Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 115

О. Николай Сакураи хвалит нынешнего катихизатора в Саппоро Моисея Симотомае, очень доволен его ревностью, уверяет, что он не будет больше погрешать выпивкой — «дал–де подписку в сем» и просит исхлопотать, чтобы родители жены его в Фукуока прислали ее к нему. А о. Борис пишет, что сколько ни уговаривал он родителей, не соглашаются отпустить к нему их дочь. Очень жаль. Симотомае — отец, что в Фукуока, — взбалмошный человек, закон ему не писан, может довести дело до развода («не послушаю–де в сем ни священника, ни Епископа», — слово его), не имея никаких законных причин на то.

27 сентября/9 октября 1896. Пятница.

Чистоту у учеников Семинарии мы завели… До сих пор поднимаясь в зори на второй этаж, они загрязнили лакированную (заднюю) лестницу и коридор вверху так, что скоро уж нужно бы подниматься в гета. Теперь коридор и лестницу вымыли, строгое приказание, чтобы в зори не поднимались, отдали; ящики для колодок и зори внизу всем определили. Во всем этом мы с Кавамото действовали единодушно, наконец, — после целого месяца непослушания его (ибо месяц назад я говорил ему не позволять ученикам подниматься в зори наверх); и будет, кажется, теперь опрятность.

Преподаватель в Семинарии и Женской школе химии (первых начал) и физики Янагита (язычник, ибо, к несчастью, христианина–преподавателя по сим предметам мы не имеем) представил о необходимости приобретения инструментов. Приобретены в довольно полном составе химические и физические инструменты, более чем на 260 ен.

Слава Богу, простуда совсем прошла; вчера и сегодня выходил из комнаты без всякого вреда. Вперед побережемся.

28 сентября/10 октября 1896. Суббота.

Из Оказаки Василий Таде пишет, что Церковь там в спячем положении (значит, Павел Кагета сам же большею частью и образовал ее, сам же и усыпил); теперь–де начинает несколько пробуждаться: собрания (симбокквай) возобновляются, два–три новых слушателя есть. Дай Бог! Только, потревоживши немного, не усыпил бы опять и Таде? Он тоже из консерваторов–катихизаторов (неподвижных, годных только для хранения, а не для развития), как и Павел Кагета, хотя оба они — достойные в своем роде катихизаторы.

Иоанн Като из Мацуяма на Сикоку пишет про своего предшественника Иоанна Иноуе, ныне уже оставившего катихизаторскую службу. Письмо длинное и весьма печальное. Сущность та, что Иоанн Иноуе недолго пробыл там проповедником, скоро превратился в развратителя: прижил ребенка с одною, блудодеял с другой и, наконец, с третьей, от которой потом, впрочем, не мог отвязаться, — ныне она его жена. Говорил всем, что, мол, не один я так живу, а и все катихизаторы то же делают; рисовал непотребные картины и дарил на память. Два христианина, видя все это, ушли из Церкви обратно в язычество — там–де честнее. Прежде нас методисты образовали свое общество в Мацуяма, но их проповедник тоже развратился и компрометировал свою Церковь до того, что она пришла в упадок до совершенного ничтожества. Ныне с нашим катихизатором та же история. Като пишет, что дело христианства надолго в Мацуяма потеряно. Просит он еще уплатить долг, оставленный Иоанном Иноуе; долг небольшой — 6 ен 80 сен; но уплатить нельзя, тогда все катихизаторы потребовали бы уплаты долгов, истинных или мнимых; мол, если такого, как Иоанн, долг уплачен, то как же мой может остаться неуплаченным от Церкви? — А сколько было надежды на этого Иоанна Иноуе! Окончил курс первым в Катихизаторской школе, всегда казался благочестивым и серьезным и талантами его Бог не обидел; говорил ли, писал ли — являл себя мастером. Твердо знал я, что молодого человека одиноким (холостым) вдаль посылать опасно, но касательно такого человека–де, как Иоанн Иноуе, это опасение не имеет места. Притом же так убедительно толковал я ему стоять на высоте своей службы; жениться, мол, можешь во всякое время, как пожелаешь, на любой невесте из Женской нашей школы; и действительно прочил за него Макрину Асакура — лучшую и по уму, и по характеру из наших юных учительниц… Не нужно забывать, что фарисейство существует и в Японии не менее, чем везде. Особенно нужна осторожность с урожденцами Каназава: немало уже вышло оттуда надувателей, а хороших еще нет.

