Отряд обреченных - Гарднер Джеймс Алан. Страница 38

Конечно, это были всего лишь догадки, но они объясняли многое. Я смотрела на сидящую напротив Весло, на лице которой играли отблески костра. И вдруг почувствовала жжение в глазах. «Глупо сожалеть, — уговаривала я себя. — Любой организм рано или поздно разрушается. У моего отца первым не выдержало сердце… у матери печень. Почему так невыносимо горько думать, что слабое место Весла — ее мозг?»

Однако слезы продолжали жечь глаза.

Ночь мы проспали спина к спине, от зверей нас охранял Тугодум. У меня только ноги замерзли, все остальное хорошо защищало то, что осталось от костюма. За час до рассвета я не выдержала, встала, собрала листья и насыпала их себе на ноги от бедра до щиколоток, чтобы хоть как-то укрыться от ветра. Сразу же стало теплее — черт, надо было сделать это раньше! Мой инстинкт самосохранения явно притупился, и нельзя допустить, чтобы так продолжалось дальше.

Утро выдалось облачное, и к полудню пошел дождь. Хорошо было то, что мы шли по лесу; плохо — что деревья потеряли уже много листьев. Сбегающие по телу Весла водяные струйки выглядели как на оконном стекле.

Дождь с перерывами продолжался полтора дня. Поначалу было тепло, но на второе утро, согласно показаниям Тугодума, температура упала до пяти градусов. Я от всей души надеялась, что это не начало серьезного похолодания, тем более что на протяжении третьего дня нашего путешествия температура стабилизировалась, и облака разредились настолько, что сквозь них начало проглядывать солнце. К этому времени мы уже добрались до края леса; остались лишь небольшие рощицы, за которыми открывалась просторная равнина.

На следующий день пришлось обойти огромное стадо буйволов, пасущихся прямо у нас на пути. Весло удивилась, что мы не пошли прямо сквозь стадо; однако крупные жвачные славятся своим дурным нравом, и мне не хотелось, чтобы нас затоптали. На то, чтобы сделать крюк, у нас ушло четыре часа, вот какое это было большое стадо — несколько тысяч животных, все заросшие лохматой зимней шерстью.

Обойдя стадо, мы снова двинулись в южном направлении и где-то в середине дня наткнулись на стаю волков. Без сомнения, они подбирались к буйволам. Не помню, охотятся волки днем или ночью; по-моему, они нападают, когда сочтут нужным, и валят детенышей или престарелых животных, которые слишком слабы, чтобы защищаться. Пока что они разглядывали нас с расстояния примерно в сотню метров, прикидывая, сгодимся ли мы в качестве возможной добычи.

— Похлопай в ладоши, — негромко попросила я Весло.

— Зачем, в знак восхищения перед этими псами?

— Просто делай, что я говорю.

Она несколько раз хлопнула в ладоши; стекло о стекло — каждый хлопок прозвучал громко, словно удар молота. От грохота у меня даже уши заложило, но волки исчезли, словно туман на рассвете, без единого звука растаяли в высокой траве.

В этот день больше никаких тревожных встреч с животными не было. Вообще во время всего путешествия они держались в стороне. На ровной местности не составляло труда заметить их издалека — диких псов, кроликов, койотов — но они всегда исчезали прежде, чем мы подходили близко. Птицы подпускали нас к себе; подозрительно разглядывали с деревьев и кустов или огромными стаями носились над головами. В тот же день, когда мы встретили буйволов, я подняла взгляд на одну такую стаю и воскликнула:

— Вот дерьмо!

— Что такое?

Я стояла, вглядываясь в небо.

— Ты знаешь, что это за птицы?

— Нет, Фестина.

— Я, конечно, не уверена… но, по-моему, это странствующие голуби.

ГОЛУБИ

— В каком смысле «странствующие»? — спросила Весло.

— Не знаю, почему они так называются, — ответила я, — Они вымерли пятьсот лет назад.

— Что значит «вымерли»? Погибли?

— Да.

Весло рассмеялась:

— Мертвые не летают, Фестина. Ты совсем глу… совсем запуталась.

