Тайна горы Муг - Моисеева Клара Моисеевна. Страница 27

— Мухаммад учил нас всегда и везде оказывать гостеприимство, — улыбнулся предводитель каравана. — Мы дадим вам воду. Поделимся и припасами.

Тургак низко поклонился в знак благодарности. Бедуины стали развьючивать своих верблюдов и быстро раскинули шатры. Купцы из каравана Тургака в изумлении смотрели, как мирно беседуют предводители караванов.

— Боги милостивы, эти люди не сделают нам зла! — сказал один из хорезмских купцов.

— Я хочу отблагодарить их, — сказал Тургак, когда бедуины дали им вдоволь воды и предложили припасы. — Хочу им сделать дорогой подарок. Когда люди враждебного племени ведут себя так благородно, хочется им показать, что ты умеешь ценить их доброту.

Хорезмийские купцы тоже решили подарить старшему встречного каравана парчовый бухарский халат.

Тем временем бедуины о чем-то спорили, громко бранились и наконец пришли к людям Панча и пригласили посетить шатер предводителя, где их ждет угощение. Такое дружеское расположение бедуинов обрадовало согдийцев. Все они охотно приняли приглашение.

За трапезой оживленно беседовали. Предводитель каравана на ломаном согдийском языке спросил, какие есть в Панче товары и куда идет караван. Тургак, видя внимание и гостеприимство бедуинов, рассказал о предстоящем пути в Рум, о том, что они везут для продажи шелка, самаркандское стекло и бухарские кожи. Он рассказал, что в караване едут также хорезмийцы, которые расстанутся с ними в Гургандже.

Пока люди отдыхали за вкусной едой, проводники напоили верблюдов и стали собираться в путь. В это время к ним подошел вооруженный бедуин и сказал, что не следует вьючить верблюдов, что купцы еще не знают, пойдет ли караван в дальние земли. Старший проводник поспешил к шатру, чтобы спросить Тургака, что случилось, но его туда не пустили.

Покончив с едой, Тургак поднялся с мягкого ковра и, поблагодарив хозяина, сказал, что им пора в дорогу:

— Надо спешить, тем более что мы получили воду и отдохнули.

Тогда хозяин тоже поднялся и с приветливой улыбкой заметил, что не следует спешить.

Тургак стоял озадаченный. Сердце у него похолодело от дурных предчувствий.

— Зачем вам ехать в дальние земли — ведь товары останутся у нас! — Бедуин сделал знак своим спутникам.

Те молча окружили гостей.

Тургак схватил нож и закричал, что живым он не сдастся и будет защищаться, но больше ему не пришлось ничего сказать. Сзади на него набросили сетку и замотали веревками так, что он свалился недвижим.

— Есть ли боги, которые простят вам такое злодейство! Отнять у безоружных людей все их достояние! Где же ваша человечность? — возмущался врачеватель.

— Зачем такое лицемерие? — негодовали хорезмийские купцы. — Зачем вы оказали нам гостеприимство, чтобы потом сотворить такое зло?

— Все делается во имя Аллаха милостивого, — ответил старший в караване. — Мы делаем милость, оставляя вас в живых.

— Дозволь мне слово! — попросил заискивающе длинноносый купец. — Я давно хочу тебе признаться в своей верности Мухаммаду, я давно принял веру Аллаха. — И с этими словами он опустился на колени и прочел какую-то молитву из корана.

— Что же ты делал среди неверных?.. — удивился бедуин. Он велел развязать ему руки и вывести из шалаша.

Проводникам Тургака было велено навьючить тюками самых сильных и крепких верблюдов, а самых немощных оставить здесь, вместе с бурдюками с водой и остатками еды, какая была у купцов.

Когда стали выводить пленников, Аспанзат попытался вырваться. Он бился ногами, призывал проклятия на головы грабителей и кричал, что, пока он жив, его добро не достанется разбойникам. Юношу побили палками и бросили на горячий песок; тут же рядом свалился без сил Тургак. Врачеватель и два купца хорезмийца уговаривали Аспанзата вести себя разумно, не лезть в драку с вооруженными бедуинами.

— Ты не можешь с ними сразиться — зачем же терять силы понапрасну! — уговаривал врачеватель. — Ты же не продашь душу дьяволу, как это сделал длинноносый купец?

— Не продам! — воскликнул с горечью Аспанзат. — А зачем мне жить, когда все достояние моей семьи погибло?

