«Шпионы Ватикана…» (О трагическом пути священников-миссионеров: воспоминания Пьетро Леони,
Тем временем в Одессу прибыл еще один священник, отец Жан Николя, француз, ассумпционист, он также намеревался остаться и служить при большевиках. Я его принял как рождественский подарок, полученный от Его Высокопреосвященства монсеньора Кассуло из Бухареста.
Апостольский администратор и другие священники решили искать прибежища в Румынии, откуда они прибыли. Я никогда не осуждал их за это, хотя, с другой стороны, никогда не сожалел о том, что пошел на риск и остался. Нам с отцом Николя некоторую гарантию в отношениях с советскими властями давали паспорта, в то время как остальные священники считались подданными Румынии, сражавшейся на стороне Германии. Впрочем, у священников немецкого происхождения не оставалось и прихожан, поскольку германское командование обязало всех жителей старых немецких колоний на Украине эвакуироваться на Запад.
Эвакуация
Исход местного населения перед приходом большевиков был ошеломляющим. Речь шла о жителях не только немецкого происхождения, но всех национальностей, включая русских. Люди с Кавказа, Кубани, Крыма, Донбасса, после недолгой задержки в Одессе, продолжали бегство на Запад. К ним теперь присоединилось множество одесситов. Сколько раз я слышал, как эти люди, готовясь к отъезду, говорили: «Не можем больше терпеть эти проклятые рожи, лучше уехать на край света, чем снова встретиться с этими негодяями». Не будь других свидетельств против большевизма, одного этого было бы достаточно, чтобы показать всю неправду славословий ленинско-сталинскому «райскому счастью».
Если какой-то обманщик бедных и простых людей вздумает на это возражать, повторяя доводы моего следователя в 1945 году в Москве — «предатели Родины везде находятся, эти негодяи сбежали, потому что сотрудничали с врагом», — я отвечу ему, как тогда ответил следователю: «Допускаю, что среди них были предатели. Но скажите, чем можно объяснить, что столько народу, как простого, так и образованного — крестьяне и ремесленники, рабочие и инженеры, дипломированные специалисты и военные, мужчины и женщины, старики и молодежь — покидают свою родную землю, чтобы отправиться в чужие края? Как объяснить, что масса людей, родившихся и выросших в советской стране, с которой были связаны их интересы, по собственной воле бросают все и следуют за врагом в неизвестное будущее, в край, где они не знают, найдут ли работу и крышу над головой? Причем учтите, что те, кто бежал, это лишь малая часть от тех, кто хотел бежать, но не имел возможности. Это значит, что советская власть — власть тираническая, это значит, что народ, над которым вы господствуете, проникся убеждением, что нет страны в мире, где живется хуже, чем в стране большевизма. Это значит, что вы, советские, сделали все, чтобы народу стала отвратительна их Родина. И если уж говорить о предателях Родины, то это вы. Что такое советская власть на самом деле, как не банда воров, которая сидит на шее бедного русского народа и других народов и методично их эксплуатирует?».
Неправда, что все бежавшие сотрудничали с врагом, ведь многие из них осуждали нацистов. Но даже если и сотрудничали, то нам остается только одно: попытаться объяснить, как могла советская власть нажить себе столько врагов среди простого народа и что же она совершила, что появилось столько «предателей» Родины. Если бы меня попросили объяснить, почему же потом советский народ и армия оказали сопротивление немцам и их союзникам, то я бы ответил, что этому было три основные причины: глупое высокомерие и жестокость нацистов, хитрые приемы большевизма и простодушный патриотизм народов СССР.
Бесчеловечность нацистов по отношению к пленным и к жителям оккупированных территорий, их жестокость к евреям отталкивали всех, в том числе и их союзников. Когда стало ясно, что Гитлер, вместо того чтобы стать освободителем, оказался завоевателем, намеревающимся превратить Украину и остальные территории в колонии рейха, тогда оккупированный народ отказался покориться и оказал сопротивление. В оккупированных районах сопротивление выражало главным образом не стремление возвратить большевиков, а желание получить независимость, изгнать из собственного дома нового высокомерного и жестокого хозяина. И это подтверждается тем, что Армия Крайова в Польше, партизаны на Украине и в Прибалтике боролись сначала против немцев, а позднее сопротивлялись Москве.
Смена караула
В воскресенье, 19 марта 1944 года монсеньор Глазер простился со своей паствой в Одессе и в их лице — со всей епархией. В городе оставалось около восьми тысяч католиков. Все священники, кроме отца Николя и меня, уехали.
