Евангелие от Иуды - Кассер Родольф. Страница 7
Ханна собрал в своем доме в Каире целую коллекцию ценных предметов, чтобы продемонстрировать их покупателю. Вероятно, они договорились, но еще до того, как тот возвратился, чтобы расплатиться за свои приобретения, Ханна обнаружил, что его квартира взломана и ограблена. Среди главных потерь были рукопись, золотая статуэтка Исиды и золотое ожерелье. В последующие годы украденные у Ханны предметы стали неожиданно появляться в Европе. Ханна отправился в Женеву и обратился к греческому коммерсанту, который регулярно приобретал у него вещи, с просьбой содействия в возвращении похищенных ценностей. В 1982 г. Ханна с его помощью, сумел возвратить себе рукопись.
Еще до ограбления Ханна консультировался с рядом экспертов, вероятно, европейских египтологов, чтобы определить реальную ценность рукописи, и их заключение побудило его назначить чрезвычайно высокую цену. Нам неизвестно в точности, кто именно произвел эту поспешную и вызывающую сомнения оценку.
Немедленно после возвращения реликвии Ханна начал предпринимать попытки продать ее. Он искал организацию, располагающую достаточными средствами, чтобы выплатить назначенную им цену. Безусловно, это было отчаянное предприятие, но Ханна погрузился в него с головой. В итоге ему удалось выйти на Людвига Коэна, сотрудника отделения классической филологии Мичиганского университета.
Пятьдесят два гностических или близких к гностицизму сочинения, обнаруженные в 1945 г. в Верхнем Египте, в Наг-Хаммади, и впервые идентифицированные Жаном Дорессом, в то время вызвали исключительный интерес у коптологов, историков религии и теологов. Между 1970 и 1980 гг. этот интерес достиг апогея. Европейские и американские коптологи и исследователи гностицизма, одним из которых был Джеймс М. Робинсон, уже завершали изучение этих текстов, в свет выходили все новые публикации. Эти ученые буквально прочесывали европейские и американские рынки древностей в надежде отыскать (и найти покупателя в лице какого-нибудь спонсора или университета) утраченные фрагменты 13 кодексов библиотеки Наг-Хаммади или тексты, более или менее сходные с уже найденными и идентифицированными.
Получив от Ханны интригующее предложение, Коэн поспешил связаться с Робинсоном и сообщил ему, что прибудет в Женеву в мае 1983 г. для переговоров о приобретении трех папирусов. Первый из них и единственный, который интересовал его, содержал греческий математический текст. Второй, также на греческом языке, представлял собой текст одной из книг Ветхого Завета; им заинтересовался один из коллег Коэна, Дэвид Ноэл Фридман, который намеревался приехать вместе с Коэном в Женеву. Третья рукопись, составленная исключительно на коптском языке, их не привлекла, но они предполагали, что ею заинтересуется Робинсон. Вот почему ему предоставили возможность участвовать в переговорах, равно как и в поиске фондов, которые смогли бы внести вклад в покупку. Из Калифорнии пришел положительный ответ. Не имея возможности приехать лично, Робинсон послал вместо себя Штефена Эммеля, одного из своих лучших учеников, с 50 тысячами долларов, ассигнованных для покупки.
Несомненно, эта сумма вкупе с найденными Коэном и Фридманом дополнительными средствами, выглядела внушительно, но все же намного не дотягивала до той цены, которую Ханна запрашивал за свои «три» манускрипта. На самом же деле третья, коптская рукопись состояла из двух отдельных текстов: Евангелия от Иуды и посланий апостола Павла. Если бы Ханна об этом знал, он мог бы еще взвинтить цену. Но и без того сумму, которую могли предложить ученые, и ту, что запрашивал Ханна, разделяла пропасть, поэтому переговоры очень скоро сошли на нет. Ханна был убежден в том, что находившиеся в его распоряжении тексты по своей ценности не уступали найденным в Наг-Хаммади. Голову ему вскружило внимание средств массовой информации на протяжении почти четверти века к находкам в Наг-Хаммади, интерес к которым почти достиг уровня интереса к знаменитым «рукописям Мертвого моря». В итоге сделка так и не состоялась, и трое потенциальных покупателей отправились домой с пустыми руками.
