Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 80

— Ты человек занятый — как не дать тебе несколько времени на просрочку? А тут дело слишком серьезное, опоздать к нему не приходится.

Просьбою Оота преподать ему и сыну крещение о. Петр тоже был поставлен в затруднение, но на основании прецедента с Коеда решился исполнить.

Так они были крещены, Коеда и Оота. И последствия показали, что именно благодать Божия звала их. Знание свое они восполнили потом, и ныне оба — одни из лучших, наиболее благочестивых наших христиан. Особенно Моисей Оота; будучи одним из наиболее передовых и интеллигентных врачей в Японии, он в то же время весьма благочестивый христианин; едва ли кто из христиан знает вероучение лучше его; все книги, издаваемые Миссией, он тотчас же выписывает и читает; таково и все семейство его. И ныне он в Токио — как врач — для некоторых практических занятий у Китасато, знаменитого бактериолога, как христианин — для хлопот по делам Церкви; между прочим, сегодня же приобрел здесь, в Миссии (за деньги) кусок парчи для украшения престола в своей Церкви.

10/22 февраля 1896. Суббота

1–й недели Великого Поста.

В половине восьмого часа, по звону в третий колокол, собрались говеющие, и было чтение молитв пред причащением. По окончании их, в десять минут девятого часа зазвонили в большой колокол к обедне. Служили со мной оо. Роман и Феодор. Приобщились все учащиеся и учащие, больше 140 человек. Из городских христиан, к сожалению, ни единого говеющего причастника не было.

В третьем часу был с карточкой доктора Кёбера один студент здешнего Университета по имени Тогава. На карточке было надписано, что он «очень интересуется христианством и уже крещен, но протестантизм его не удовлетворяет» и прочее. Молодой человек, весьма умный и симпатичный. Прямо заявил, что он в Личного Бога не верует, но в Бога верует. В течение разговора оказался совсем не состоятельным в поддержании своего положения. Вообще — колеблющийся, но с добрыми зачатками веры. Интересен был разговор с ним; к сожалению, помешал новый посетитель, молодой человек из Ханькоу, Христофор Мартынович Бенземан, явившийся с подарками ящиков чая от Василия Романовича Лебедева (два ящика) и Алексея Петровича Малыгина (три ящика); сам Бенземан — сын капитана, родственника Высокопреосвященного Иннокентия.

Тогава раскланялся, получив от меня для изучения Догматику Макария в переводе и приглашение бывать для религиозных разговоров. Бенземан прибыл до всенощной.

После всенощной Иоанн Кавамото приносил прочитать заготовленную на завтра проповедь. Оказалась очень умною, стройно изложенную (о необходимости Поста). Сказал я, чтобы по произнесении завтра на литургии отдал для напечатания в «Сейкёо Симпо», на общую пользу.

11/23 февраля 1896. Вторник.

За литургией из русских были: вчерашний Бенземан и механик со «Всадника» Иван Семенович Горюнов, сын крестьянина Духовщинского уезда Смоленской губернии. Оба потом обедали у меня, причем Бенземан оказался не могущим есть никакой рыбы и ничего, производимого водами, почему и остался голодным. Горюнов, учившийся в реальной гимназии в Смоленске, рассказывал про Смоленск; сам он до того в печали, что желает смерти: жена померла вместе с ребенком, оставив ему, впрочем, двоих малых детей; от роду ему двадцать шесть лет; значит, еще будет время утешиться. Но все же, как посмотришь, сколько несчастных людей в мире! И сколько драм разыгрывается кругом! Будиловские одни — какое печальное зрелище, незримое, впрочем, миру! А там Грулевы, этот Горюнов; из японцев же — не перечтешь!

