Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 243

Жертвуют христиане в месяц 1 ену 70–80 сен; бывают и экстренные пожертвования, особенно по праздникам, на праздничные расходы. Расходуют в год ен 40, в том числе на плату ренты за землю под церковным домом, на приезд священника (ены 3).

Ныне задумывают христиане сложиться на покупку участка земли, что под церковным домом; только хозяин — язычник, видя нужду христиан, дорого просит: по 3 ены за цубо (40 цубо).

Построен был дом с циновками и всем, за 150 ен, причем дерево было куплено старое.

По окончании церковного разговора меня проводили на ночлег далеко в дом бывшего катихизатора Якова Кубо (ныне служащего волостным старшиной недалеко в селении). Отец Якова еще в язычестве; ради моего прибытия он думает завтра принять крещение; но, кажется, старик легкомысленно смотрит на Таинство; не стал я его удерживать; учение, кажется, знает; пусть себе с Богом крестится, — кто знает Тайну отношения человека к Богу; быть может, он достойнее многих других, с нами в том числе. Завтра утром о. Борис преподает крещение пяти взрослым и детям.

2/14 мая 1893. Воскресенье.

Хацинохе.

Преподал крещение четырем; пятая опоздала, завтра утром будет крещена; это — сестра катихизатора Петра Бан; притащилась больная издалека, из Симота–мура, чтобы креститься; нельзя не пожалеть ее, хотя и неудобно для нас — завтра утро терять для путешествия.

С десяти часов началась обедница, за которой запасными Святыми Дарами приобщены новокрещеные, потом панихида, проповедь. Было за службой всего 22 больших и 14 детей. Разом случилось–де несколько помех: два дня назад был большой пожар, около 400 домов сгорело, — многие из христиан хлопочут еще по поводу сего, или утомлены на пожаре и отдыхают; прошлую ночь убит вором один богач–закладчик, имевший, говорят, 300 тысяч капиталу, он дядя жены Сираи (бывшего катихизатора), человек шесть там в доме теперь по разным хлопотам; наконец, чрез город проезжает ныне какой–то большой военный чиновник, направляющийся на Курильские острова набирать и заводить там полк казаков, его угощают в городе, — опять несколько христиан заняты.

После службы испытал детей в знании молитв; почти все знают, — даны крестики в благословение.

Пообедавши в церковном доме, отправились посетить христиан; были в 12 домах, в прочих — христиане в отлучке по вышеозначенным хлопотам, и потому мы не были. Беднота — и здешние христиане; за исключением Андрея Икава (бывшего катихизатора), живущего зажиточно, и еще двух–трех домов не бедных, — все прочие бедны, иные очень.

И так вот в каждой Церкви: почти всегда приходится ходить по закоулкам и трущобам, отыскивая братьев. «Трущобная Церковь!» — так и вертится в уме и на языке. А что будешь делать? Богатые и довольные мира сего еще не хотят вкусить небесной пищи, их вкус слишком пресыщен сладостями мира сего; когда органы земного вкушения падут в землю и станут гнить в недрах ее, почувствуют они другого рода голод, но уже неутолим будет он. Жаль их, бедных, хотя они ныне в свою очередь, быть может, жалеют нас, видя, как мы побираемся по трущобам.

Пишу я сие в шестом часу пополудни, в доме Якова Кубо, но какой же это ад раздирающих ухо звуков! Огромная толпа ребят бегает вокруг дома, гоняясь друг за другом, с неистовыми криками и хохотом; с кухни, за стеной, слышится неумолкаемая трескотня женщин, под ухом пренесносно воркует голубь в клетке, а в другое ухо кричит какая–то птица, еще громче его и самым резким голосом. Впрочем, все можно терпеть, коли нельзя переменить, и терпеть хладнокровно и не морщась, как я ныне вот сие делаю.

С семи часов вечера назначена была вечерня; ни единого человека не пришло к этому времени. К половине девятого собралось небольшое число, и о. Борис отслужил вечерню, а за нею я говорил о необходимости заведения здесь мужского и женского собрания — «коогиквай» и как вести его; большая половина милых братьев и сестер дремала страшно; молодое же поколение, растянувшись в разных позах, поднимало такой храп, что нелегко было говорить. Впрочем, сейчас же согласились учредить «коогиквай», избрали время, назначили «коогися» на первое собрание, — у женщин в первое воскресенье, у мужчин в третье — каждого месяца; темы указаны из Священной Истории Ветхого Завета, из Житий Святых и из Евангелия Притчи, как более занимательное и легкое для запоминания.