29 сентября/11 октября 1896. Воскресенье.

Илья Накагава пишет, что в его округе, в Эбисима особенно, возбудилась сильная ненависть против христианства, даже общество составилось защитников буддизма против христианства; но это–де только признак, что Христово учение начинает глубже занимать народное внимание; в противовес, немало язычников, которые, еще не зная христианства, становятся защитниками его против злобных нападений.

Жена о. Игнатия Мукояма, Лукия, пишет, что во время переправки их имущества из Такасаки в Окаяма из коробов украдено все платье. Жалуются, но едва ли разыщут. Завтра послать 10 ен помощи.

После обеда был в Посольстве, чтобы отдать визит вновь прибывшему секретарю Александру Сергеевичу Сомову. Человек, по–видимому, очень хороший; жаль только, что женился на немке–австриячке, католичке, и по–русски не говорящей.

Пред литургией сегодня крещено десять человек.

30 сентября/12 октября 1896. Понедельник.

В девять часов оставил перевод и уехал в Иокохаму разменять и сдать в банк деньги, из казны пришедшие на первое полугодие 1897 года. В Hand Sh. Bank’e размен оказался на 60 долларов больше, чем в Chartered, и потому в первый сдал, но тут же взял 10000, чтобы в Мацуи Банке, в Токио, положить на год на проценты, что и сделал по приезде в Токио. Дорогой познакомился с капитаном Генерального Штаба Владимиром Константиновичем Самойловым, присланным сюда изучать японский язык и знакомиться с военным состоянием Японии.

В Иокохаме поднимался я на Bluff, чтобы сделать визит полковнику Н. И. Янжулу, но застал его с семейством за завтраком, не захотел беспокоить и оставил карточки ему и жене.

Всенощную пред завтрашним праздником Покрова Пресвятой Богородицы служил о. Роман; на литию и величание выходили три священника — о. Павел Сато во главе. Певчие на правом клиросе под регентством Иннокентия Кису пели небрежно, иногда даже разнить начинали. Этому отсутствие Львовского заметно.

1/13 октября 1896. Вторник.

Праздник Покрова Пресвятой Богородицы.

Литургию совершали со мною оо. Савабе, Сато, Юкава и Циба. В Церкви, между прочим, была какая–то русская мать с дочерью и сыном; ушли прежде, чем я успел разоблачиться.

С половины девятого утра дождь рубит, ни на секунду не переставая, вот до половины десятого вечера.

Женское благотворительное общество наше праздновало сегодня десятилетие своего существования. В квартире Павла Накаи, секретаря общества, собрались члены; о. Павел Сато отслужил благодарственный молебен, о. Павел Савабе потом панихиду по умершим членам, как о. Анатолии, графине Ольге Евфимовне Путятиной и прочим. Более тысячи ен за десять лет прошло чрез руки Общества бедным — немало утерто слез. Благодарение Богу и за это!

2/14 октября 1896. Среда.

Третьего дня получил записку из Hand Sh. Bank’a, что мое «endorsement of the draft is not in order», и поэтому просят побыть в банке исправить. Поехал сегодня (кстати, чтобы и взять денег на завтрашнюю построечную расплату); оказывается: подписывая вексель и в то же время разговаривая с кассиром касательно размена ен, я в имени пропустил букву, написал «Niolas», что было причиною вызова. Урок: подписывая векселя, не разговаривать, иначе поплатишься тремя енами, как я сегодня, на дорогу в Иокохаму и обратно. Впрочем, погода была отличная, и прогуляться было приятно; убытка же для дела не произошло, ибо утренний перевод весь был кончен; поехал я в двенадцать и вернулся в половине четвертого.

3/15 октября 1896. Четверг.

О. Иов Мидзуяма из Исиномаки описывает кончину и погребение Стефана Оота; письмо отдано для напечатания в «Сейкёо Симпо». Стефан был человек замечательно благочестивый; будучи очень занят по службе в «Квайся» и разным делам, никогда не забывал ни утренней, ни вечерней молитвы, и вел себя совершенно по–христиански. Умирая, просил, чтобы похоронили его с соблюдением всего христианского обряда, даже чтобы диакона выписали из Токио, что и исполнено было: диакон Стефан Кугимия ездил на похороны.