Предприятие быстро обернулось крахом из-за непомерной цены, назначенной продавцом, и еще оттого, что исследователи имели на рассмотрение интересовавших их текстов всего лишь час. Затем они на долгие годы исчезли в темных банковских тайниках и могли вообще пропасть в результате какой-нибудь неожиданности.
Здесь уместно вспомнить о деонтологии, то есть научной этике (при этом остаются в стороне все личные симпатии или антипатии). Упущенная возможность извинительна в двух случаях: если человек был уверен, что частная сделка принесет быстрый результат, и если признано, что выбранная тактика не нанесла ущерба интересам науки. Что же касается рукописей, то с точки зрения этики было бы оптимальным, если бы коптологи и исследователи гностицизма, даже принадлежащие к «соперничающим» лагерям, оставались настороже. Совместными усилиями конкурирующие стороны смогли бы, вероятно, добиться более значительной финансовой поддержки и тем самым «поймать большую рыбу». Выходит, что несколько упоминаний в научных публикациях возвестили, пусть и неявным образом, о существовании нового гностического документа и при этом не позволили никому вооружиться знанием, достаточным для того, чтобы найти подход к антиквару, владеющему документом, и сохранить его для заинтересованных исследователей. Некоторые наиболее ценные подробности циркулировали «из уст в уста», но эта циркуляция не выходила за рамки личных и конфиденциальных контактов. «Этика сотрудничества», если так можно выразиться, могла бы спасти рукопись намного раньше. Однако ученым пришлось лететь из США в Швейцарию, чтобы приобрести сокровище, о существовании которого ни швейцарские, ни другие европейские коптологи не подозревали.
В то время фонд «Maecenas Foundation for Ancient Art» еще не функционировал; он был основан только в 1994 г. Но в 1982 г. Фрида Чакос Нуссбергер, уроженка Египта, проживавшая в Цюрихе и занимавшаяся торговлей произведениями древнего искусства, поддержала усилия Ханны по продаже манускрипта. Она получила фотоснимок «страницы 5/19» Кодекса. Такая странная нумерация возникла вследствие того, что за период между находкой рукописи и 1982 г. активные манипуляции, производившиеся с ней, привели к появлению глубоких, более или менее горизонтальных сгибов, заметно отразившихся на состоянии всех листов: каждый из них оказался разделен на верхний фрагмент (составлявший третью или четвертую часть листа) и нижний фрагмент (остальные две трети или три четверти). На верхнем фрагменте находились номера страниц, которые впоследствии позволили мне без колебаний соотносить верхние фрагменты с другими; но это не могло относиться к нижним фрагментам. Почти в каждом случае крошение одного — двух сантиметров на сгибе служило причиной расширения разрыва между двумя частями листа. Это обстоятельство препятствовало прямому контакту верхнего и нижнего фрагментов и привело к появлению обрывков размером в считанные миллиметры, в результате чего идентифицировать и соединить соответствующие друг другу фрагменты стало практически невозможно. На фотографии 1982 г. стоял номер 5/19, так как человек, готовивший фрагменты к фотосъемке, по ошибке или намеренно соединил верхний фрагмент страницы 5 с нижним фрагментом страницы 19. Двадцатью годами позже по этой же причине коптологи, приступившие к расшифровке рукописи, обнаружили еще несколько фотоснимков комбинированных листов — 5/13,13/21 и т. д.
В 1983 г. манускрипт был передан на экспертизу Штефену Эммелю. Из его отчета видно, с каким почтением ученый обращался с папирусом. Следуя указаниям владельца, он избегал прикосновения к нему, заботясь об обеспечении максимальной физической сохранности рукописи. Вот отрывок из его отчета: «Листы и фрагменты рукописи будет необходимо хранить между стеклами. Я рекомендовал бы применить те же способы обеспечения сохранности, которые применялись при реставрации и хранении рукописей из Наг-Хаммади… Невзирая на ущерб, который уже нанесен и который неизбежно будет нанесен, пока не будут обеспечены необходимые условия хранения рукописи, я полагаю, что нам потребуется около месяца для воссоединения ее фрагментов».