3/15 мая 1893. Понедельник.

Хацинохе. Санбонги.

Утром о. Борис крестил еще двоих в Хацинохе и младенцу, крещеному больным, преподал Таинство Миропомазания. Потом Андрей и Никанор Икава, лучшие люди здесь в Церкви, больше всех заботящиеся о ней, особенно последний, стали просить облачений и священной утвари для здешней Церкви, чтобы священник, приходя, мог совершать литургию. Сказано, что просьба резонная и будет удовлетворена, но не иначе, как если священник попросит о том, ибо вещи непосредственно его касаются, и поручится, что вещи будут храниться в целости и прилично; так пусть говорят о том со священником; впрочем, всего лучше до Собора подождать, так как имеется в виду слишком большой по пространству приход отца Бориса разделить на два: быть может, здесь будет другой священник.

В десять часов утра отправились из Хацинохе дальше, в Санбонги, 10 ри от Хацинохи. Весь день был сильнейший ветер, засыпавший глаза пылью; проезжали мало обработанною местностью, дающей только пастбище для конских табунов, разводимых здесь, да множество жаворонков (когда ветер по временам несколько стихал, дрожа в воздухе, заливали окрестности своею милою песнью; я тогда сходил с тележки и отставал, чтобы дребезжание колес не мешало насладиться пением хвалителей Божией Славы.

В три часа пополудни прибыли в Санбонги, встреченные, по обычаю, по пути группами братии.

Санбонги — селение домов в 300, вытянувшееся одною прямою линиею улицы, — селение новое, всего тридцать лет тому назад основанное, и потому старожилов здесь нет, тем не менее, наши христиане почти все из коренных жителей и домовладельцы — значит, христианство здесь становится прочно, и именно православное; католики здесь прежде имели проповедника, но сняли пост, или лучше — снял сам проповедник, обратившись в мясника, которым и состоит ныне для здешнего селения; кроме него, здесь есть один или два католика; протестантов совсем нет. Наша Церковь совсем еще юная, началась всего года три тому назад. По метрике в ней крещеных 24, из которых 2 ныне в других местах, остальные 22 налицо здесь, в 10 домах.

В субботу приходит на службу 10–12 человек, в воскресенье 5–6; ныне к крещению приготовлены 3, которые и будут крещены завтра; вновь еще слушателей 3.

Есть здесь: 1) «кенкиуквай»: ежемесячно в первую среду христиане собираются, и трое из них, заранее назначенные, толкуют приготовленные места из Священного Писания или Православного Исповедания; делают это только мужчины, собираются человек 7–8; 2) «Симбокквай»: в третью среду каждого месяца собираются и говорят кто хочет в пределах христианского научения, а также в интересах Церкви, например, как поднять Церковь, отчего она не так быстро расширяется, как бы хотелось, и подобное. На эти собрания христиане приносят пожертвования по 3 сен, из которых 1 1/2 сен употребляется на чай и кваси тут же на собрании, 1 1/2 сен, или кто сколько даст больше — хранятся, — так уже накопилось капитала 2 ены 60 сен; на накопляемое таким образом имеется в виду купить со временем недвижимое церковное имение.

Определенных пожертвований на текущие церковные нужды нет, а покрываются они 80 сенами, что идут от Миссии (идет ежемесячно 2 ены на квартиру, за которую платится только 1 ена 20 сен) и катихизатором из его собственного содержания, в данном случае, скудного–прескудного, ибо у Ивата трое детей и мать с женой, а содержание его 10 ен в месяц, и потому я, услышав сие, тут же не мог воздержаться от выговора христианам, что они должны сами покрывать свои церковные нужды и иметь более любви и сострадания к своему проповеднику; чтобы сгладить это, проповедник пустился расхваливать готовность христиан на пожертвования, указывая на справленные ими стол и аналой и одежду на них — все, конечно, грошовое.