Для наших верующих это был день глубочайшего траура: сколько слез, сколько вздохов! Эти бедные души, столько страдавшие в прошлом, теперь, после двухлетней передышки, вновь лишились почти всех своих пастырей, не по вине последних, естественно, но в силу непреодолимых обстоятельств. Да, сами верующие умоляли своих пастырей искать спасения. Малоутешительным было для них то, что с ними остались два отчаянных пастыря, они понимали, что это станет для них источником еще больших тревог, а в ближайшем будущем, возможно, поводом для повторного унижения веры и новых сердечных страданий.
Я официально стал настоятелем прихода в субботу 25 марта 1944 года [55]. На этих территориях отмечаются многие праздники, упраздненные Пием X. Среди них и Благовещение. В конце проповеди я рассказал об аудиенции у Папы и торжественно передал его апостольское благословение всем страждущим этой земли. Моя паства возрадовалась этим словам, и на следующий день, в воскресенье, меня попросили повторить их снова для тех, кого не было на праздновании Благовещения.
Предзнаменования, сопровождавшие начало моего апостольского служения в Одессе, были хорошими: Архангел, приносящий Благую Весть Святой Деве, благословляющий Папа.
Среди бурь
По правде говоря, среди стольких опасностей и сомнений по поводу сегодняшнего и завтрашнего дня мы остро ощущали необходимость помощи свыше. Именно в те дни началось отступление немецко-румынских войск. В течение двух недель не было ничего, кроме взрывов мин, стрельбы и ужасов насилия над населением: взрывали портовые сооружения, водопровод, электростанции, автодороги, железнодорожное полотно и т. д.
Насилия со стороны регулярных и нерегулярных войск, мародеров и бандитов и со стороны властей. Нацисты хватали взрослых мужчин и молодежь, юношей и девушек, чтобы увезти их с собой или уничтожить, они не хотели оставлять трудоспособное население в руках врага. Ходили слухи, что схваченных расстреливали за городом. Говорили и о каких-то баржах, где в трюмах открывалось дно, чтобы топить жертвы. Люди бесследно исчезали днем и ночью.
Мы боялись и за себя, и за своих друзей. Один из моих прихожан предложил мне укрыться у партизан, но я предпочел остаться на своем месте. Последние три или четыре дня мы решили спрятать на чердаке французской церкви молодую пару, Александра и Станиславу, которых я недавно обвенчал [56]. Станислава из польской семьи, католичка, Александр русский, крещенный в православии, но перед венчанием перешедший в католичество. Оба очень славные! Мы решили спрятать их в нашей маленькой церкви, где сами проживали, что, конечно же, было очень рискованно.
Однажды воры что-то украли в соседнем дворе. Но нас ангелы хранили. Только однажды, когда я открывал калитку, ко мне подошел какой-то тип. Я его спросил, не боязно ли ему одному на улице в это страшное время, когда все люди прячутся. Он ответил, что не все боятся и не все прячутся; потом сказал, что в один из ближайших вечеров ко мне придут. Я сказал, пусть приходят, в моем доме нет ничего ценного. Увидев на противоположном тротуаре военного, я воспользовался этим: вошел и захлопнул калитку. Никто не приходил. Так я и не понял, воры это были или партизаны.
Тем временем в Одессу прибыл еще один священник, отец Жан Николя, француз, ассумпционист, он также намеревался остаться и служить при большевиках. Я его принял как рождественский подарок, полученный от Его Высокопреосвященства монсеньора Кассуло из Бухареста.
Апостольский администратор и другие священники решили искать прибежища в Румынии, откуда они прибыли. Я никогда не осуждал их за это, хотя, с другой стороны, никогда не сожалел о том, что пошел на риск и остался. Нам с отцом Николя некоторую гарантию в отношениях с советскими властями давали паспорта, в то время как остальные священники считались подданными Румынии, сражавшейся на стороне Германии. Впрочем, у священников немецкого происхождения не оставалось и прихожан, поскольку германское командование обязало всех жителей старых немецких колоний на Украине эвакуироваться на Запад.
Эвакуация
Исход местного населения перед приходом большевиков был ошеломляющим. Речь шла о жителях не только немецкого происхождения, но всех национальностей, включая русских. Люди с Кавказа, Кубани, Крыма, Донбасса, после недолгой задержки в Одессе, продолжали бегство на Запад. К ним теперь присоединилось множество одесситов. Сколько раз я слышал, как эти люди, готовясь к отъезду, говорили: «Не можем больше терпеть эти проклятые рожи, лучше уехать на край света, чем снова встретиться с этими негодяями». Не будь других свидетельств против большевизма, одного этого было бы достаточно, чтобы показать всю неправду славословий ленинско-сталинскому «райскому счастью».
