Четвероевангелие - Серебрякова Юлия Владимировна. Страница 17

Служение Предтечи уникально: в отличие от пророков, проповедовавших Христа до Его пришествия, и в отличие от апостолов, вышедших на проповедь по Вознесении и Пятидесятницы, Иоанн – единственный, кто проповедал Христа явленного. Почему Предтеча назван Христом «бо́льшим пророка» (Мф. 11: 9)? Его пророческое служение погранично: он стоит на грани Ветхого и Нового Завета, принадлежа ряду ветхозаветных пророков, предвозвещавших приход Христа, с одной стороны, а с другой – воочию увидев исполнение пророчеств, он выполнял апостольское служение, служение благовестника. Именно поэтому в богослужебных текстах он назван «пророков печатью» – по образу печати, закрывающей уже наполненный сосуд.

1.5. Крещение Господне на Иордане

До тридцатилетнего возраста жизнь Иисуса была прикровенна и не выходила из круга Его ближайшего окружения, семьи. По достижении же совершенного возраста (в Ветхом Завете люди от тридцати лет считались зрелыми; так, для левитов именно после этого возрастного рубежа начиналось служение при храме – см.: Числ. 4: 3, 23) Господь выходит на служение: «Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати…» (Лк. 3: 23). Началом открытого служения Христа является событие Крещения.

Праздник Крещения называется Богоявлением по двум причинам. Во-первых, оно стало явлением Христа как Сына Божия. Св. Иоанн Предтеча именно в момент Крещения Христа и явления Духа получает удостоверение, что Иисус – это обетованный Мессия, и начинает о Нем свидетельствовать: «Я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым. И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий» (Ин. 1: 32–34).

Во-вторых, во время Крещения Бог явил, что Он есть Троица: Бог Отец свидетельствовал о Сыне, воплотившийся Сын Божий крестился, а Дух Святый сошел на Него в виде голубя [130].

С Крещения началось общественное служение Иисуса Христа. Евангелист Лука указывает именно на такое значение этого события: «Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо, и Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Мое благоволение! Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати…» (Лк. 3: 21–23).

О смысле Крещения мы можем говорить, опираясь на слова Самого Христа, обращенные к Предтече. Хотя это была первая встреча Христа и Его Предтечи [131], Иоанн удерживает Христа от Крещения, видя, что Христос не только не нуждается в крещении покаяния, но Сам может выступить в роли Крестителя. Уже в описании крещения евангелисты отмечают отличие крещения Христова от крещений других людей: Господь не стоял в реке, исповедуя грехи, как другие, но «тотчас вышел из воды» (Мф. 3: 16). После просьбы Христа: «Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3: 15), Иоанн допускает Его в иорданские воды. Загадочными кажутся приведенные слова Христа: какая правда исполняется «так», то есть «таким образом» – через крещение?

Первый напрашивающийся ответ: имеется в виду ветхозаветная законная правда. Хотя в Ветхом Завете ничего не говорилось о необходимости креститься от пророка, который придет перед Мессией, но по косвенным указаниям, а именно по вопросу иудеев: «Что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк?» (Ин. 1: 25), можно предположить, что иудеи подобные действия связывали с приближением или наступлением мессианских времен. В пророческих предсказаниях крещение было символом очищения от грехов (Ис. 1: 16; 4: 4; Иез. 36: 25; Зах. 13: 1). Иудеи были знакомы с практикой ритуальных омовений в связи с нечистотой, а также с омовениями прозелитов [132], введенными с I века до Р. Х. [133] Но наименование святого Иоанна Крестителем указывает, что совершаемые им крещения воспринимались как нечто новое, не стоящее в одном ряду с омовениями, предусмотренными Законом.

Христос исполняет законную правду и в том смысле, что, как весь народ, подчиняется пророку, посланному Богом. Господь призвал Иоанна оставить все человеческие соображения и делать то, что Бог повелел ему делать (то есть крестить), а Спаситель будет делать то, что Он должен.

При сопоставлении описания Крещения с другими новозаветными фрагментами очевидным становится, что Крещение Христа имело и другой, таинственный смысл. Уже в преддверии Страстной седмицы Господь отвечает на просьбу двух учеников приобщить их к славе Его Царства словами: «Не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь?» (Мф. 20: 22). Очевидно, что Господь говорит здесь о чаше и крещении страданий Своих. «Под чашей, о которой говорится в Священном Писании, – поясняет блж. Иероним Стридонский, – мы разумеем страдания соответственно словам: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия, и в псалме: Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне? Чашу спасения прииму, и имя Господне призову, и непосредственно вслед за тем прибавляет, какая это чаша: Драгоценна перед Господом смерть святых Его!» [134] Аналогичный смысл слова «крещение» встречаем в Евангелии от Луки; Христос в начале Пути на Страсти говорит: «Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится!» (Лк. 12: 50). Таким образом, крещение Христа на Иордане было образом искупительной смерти. Общественное служение Христа начинается с крещения водного в Иордане и, если воспользоваться терминологией апостола Павла, заканчивается «крещением в смерть» (Рим.

6: 4) – на Голгофе. Под «правдой» в ответе Христа в таком случае необходимо понимать деятельность Бога, направленную на спасение человека (иначе это называется домостроительством спасения). В таком смысле о «правде Божией» говорит апостол Павел в Послании к римлянам: о ней предвозвещали Закон и пророки, но явилась она только в Иисусе Христе (ср.: Рим. 3: 21–22).

Отражен смысл крещения как образа смерти и в иконографии: на некоторых иконах Иордан, в котором стоит крещаемый Христос, изображается в виде водного гроба.

Начиная служение, Господь входит в воды Иордана, образно говоря, наполненные мертвостью человеческого греха. Но освобождая людей от «работы диаволи и тли смертныя» [135], Господь освящает и весь тварный мир, и как символ жизни – воду, делая ее не мертвой, но живой, освобождая ее от поврежденности и подчиненности тому, кто назван в Писании «князем мира сего» (Ин. 12: 31). Таким образом, с Крещением связана идея победы Христа над сатаной и освобождения мира от его власти: «Погрузившись в воды, Он связал сильного» [136]. С этим пониманием связана иконописная традиция написания вод иорданских на образах Богоявления с темными фигурками бесов.

В Церкви в праздник Богоявления ежегодно совершается великое чудо: Дух Святый сходит на воду и делает ее нетленной, то есть не подверженной порче, делает ее способной освящать, отгонять бесов и исцелять. Это чудо Великой Агиазмы является предвестником будущего изменения мира, будущей славы и нетления (см.: 1 Кор. 15: 42: «Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении»), к которому и человек, и окружающий мир приобщаются в праздник Крещения Господня. О связи между славой человека и мира говорят первые главы книги Бытия, в Писании Нового Завета об этом говорит ап. Павел в Послании к римлянам. Мир, по мысли В. Н. Лосского, есть продолжение тела человека [137]. Грехопадение человека внесло разлад в окружающий мир: он изменился и подвергся тлению. Возвращение человека в славу сына Божия изменит и состояние окружающего мира: «Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим. 8: 19–23).