Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич. Страница 81

Петр Такемото пишет, что на скудное свое катихизаторское содержание отправляется странствовать, направляя свой путь к Токио для свидания со мной. Не просил у меня разрешения на это, зная наперед, что я не позволил бы. Но «он не может отступиться от своего решения, находя и в Книге Деяний Апостольских, что проповедники шли разными путями». Sic! Боюсь, экзальтация его не перешла бы границы.

Из Сукава неизвестный пишет про двух христиан там, «изумляющих и язычников своих нечестием»: один картежник, другой пьяница. Письмо тотчас же послано о. Титу Комацу, кому подведома Церковь Сукава, чтобы он немедленно отправился туда и исправил их, или же исключил из Церкви.

Из провинции Кисиу, от подножия «Кооясан», протестантский «бо–куси» пишет, что «нынешние события в Корее обнаруживают русское нечестие, тогда как Россия состоит в числе христианских государств». Требует, чтобы я «стал между Кореей–Японией и Россией и убедил Русского Императора прекратить нечестивые поступки, иначе бедствия грозят не только русскому большому храму здесь, но и всему христианству в Японии». Уж если осведомленный протестантский пастор, хоть и японец, имеет такие понятия о России и износит такие требования, то можно понять, как думают о России все стоящие ниже его по понятиям и сведениям!

15/24 февраля 1896. Четверг.

Василий Таде из Такамацу, на Сикому, опять пишет о совершенной бесплодности своего там пребывания. Сколько ни хлопочет, не может найти слушателей, даже простых знакомых; никто не хочет знакомиться с учителем веры, тем более что он иногородний. У всех христианских проповедников — то же. Католический жил там четыре года и никого не приобрел, ныне уходит отсюда. Если до Собора будет то же, придется послать Таде в другое место, а о Такамацу на время перестать думать.

Роман Фукуи из Сукагава пишет, что слушатели есть и христиане в бодром состоянии, особенно хвалит Иоанна Мураками, зажиточного крестьянина в Морияма, который с любовью принимает проповедника и не щадит издержек на Церковь; просит Роман послать ему за это икону, что и сделано. Но пишет также, что среди язычников ныне немалое раздражение на Россию за Корею, что мешает проповеди: бросают камни в дом, где производится катихизация, злословят и подобное.

16/28 февраля 1896. Пятница.

Николай Явата из Сакари пишет: все там очень смущены корейскими делами, тем, что корейский Король ныне в русском Посольстве и прочее, и все называют Россию «нечестивым государством» — «на словах–де христианское, а на деле совсем безрелигиозное», ибо учиняет такие поступки с Кореей и Японией. Что Япония надоела Корее и мучает ее, об этом никто не имеет ни малейшего сознания, что Корея в русских ищет помощи против японцев, это всем представляется делом интриг России. Россия совсем не понята, и, вероятно, еще долго будет это.

Павел Хосои, из Фукуока — на север, пишет: «Правда ли, что я еду в Россию на Коронацию Царя, как пронесли газеты по всей Японии? Правда ли, что было покушение врагов христианства взорвать Миссию динамитом?» Отвечено: то и другое — неправда.

От катихизаторов: Иоанна Исохиса из Сонобе и Якова Адаци из Какогава хорошие известия: Церкви укрепляются и новые слушатели есть.

17/29 февраля 1896. Суббота.

День расчетный, хлопотливый. От простуды опять горло и голова болят, так что и ко всенощной не мог идти, чтобы не застудить больше и не затянуть болезнь; зато приготовлением отчетов усиленно занимался.

18 февраля/1 марта 1896. Воскресенье.

С трех утра занимался отчетами. В Церкви не был по болезни горла.

Павел Иосида, переводчик, приходил: засватал на сей раз успешно — Римму Като, учительницу в нашей Женской школе; она согласна, ее отец тоже, и Иосида счастлив; просит только прибавить ему содержания, что я обещал сделать не прежде, как когда он отпечатает свой перевод первого тома толкования Златоуста на Евангелие от Иоанна.

19 февраля/2 марта 1896. Понедельник.