Я не отвечала. За последние несколько дней мне пришлось признать, пусть и неохотно, что Мелаквин — фактически двойник Земли; однако зрелище вымерших животных потрясло меня. На Новой Земле нет странствующих голубей, потому что когда Лига Наций создавала для человечества новый дом, они имели возможность дублировать лишь то, что уцелело…

— Черт, какая же я глупая! — я хлопнула по лбу ладонью.

— Нет, ты не глупая, ты просто запуталась, — великодушно повторила Весло.

ДУБЛИКАТЫ

За все время пребывания на Мелаквине на меня воздействовало столько отвлекающих факторов — среди которых многие вызывали страх, — что разум оказался не в состоянии сложить вместе отдельные кусочки головоломки. В свое время Лига Наций буквально создала Новую Землю в качестве убежища для тех, кто был готов уважать законы галактики. Люди, не желающие отказываться от вооруженного насилия, остались на старой планете, продолжая проводить прежнюю политику загрязнения окружающей среды и войн, сложившуюся на протяжении столетий. Остальные получили новенькую, чистую планету и множество других даров: прежде всего космические двигатели, «таблетки молодости» и другие «мелочи», которые предназначаются исключительно для представителей разумных рас.

Почему мне понадобилось так много времени, чтобы вспомнить, что Новая Земля — искусственно сконструированная планета? Какая же ты глупая, Фестина. Однако теперь глаза у меня открылись, и все обрело смысл.

По-видимому, какое-то время назад — достаточно давно, потому что в истории не зафиксировано это событие — представители Лиги Наций посетили Землю. Они сделали землянам то же самое предложение, которое впоследствии повторили в двадцать первом столетии: докажите свою разумность, отказавшись от насилия, и мы подарим вам звезды. Как и позже, в те доисторические времена часть людей ответили «да», а другая часть «нет»… и тем, кто согласился не убивать, был подарен новый дом в другой части галактики.

Здесь, на Мелаквине.

Видимо, эта планета была скопирована Лигой Наций с Земли в те времена, когда странствующие голуби еще не вымерли. Где-то на Мелаквине наверняка есть дронты, моасы и другие виды животных, позже вымершие на нашей Земле; если только люди, оказавшиеся на Мелаквине, не уничтожили их снова.

«Нет, — мысленно рассуждала я, — они убили не животных, а самих себя». Независимо от того, были биоинженерные разработки их собственным изобретением или даром Лиги, они превратили себя в стеклянные создания типа Весла — более стойкие, более сильные, более умные; но эта эволюция завела их в тупик.

— Фестина, — сказала Весло, — ты снова не в своем уме?

Размышляя, я, наверно, стояла неподвижно, словно каменная.

— Нет, — ответила я. — Это не так… хотя ты, может, подумаешь, что я не в своем уме, когда услышишь, что я хочу сделать.

— И что же это?

— Мы попытаемся найти камни и создания, которых, скорее всего, нет.

ПАЛЕОНТОЛОГИЯ

Есть одно простое различие между Старой и Новой Землей: на исходной планете имеются окаменелости; на дубликате они отсутствуют. Когда Лига Наций искусственно создавала на Новой Земле песчаник, известняк и сланец, они не стали добавлять в них вкрапления остатков древней жизни. То же самое касалось и других полезных ископаемых — безо всяких окаменелостей.

Я готова была поспорить на что угодно, что и на Мелаквине их нет.

Самым многообещающим в этом смысле в пределах видимости казался берег ручья, протекающего в получасе ходьбы от нас. Там, где вода уходила в почву, обнажились камни, которые в любом другом варианте пришлось бы выкапывать. Если, проверив несколько десятков, я не обнаружу никаких окаменелостей, это подтвердит мою правоту.

— Идем вон к тому ручью, — велела я.

— Хорошо, Фестина, — смиренно ответила Весло.

В этой части равнины текло множество ручьев. Большинство были шириной в несколько шагов и едва по бедро глубиной, поэтому переходить их не составляло труда — просто холодно и мокро. Тот, к которому мы приближались, был больше среднего, но все же не заслуживал названия «реки»: вялое течение, тридцать метров в ширину, а в самом глубоком месте только-только скроет нас с головой. По весне он, наверно, становился глубже, но сейчас берег был усыпан гравием, который не покрывала вода.