях, нужно обратить внимание на совет, который дает нам святой:

Пусть твое лицо всегда будет строгим. (74)

Конечно, святой не имеет в виду, что нам надо быть угрюмыми. Человек должен быть серьезным, а не смешливым и легкомысленным. Легкомысленный человек всегда смеется. Если кто-то смеется в то время, когда вы с ним разговариваете, или даете ему совет, или делаете замечание, значит, он духовно незрел.

Этим правилом преподобный Антоний хочет запретить обычное при многословии фамильярное обращение и пустую трату времени. Когда у тебя строгий вид, ближний тебя уважает, ценит, и тем не менее он будет тебе противиться, потому что тот, кто любит зря тратить время, как только увидит серьезного монаха, начинает над ним подшучивать. На того, кто истинно стремится к святости, другие люди нападают. Но его это не должно интересовать. В глубине души обидчики уважают его, признают его истинным монахом. Когда ты сплетничаешь и смеешься, ближний не упрекает тебя потому, что ты составляешь ему компанию и он находит в тебе закадычного друга. Если он заболеет или ему станет скучно, он пойдет к тебе, поэтому он и хочет быть с тобой в хороших отношениях. Если же ты всегда серьезен, то он не может рассчитывать на твою компанию, он знает, что ты не шутишь, что у тебя есть Бог. Таким образом, с одной стороны, лукавые люди будут тебя уважать, а с другой — они тебя и не похвалят. И для тебя это очень хорошо и выгодно, потому что ты бережешь время, избегая несвоевременных встреч с такими людьми.

Иметь строгое лицо особенно важно для нас, монахов. Мы всегда вместе, и всякий немощный, несчастный, нерадивый ищет себе компанию среди братьев. Остерегись того, чтобы выслушивать помыслы, проблемы и трудности такого брата. Из одного того, что брат готов вылить на всякого помои своей души, становится ясно, что он не хочет меняться. Ему нравится такая жизнь, он получает удовлетворение от пустых бесед и нытья, потому что это согревает его сердце. Если ты его выслушаешь и с ним поговоришь, он выразит тебе свою признательность за то, что встретил тебя сегодня по дороге, — он так унывал! Однако завтра он заунывает еще больше. Только тот, кто мобилизует все силы своей души и сердца, кто постоянно помнит слова Господа: Мужайтесь: Я победил мир, может по-настоящему жить — причем это касается как духовной, так и обычной мирской жизни.

Итак, будь внимательным и осторожным, следи за тем, чтобы к тебе не подходили запросто все подряд.

Пусть люди тебя любят, но одновременно и уважают. Никто не уважает человека, выплескивающего наружу все свои чувства, праздного, вечно недовольного. Но и сам этот человек не уважает подобных себе, и он во всю жизнь не найдет себе настоящего товарища.

За исключением того случая, когда тебя посетят посторонние братья.

Посторонний человек приходит неожиданно. Преподобный Антоний обращается здесь к монахам, которые живут одни в пустыне. Кто-то вдруг стучится и просит открыть ему дверь.

К нам, общежительным монахам, это правило относится только в том случае, если нас благословляют выйти к посетителям. Но оно никак нас не касается, если мы сами выпрашиваем разрешение на это или проявляем интерес к пришедшим, если мы бродим без дела по монастырским дворам, оказываемся у дверей и калиток, где нас встречают архондаричные братья или посетители, отчего мы бываем вынуждены пойти с ними, оставив Христа. На послушание в архондарик посылают того, кто подвизается в покаянном плаче, сидя в своей келье.

Итак, если сам ты избегаешь ненужных встреч с братьями, но неожиданно тебя посетят посторонние, то будь приветливым, спокойным, радушным, но по своей воле не иди к ним, не беседуй с ними ради того, чтобы утешиться или вспомнить о прошлом, не желай давать им советы, изменить их жизнь или спасти их. Только если тебя будут искать, придут к тебе в келью, где ты молишься, воздыхая от сердца и взывая к Богу: «Господи, помилуй мя», и игумен скажет тебе оставить твой подвиг и пойти к посетителям, тогда ты должен сменить строгость лица на приветливую и скромную улыбку. В этом случае «наставником», «Богом» для посетителей станешь не ты сам, но твое целомудрие и чистота. Благодаря твоему ангельскому виду человек почувствует, что он видел Бога.

От серьезного и богоносного человека по действию благодати Божией исходит особое духовное сияние. Это сияние невидимое, тонкое, но ощутимое, оно передается другому человеку, посетителю, и тот ощущает, что видел Христа. Благодать — это свет, от нее исходит тепло, некая присущая только ей чистота и благоухание. Итак, если ты выходишь к посетителю, желая, чтобы ему явился Бог, а сам ты остался в тени, если ты выходишь как ничего не значащий — ничтоже сый — и в разговорах не пытаешься поучать, но говоришь то, что подсказывает здравый смысл и что Господь положит тебе на сердце, то это и есть настоящее гостеприимство. Ты и сам не поймешь, что именно позволит посетителю ощутить Божественную благодать: твое лицо, твои движения, сквозящая через них духовная красота или сияние твоего духа.