Тем временем бедуины сняли свои шатры, навьючили верблюдов и, не оглядываясь, погнали их в сторону Бухары. Бедуинов было много, и они были отлично вооружены.

Аспанзат с ужасом смотрел на уходящий караван. Бедуины увезли все достояние Навимаха. Да еще верблюдов Акузера увели. Что же теперь делать? Он упал на горячий песок и рыдал от бессилия и отчаяния.

Как только ушел караван бедуинов, проводники стали искать ножи, чтобы освободить всех, кто был связан. Старый проводник весь дрожал от гнева и ярости. Не было на свете такого проклятия, которого он не послал бы сейчас вслед ушедшим разбойникам.

— Каковы злодеи! — негодовал он. — Не вступили в драку, а угостили, как друзья. Где же истина?

Когда веревки были разрезаны и все оказались на свободе, врачеватель достал целебные травы и стал приготовлять лекарство для избитого Аспанзата.

— Оставь меня, добрый человек! — просил Аспанзат. — Не нужно мне лекарств — я не хочу жить! Оставьте меня в пустыне, и я умру здесь от голода и жажды! Я не смог сберечь добро, порученное мне отцом. С чем я вернусь домой?

— Будешь здоров — и достояние вернется, — утешал юношу врачеватель. Он смазывал ушибы и прикладывал к ним какие-то сухие листья.

Тургак и проводники стали думать, как им сейчас разместиться на десяти хилых верблюдах. Тургак считал, что всем им следует двигаться вперед к Гурганджу, чтобы оттуда вернуться домой с попутным караваном. Хорезмийцы обещали помочь своим спутникам добраться домой и всячески уговаривали их не падать духом.

— Богатство можно вернуть, — повторял врачеватель, — а жизнь вернуть невозможно. Если нам дарована жизнь, то следует ли предаваться отчаянию из-за потерянного добра!

Осмотрев оставленною разбойниками поклажу, проводники обнаружили, что увезен мешок с вяленым мясом. Теперь из еды оставалось лишь немного овечьего сыра и несколько лепешек. Правда, бедуины выполнили обещание и дали бурдюки с водой.

— Будь они прокляты со своей водой! — бранился проводник. — Как же мы доберемся до Гурганджа без еды?

— Если богам будет угодно, доберемся, — ответил равнодушно Тургак.

Он был так потрясен происшедшим, что ему казалось, что он все еще пребывает в страшном сне. То ему приходила в голову мысль, что лучше не возвращаться домой, чем вернуться ограбленным. То он придумывал способ, как вернуть потерянное достояние. Один только врачеватель старался всех утешить и для каждого находил ободряющее слово. Он тоже потерял свое богатство, нажитое в Согде. Там прожил он несколько лет в надежде скопить побольше и осчастливить своих сыновей и вот ничего не получилось из его затеи. Пять лет упорного труда пропали. Он возвращался состарившимся, не имея ни гроша, потеряв даже верблюда. Он всех утешал, а сам не знал, доберется ли до родного дома. И что его ждет впереди!

Но вот стали собираться в путь, и оказалось, что на верблюдах могут разместился немногие, остальным надо было идти пешком. Врачеватель хотел усадить Аспанзата — он считал, что юноша слишком пострадал от палок и не сможет идти пешком. Но Аспанзат отказался. Он шел рядом с проводниками и в минуты гнева и отчаяния придумывал планы мести.

— Не унывай, юноша! — утешал Аспанзата старый проводник. — Не считай, что жизнь твоя кончена, если ты ограблен. Всякое бывает с купцами. Вслед за дурным приходит хорошее, ночь несет в себе рассвет. Ты еще молод, еще вернешь себе потерянное, еще будешь счастлив.

— Спасибо за слово утешения! — отвечал Аспанзат. — Если бы ты знал, какими трудами добыты шелка, что увезены разбойниками!.. Вся семья не знала ни сна, ни покоя целых два года. Мы теперь совсем нищие. Верблюды взяты у жадного Акузера. Знаешь ли ты его? Теперь я должен идти к нему отрабатывать долг.

— Об Акузере дурная молва, — согласился проводник. — Никто хорошего слова не скажет о кривоглазом. С ним плохо дело иметь. Пусть Тургак даст тебе двух верблюдов, когда вернется домой. Лучше быть в долгу у благородного Тургака, чем у кривоглазого.