Полковник Вогак, наш военный агент, приезжал проститься; едет в Россию. Очень недоволен, что Япония так быстро двинулась вперед, что в некоторых отношениях ныне даже выше России. Я ему напомнил, что Япония 1200 лет тому назад уже была образованным государством, когда России на свете и в помине еще не было; доказательством первого могут служить ему, например, многие предметы, выставленные в музее в Уено; там есть местные буддийские молельные принадлежности 1200–летней давности, столь изящные, что их можно принять за произведения настоящего времени. Между тем Япония в настоящее время куда меньше и слабее России! Итак, наша «отсталость» кое в чем от Японии не есть отсталость, а «недогнанность» весьма натуральная при соображении наших взаимных возрастов. Кое в чем, например, в грамотности народа, Япония едва ли не впереди и всех европейских государств… Ходячие библиотеки, еще тридцать пять лет тому назад поразившие меня в Хакодате, и наблюдение, что все пользуются ими.

12/24 февраля 1896. Понедельник

2–й недели Великого Поста.

Начались обычные занятия в классах, у меня по переводу (последнее, впрочем, со вчерашнего вечера).

Ученик Катихизаторской школы, родом из Акита, принес газету своей провинции; передовая статья озаглавлена «Греческой веры все должны бросить свою веру» (Грик–кёо–тоова кото–готоку дакквай суйсен), и бранит православие, как вреднейшее для государства, как змеиное порождение и подобное. Обещается продолжение этого словоизлияния. Ученик просит ответить на это в нашем «Сейкёо Симпо». Я обещал поручить это Петру Исикава.

Нынешние бестолковые события в Корее: бегство Короля из своего Дворца в Русское Посольство и пребывание его там поныне, отзываются вот такими, между прочим, явлениями здесь, в Японии, для ни в чем не повинной Духовной Миссии и ее дел. Но Бог устроит все во благо!

13/25 февраля 1896. Вторник.

В ныне полученном номере «Акита симбун» говорится, что в греческой вере совсем слиты светская и духовная власть, что русский Император — безусловный Начальник всех душ, принадлежащих к этой вере: русские ли то, греки, сербы, румыны, китайцы, японцы и подобные. Не стоит опровергать такую дичь в Сейкёо Симпо. Отдал газету младшему классу Катихизаторской школы, чтоб ученики коллективно отписали в редакцию, что они не только не слышали, но и во сне не видели подобного учения.

Был некто Сагара, посещающий меня уже пятнадцать лет, но не поддающийся никаким религиозным убеждениям; человек почтенный, уже седой, в иностранном платье; трактующий о Правительстве, к членам которого и сам принадлежал, и о разных высоких материях. Ныне он только что с острова Эзо, где имеет землю; рассказывал, между прочим, об айнах и пресерьезно уверял, что они произошли от сосланной японки и собаки, приласкавшейся к ней, в доказательство чего выставлял как неопровержимый факт, что череп айна без швов. Это мне напомнило высокообразованного судью, с которым я трактовал на судне отсюда в Оосака, авторитетно утверждавшего, что люди разных стран различны по происхождению: родоначальники японского племени зародились и произошли в Японии, русского — в России, американские аборигены в Америке и так далее. На вопрос: откуда же и как они родились? Из ила ли, как утверждает один японский философ, или из земли, воды, или как иначе? Почтенный судья определенного ответа дать не мог, но тем не менее остался с поднятою высоко головою.

14/26 февраля 1896. Среда.

Из Такасимидзу от трех христиан — длинное письмо с подробным изложением проступков катихизатора Спиридона Оосима в доказательство того, что он не может быть там оставлен на службе до Собора, и с просьбою удалить его как можно скорее. Чрез три дня получено другое письмо — от собрания христиан Такасимидзу, с просьбою оставить Спиридона Оосима катихизатором там и с уверением, что все желают этого, кроме трех человек. Спиридон Оосима и от себя пишет, обвиняя, в свою очередь, врагов своих в разных недостатках, — Пусть остается он там до Собора.

О. Петр Кавано радуется, что Церковь в Оота сразу улучшилась после отъезда Исайи Мидзусима: все исповедались и приобщились, чего прежде не было; завелись церковные собрания, на богослужения усердно собираются. Значит, Павел Сибанай — хороший катихизатор. Дай Бог и вперед! — Пишет еще о. Петр, что в Кокура Церковь оживляется. Николай Мацуи, строивший тамошнюю бумажную фабрику, архитектор, хотя от ревматизмов не может ходить, очень усерден к делу Церкви; жертвует, надеется года чрез два построить там церковный дом.