Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 48

Вечер сегодня у всех учащихся посвящен ихнему излюбленному симбокквай. Из Катихизаторской и Певческой школ прежде всего выпросили на угощение две ены; потом семинаристы принесли билет, за который дал две ены; да, кстати, уж посоветовал и учительницам справить собрание для питомцев и дал три ены.

Только заказал всем не покупать для угощения плодов, по нынешнему холерному времени. — Ныне, когда пишется сие, в девятом часу вечера, из классной комнаты внизу беспрерывно звучат речи ораторов и потом рукоплескания им.

В Певческую школу, между прочим, сегодня принят Илья Мураи, которого мать зарезала в прошлогодние каникулы за то, что он исключен был по малоуспешности из Семинарии и тем нанес бесчестие своей фамилии; зарезавши его, мать зарезала и себя; к счастью, жизнь еще захвачена была в бедном отроке Илье, и он вылечен; мать же его не смогла быть вылечена. Предрасположена была мать к такому поступку с сыном и собой нехорошим обращением с нею пасынка. Церковь в Уцуномия в прошлом году очень была смущена сим несчастным событием, ибо мать Ильи была христианка; я также немало был опечален. Да поможет Господь воспитать бедного Илью на служение Церкви! Он прибыл сегодня совсем бодрым и здоровым и даже принес ящик кваси от своего сводного брата (чиновник в Уцуномия), который, как видно, рад поступлению Ильи в школу.

21 августа/2 сентября 1895. Понедельник.

Утром, в половине восьмого, все учащиеся собрались в Соборе, и был отслужен молебен пред началом ученья; служили со мной оо. Сергий Глебов, Сато и Циба, было многолетие в конце, и потом я сказал краткое поучение. Затем начаты классы.

Но в будущем году предупредить наставников, чтобы они и в этот день имели классы уже настоящие; неловко, как сегодня, ученики, видимо, ждут лекции, а наставники не готовились, — и ученики только бродят в класс повидаться с наставником, и из класса.

Наставникам даны из библиотеки для приготовления к урокам книги по их желанию. Но это вперед делать заранее.

После обеда ученики Катихизаторской школы собрались на класс «ринкоо» по Православному Исповеданию и долго бесплодно ждали о. Павла Сато. Я, увидев это, послал звать о. Павла, думая, что он забыл. Но ответ пришел: «Жена — Прасковья–сан — умирает, в доме суматоха, и о. Павел прийти не может». Очень жаль! Ведь если с таким большим семейством останется без жены, горько будет и ему, и семейству!

С шести часов вечера и мы с Павлом Накай’ем начали занятие наше — перевод Нового Завета, начиная с Евангелия от Матфея. Первые шестнадцать стихов перевели, то есть переписали имена; впрочем, долго рассуждали о заглавиях Евангелия и Нового Завета, о «Сыне» — «ко» или «суе» и так далее. Вечерняя молитва в девять часов, по обычаю, прервала наши занятия.

О. Тит Комацу просит помощи для катихизатора в Такасаки Игнатия Мукояма, обремененного большим семейством. Он получает от Миссии тринадцать ен, и Миссия больше дать не может. Пусть Церковь Такасаки помогает своему катихизатору; если такая богатая Церковь не станет это делать, то кто же станет?

22 августа/3 сентября 1895. Вторник.

У нас с Павлом Накай перевод Священного Писания утром с половины восьмого до двенадцати и вечером с шести до девяти. Это будет регулярно продолжаться каждый день так, что вперед об этом и упоминать не стоит.

В промежутке, когда Накай не было, переписывал переведенное, я ходил по классам. На первый раз не застал учителя физики в классе, болен, у о. Сергия шесть человек стояли наказанными за то, что забыли во время каникул грамматику, и сам он был в свирепом расположении духа; отвратительный вид — кипящего самодура, изливающего злобу на неповинных мальцов: стояли все самые неспособные (чем же они виноваты, что не способны!) за то, что не повторяли грамматику во время каникул, но разве им это велено было? Положительно, этот Сергий ни на какую службу в Миссии не способен и по лености, и по самодурству; а терпеть нужно — единственный миссионер! Все прочее при первом обходе нашел благополучным, — учителя и ученики занимались своим делом. — Но минут чрез десять опять пришлось выйти в коридор, и я уже нашел Алексея Минамото гуляющим, а класс его распущенным. Дождавшись окончания этой лекции, я пошел в учительскую и сделал академистам строгий выговор, что не соблюдают самого главного училищного правила — аккуратно вести классы, готовя лекции так, чтобы ученики были полезно заняты с начала до конца.