Наш храбрый воин, увенчанный медалью за военные подвиги, Петр Такемото оказывается совсем негодным катихизатором. Не захотел служить в Мацуэ, перешел по своему выбору в Ивакуни; не хочет и там, захотел путешествовать «для пользы Церкви», не объяснив, однако, какой, и не спросив позволения на путешествие под предлогом, что «не дали бы оного, а только рассердились бы»; дошел до Хиросима ныне, остановился и спрашивает: «Что же дальше? Продолжать путешествие или уж вернуться в Ивакуни? О. Симеон Мии вот находит мой поступок неодобрительным. Так вы, как прикажете?» Продиктовал отписать ему, что польза Церкви требует, чтобы он исполнил проповеднический долг на своем месте; ныне он вот уже сколько месяцев не пользу, а вред Церкви приносит, бродя без толку и в то же время получая церковное содержание. Но, кажется, никакого прока не выйдет из этого фантазера и самовольника.

20 февраля/3 марта 1896. Вторник.

О. Павел Морита попросил денег на дорогу по Церквам и получил их, а теперь спрашивает, не отложить ли дело до пятого месяца? Ибо катихизаторы не имеют подготовленных к крещению и не для чего ему особенно теперь посещать их. Хочет только побыть в Муя, где очень ленивый катихизатор Петр Какехаси, и в Сумато, где совсем не опытный еще Иосиф Ициномия. Отвечено, пусть сделает, как пишет, только пусть чаще письмами посещает своих катихизаторов и поддерживает в них дух бодрости.

Пишет еще о. Морита, что Моисей Огата по возвращении в Вакимаци не ходит более в Церковь и говорит, что не пойдет до тех пор, пока Церковь будет в состоянии содержать себя. Кроме того, в крайнем гневе на меня, поносит меня, будто я зову всех японцев ворами и подобное. Это он оскорбился за наставление мое ему — жертвовать на Церковь, когда просил меня прибавить содержание катихизатору Симеону Огава. Написал я о. Павлу, что говорил Моисею, что постоянно говорю всем — и на Соборах, и при посещении Церквей, и при всех случаях, то есть, чтобы японские христиане заботились о содержании своих священно–и церковнослужащих, — не всегда же будет содержать их Русская Церковь, пора Японской становиться на свои ноги и так далее. Что при этом разговоре я поносил японцев, это, конечно, неправда; пусть о. Павел объяснит все Моисею Огата и успокоит его. Мне же урок: вперед воздержаться и от самых законных наставлений там, где они не могут быть приняты, особенно же от горячего высказывания их.

21 февраля/4 марта 1896. Среда.

О. Павел Морита и о. Иоанн Оно просят принять на службу Василия Мабуци, бывшего катихизатора, заболевшего сумасшествием, за то оставленного, но ныне будто бы совсем выздоровевшего; нечем–де ему питаться; вместе с Морита просит о том Гавриил Ицикава, катихизатор Токусима, крестный о. Василия. А прежде того о том же просил о. Тит Комацу. Из всего этого только следует, как беспечны самые лучшие из японских христиан в деле чести и пользе своей Церкви. Как же можно принять в число церковнослужителей человека полусумасшедшего? Он теперь пришел в сознание, но это потому, что ему нужно благодарить Бога за свое поправление и вперед избрать себе путь жизни, не ведущий его опять к болезни, то есть какое–нибудь дело, телесно его упражняющее и в то же время дающее ему пропитание, — какое–нибудь ремесло, как я ему многократно и советовал. Но это ему не нравится, и вот он всячески добивается опять катихизаторства, а ходатаи его и не подумают, что, поступи он сегодня на службу, завтра же может опять также скандализировать Церковь, как делал то в Мито, когда помешался. Отказано, конечно.

22 февраля/5 марта 1896. Четверг.

Сегодня два окна в Соборе разбили камнями; одно, должно быть, ночью, другое днем; разбившего последнее полицейский, бывший на дворе (переодетым), успел заметить, погнался за ним; оказался учеником из соседней школы, ученики которой вообще весьма грубы. Полиция произвела строгое исследование; начальство школы обещало вперед посылать по учителю на обе улицы, среди которых миссийское место, во время выхода учеников из школы, чтобы предупреждать грубые поступки последних.