Король в изгнании - Гарднер Джеймс Алан. Страница 28

Полицейский подошел к нам и коротко кивнул Фе-стине.

– Адмирал Рамос? – Он уставился на красное пятно на ее лице, в ярком свете прожекторов отчетливо выделявшееся на смуглой коже.

– Здравствуйте. – Фестина так же коротко кивнула. – А вы?

– Капитан Адам Теккахоуни, региональная полиция Большого Брэдфорда. Где жертва убийства?

– Следуйте за мной, – велела адмирал.

Она направилась туда, откуда мы пришли, и все остальные двинулись за ней. Теккахоуни шагал рядом с нами, в то время как его подчиненные пытались окружить нас движущимся кольцом. Поскольку они не знали, куда именно мы идем, им приходилось постоянно маневрировать каждый раз, когда Фестина сворачивала в ту или иную сторону, – те, кто шел впереди, неожиданно оказывались сбоку, пытаясь не споткнуться в кустах или не налететь на дерево. Пару раз даже казалось, будто адмирал специально уходит в сторону от места преступления лишь для того, чтобы заставить полицейских побегать, но, скорее всего, она просто обходила топкие места или иные препятствия.

Пока мы шли, Фестина негромко разговаривала с Теккахоуни.

– Капитан, я, естественно, не сожалею о том, что вы появились, но кто вас вызвал?

– Кто только нас не вызывал? – прорычал Теккахоуни. У него был вид человека, которому часто приходилось злиться, – ему было лет сорок с небольшим, но его лицо уже изрезали темные морщины. – Нашу станцию засыпали звонками чуть ли не все эти чертовы мандазары, что-то вопя насчет вербовщиков… но подобные вызовы к нам поступают пять раз в месяц, и все без исключения оказываются ложной тревогой. Стоит забрести в поле бродячей собаке, или скиммеру пролететь слишком низко, или ветру прошуметь слишком громко, как эти глупые ракообразные начинают орать, будто кто-то хочет их похитить.

Вибриссы Зилипулла сердито дернулись. Прежде чем он успел наброситься на нас, я сказал Теккахоуни:

– Сегодняшняя тревога – не ложная.

– Гм… – Капитан выглядел не слишком убежденным. – Потом поступил еще один вызов, от женщины по имени Кайшо. Она заявила, что прежде была разведчиком, и сообщила, что ее высокопоставленная подруга, адмирал Фестина Рамос, передает сигнал бедствия из этого района. Должен сказать, что эта Кайшо угрожала нашему начальнику полиции, что ваш флот блокирует всю планету, если мы не окажем любую возможную помощь.

– Кайшо, Кайшо, Кайшо, – пробормотала Фестина себе под нос и сказала, обращаясь к Теккахоуни: – Кайшо действительно бывший разведчик и живет сейчас на Целестии – именно она предупредила меня о проблемах с вербовщиками и помогала мне вести расследование. Но я строго наказала ей оставаться на другой стороне планеты – она теперь прикована к инвалидному креслу, и лезть в самое пекло ей совершенно ни к чему. – Фестина усмехнулась. – Впрочем, когда Кайшо меня слушалась? Она наверняка последовала за мной на своем скиммере.

Теккахоуни посмотрел на адмирала.

– То, что она говорила насчет блокады, – серьезно?

– Когда имеешь дело с Адмиралтейством, ничего нельзя утверждать заранее. Порой они бывают просто непредсказуемы. Когда кто-то или что-то угрожает жизни адмирала, Высший совет иногда лишь устраивает никому не нужные дебаты, а иногда, напротив, реагирует совершенно неадекватно, блокируя звездные системы, захватывая корабли, накладывая санкции на все, что шевелится. Насколько мне известно, они крайне непостоянны – если ты чем-нибудь досадишь флотским, никогда не знаешь, во что это тебе обойдется.

– Но, – сказал Теккахоуни, – среди адмиралов вы на последнем месте, верно? – Он вовсе над ней не издевался, скорее говорил об этом как о широко известном факте. Но я все равно не мог себе представить, чтобы такое можно было сказать прямо в лицо адмиралу. С моим отцом никто и никогда так не разговаривал. – Возможно, Целестия и не часть Технократии, – продолжал Теккахоуни, – но слухи доходят и до нас, Рамос. Говорят, будто Высший совет придумал чин вице-адмирала специально для вас, как знак того, что у вас нет и не будет никаких шансов пробиться в круг приближенных.