О. Тит Комацу жалуется на леность катихизатора Игнатия Мацумото в Татебаяси. Посоветовано взять его в Уцуномия, а Варнаву Симидзу послать в Татебаяси. Мацумото оживится при о. Тите и более живой Церкви, а Симидзу оживит Татебаяси; первый подходит к Уцуномия, ибо женат и притом выпускной отсюда, второму полезно приобретать опытность, а будучи все же в одном месте, ее не много приобретешь.

23 августа/4 сентября 1895. Среда.

Послано тридцать ен — содержание за одиннадцатый, двенадцатый и первый месяцы — катихизатору Моисею Минато в Немуро для закупки и приготовления к жизни на Сикотане у христиан–курильцев. Отправится он туда с о. Сакураем и останется там до навигации следующего года или до Собора. В осень и зиму на Сикотан доступа нет, суда не ходят; поэтому Моисею дано будет содержание вперед до четвертого месяца будущего года, чтобы он снабдился из Немуро всем необходимым по платью и пище, ибо на Сикотане ничего нельзя купить, так как, кроме наших курильцев, никого и нет там.

В Епископальном журнальце напечатана критика на наш Служебник. Кажется, писал King, ибо подписано литерой «К», и он — единственный из аглицкой епископальной миссии, получивший от меня «Хоодзикёо» (просил продать, но я даром послал ему). Миссионер этот один из разумных у них и всегда являлся самым расположенным к Православной Церкви, так что даже жертвовал (десять долларов) на постройку храма. И сколько любезностей он наговаривал мне касательного своего уважения к нашей Церкви! Но ничему нельзя верить у них! Двойное лицо у них: сказавши приятное слово в лицо, тотчас же они высовывают язык в затылок. Кинг этот в своей критике (минуя разные другие, отчасти, прямо видно, тоже недобросовестные придирки) опрокинулся на Служебник за то, что в нем есть Молитва к Богородице, и еще за то, что молятся за Синод; за Росиию–де и Японию в одно и то же время молятся, ибо «Синод — учреждение Императора Петра, состоящее из духовных и светских лиц» и так далее. Злонамеренное желание возбудить японцев. Подозрительность и навести сомнение на молельность православных! Пусть Петр Исикава в «Сейкёо Симпо» отпарирует дружески–коварные удары — он достаточен для того.

24 августа/5 сентября 1895. Четверг.

На днях в аглицкой Иокохамско–Тоокейской газете «Japan Daily Mail» была передовая статья «Caesar and Christ» [5]. Я таких статей не читаю, зная по долговременному опыту, что нового и полезного в них ничего не найдешь, а только зловонием и мертвечиною пахнет. Но католический archbishop Осуф прочитал и отписал в газету — «оскорблен–де», аглицкий bishop Bickersheth тоже «обижен и требую извинения редактора и отказа от статьи».

Редактор ответил передовой статьей тоже: «Caesar не ложь — правда, — его имя и до сих пор звучит в Царе, Кайзере», но Христос — более велик, ибо его чтут больше, чем Цезаря; и этим он обязан тому, что пятьсот человек имели иллюзию — им вообразился воскресший Христос, благодаря этому заблуждению имя Христа и достигло такой славы. Воображаю, как остались довольны bishop и archbishop, и по делам! От них все это беснование и безверие.

25 августа/6 сентября 1895. Пятница.

Бедную Марию Моцидзуки, в Сакасита, муж Фома и отец его, язычник, до того били и мучили, что она ушла из дома, и ныне — бесприютная, так как родители ее давно померли. Отдала она пять ен на хранение катихизатору Петру Моцидзуки, а этот передал, при ней же, Николаю Како, когда он был там в начале года по поводу гонения на христиан. Ныне она спрашивает деньги с Петра Моцидзуки, а он пишет сюда взыскать их с Како; Како же и след простыл, где искать его — неизвестно. Написал я о. Матфею побывать в Сакасита и постараться примирить Марию с Фомою; на всякий случай и пять ен приложил для помощи Марии.