– Совершенно верно, – согласилась Фестина, – но если кому-то все же удастся меня убить, у всех будет хороший повод выразить свои соболезнования. «Бедная Фестина – мы никогда не были знакомы с ней лично, но всегда любили ее и уважали». И что бы там ни говорили о «круге приближенных», я тем не менее ношу серую форму. Так что лучше послать сообщение на Целестию и прочие миры-паразиты, цепляющиеся за подол Технократии: «Ни с одним адмиралом не должно случиться ничего плохого».

Теккахоуни что-то проворчал в ответ. В тусклом звездном свете я не мог разглядеть его лицо, но ясно было, что он начинает злиться. Наверняка он думал о том, пытается ли Фестина лишь напугать его, или же действительно существует вероятность того, что флот может прибегнуть к суровым мерам.

Что касается меня, то я думал о том же самом. На Трояне Саманта постоянно прибегала к сфабрикованным угрозам в качестве средства для достижения своих целей. Она могла сказать королеве Истине, что флот требует того-то или настаивает на том-то, и никто никогда не знал, то ли Сэм действительно передает информацию, полученную от Высшего совета, то ли просто сочиняет. Много раз она говорила мне потом: «Конечно, на самом деле ничего этого не было, Эдвард, но, знаешь, забавно порой видеть, как многого я могу добиться».

Зилипулл начал глухо ворчать задолго до того, как мы добрались до места преступления. Судя по тому, как он сопел – громко и через нос, – я понял, что он чует запах крови убитого воина. Я положил руку ему на плечо и шепотом спросил:

– Можешь сказать, кто это был?

Он покачал головой.

– Кишки слишком воняют. Знаю я своих друзей по запаху кожи, не потрохов.

Даже когда мы вышли на поляну, он не смог опознать мертвого воина по запаху. Ему пришлось подойти прямо к трупу и взглянуть на морду мертвеца, пока один из полицейских светил ему фонариком.

– Вифтим это, – наконец сказал Зилипулл. – Вифтим из улья Силивон.

«Вифтим» означало «всегда готовый», а Силивон – небольшое озеро, неподалеку от которого в свое время находилось имение Истины. Возможно, именно поэтому улей Вифтима взял себе это имя – в память о давно погибшей королеве.

Я хотел объяснить это женщине-полицейскому, которая записывала показания Зилипулла. Кто-то ведь должен был сказать ей, что все имена здесь что-то значат, а не являются пустым набором звуков. Но я опасался, что она лишь посмотрит на меня так, как обычно смотрят полицейские, совершенно непонимающим взглядом – с чего я взял, что подобное может иметь хоть какое-то значение?

Но все же нужно было ей об этом сказать. Обязательно.

Глава 16

ЗНАКОМЛЮСЬ С БАЛРОГОМ

Полицейские занялись осмотром места преступления, устанавливая большие яркие прожектора, делая голографические снимки и все такое прочее. Капитан Теккахоуни отвел нас в сторону, а затем начал с кем-то связываться по портативному коммуникатору. Я не знал, с кем он разговаривает – он ушел на дальний конец поляны, так что мы не могли слышать его слов, – но иногда он наклонялся вперед, чуть ли не крича в экран, а иногда откидывался назад с совершенно бесстрастным выражением лица, словно общался то с подчиненными, то с начальством, рассказывая всем о смерти Вифтима.

– Чушь и ничего, – проворчал Зилипулл. – Никогда не интересовались вербовщиками раньше. Могу я поклясться, и сейчас ничего, кроме делания вида.

Адмирал Рамос покачала головой.

– На этот раз вербовщики совершили убийство.

Вибриссы воина дернулись.

– Похищают мандазаров, убивать тоже могут.

– Нет. – Фестина покачала головой. – Похищения и промывка мозгов – отвратительное дело, но последствия хотя бы поправимы – стоит снова собрать всех в смешанных ульях, и они вернутся к прежнему сбалансированному образу жизни. Даже если бы это было не так, убийство – намного более серьезное преступление, чем все то, чем вербовщики занимались прежде. Убийство наверняка привлечет внимание Лиги Наций.