Если какой-то обманщик бедных и простых людей вздумает на это возражать, повторяя доводы моего следователя в 1945 году в Москве — «предатели Родины везде находятся, эти негодяи сбежали, потому что сотрудничали с врагом», — я отвечу ему, как тогда ответил следователю: «Допускаю, что среди них были предатели. Но скажите, чем можно объяснить, что столько народу, как простого, так и образованного — крестьяне и ремесленники, рабочие и инженеры, дипломированные специалисты и военные, мужчины и женщины, старики и молодежь — покидают свою родную землю, чтобы отправиться в чужие края? Как объяснить, что масса людей, родившихся и выросших в советской стране, с которой были связаны их интересы, по собственной воле бросают все и следуют за врагом в неизвестное будущее, в край, где они не знают, найдут ли работу и крышу над головой? Причем учтите, что те, кто бежал, это лишь малая часть от тех, кто хотел бежать, но не имел возможности. Это значит, что советская власть — власть тираническая, это значит, что народ, над которым вы господствуете, проникся убеждением, что нет страны в мире, где живется хуже, чем в стране большевизма. Это значит, что вы, советские, сделали все, чтобы народу стала отвратительна их Родина. И если уж говорить о предателях Родины, то это вы. Что такое советская власть на самом деле, как не банда воров, которая сидит на шее бедного русского народа и других народов и методично их эксплуатирует?».
Неправда, что все бежавшие сотрудничали с врагом, ведь многие из них осуждали нацистов. Но даже если и сотрудничали, то нам остается только одно: попытаться объяснить, как могла советская власть нажить себе столько врагов среди простого народа и что же она совершила, что появилось столько «предателей» Родины. Если бы меня попросили объяснить, почему же потом советский народ и армия оказали сопротивление немцам и их союзникам, то я бы ответил, что этому было три основные причины: глупое высокомерие и жестокость нацистов, хитрые приемы большевизма и простодушный патриотизм народов СССР.
Бесчеловечность нацистов по отношению к пленным и к жителям оккупированных территорий, их жестокость к евреям отталкивали всех, в том числе и их союзников. Когда стало ясно, что Гитлер, вместо того чтобы стать освободителем, оказался завоевателем, намеревающимся превратить Украину и остальные территории в колонии рейха, тогда оккупированный народ отказался покориться и оказал сопротивление. В оккупированных районах сопротивление выражало главным образом не стремление возвратить большевиков, а желание получить независимость, изгнать из собственного дома нового высокомерного и жестокого хозяина. И это подтверждается тем, что Армия Крайова в Польше, партизаны на Украине и в Прибалтике боролись сначала против немцев, а позднее сопротивлялись Москве.
Смена караула
В воскресенье, 19 марта 1944 года монсеньор Глазер простился со своей паствой в Одессе и в их лице — со всей епархией. В городе оставалось около восьми тысяч католиков. Все священники, кроме отца Николя и меня, уехали.
Для наших верующих это был день глубочайшего траура: сколько слез, сколько вздохов! Эти бедные души, столько страдавшие в прошлом, теперь, после двухлетней передышки, вновь лишились почти всех своих пастырей, не по вине последних, естественно, но в силу непреодолимых обстоятельств. Да, сами верующие умоляли своих пастырей искать спасения. Малоутешительным было для них то, что с ними остались два отчаянных пастыря, они понимали, что это станет для них источником еще больших тревог, а в ближайшем будущем, возможно, поводом для повторного унижения веры и новых сердечных страданий.
Я официально стал настоятелем прихода в субботу 25 марта 1944 года [55]. На этих территориях отмечаются многие праздники, упраздненные Пием X. Среди них и Благовещение. В конце проповеди я рассказал об аудиенции у Папы и торжественно передал его апостольское благословение всем страждущим этой земли. Моя паства возрадовалась этим словам, и на следующий день, в воскресенье, меня попросили повторить их снова для тех, кого не было на праздновании Благовещения.
Предзнаменования, сопровождавшие начало моего апостольского служения в Одессе, были хорошими: Архангел, приносящий Благую Весть Святой Деве, благословляющий Папа.
Среди бурь
По правде говоря, среди стольких опасностей и сомнений по поводу сегодняшнего и завтрашнего дня мы остро ощущали необходимость помощи свыше. Именно в те дни началось отступление немецко-румынских войск. В течение двух недель не было ничего, кроме взрывов мин, стрельбы и ужасов насилия над населением: взрывали портовые сооружения, водопровод, электростанции, автодороги, железнодорожное полотно и т. д.
Насилия со стороны регулярных и нерегулярных войск, мародеров и бандитов и со стороны властей. Нацисты хватали взрослых мужчин и молодежь, юношей и девушек, чтобы увезти их с собой или уничтожить, они не хотели оставлять трудоспособное население в руках врага. Ходили слухи, что схваченных расстреливали за городом. Говорили и о каких-то баржах, где в трюмах открывалось дно, чтобы топить жертвы. Люди бесследно исчезали днем и ночью.
Мы боялись и за себя, и за своих друзей. Один из моих прихожан предложил мне укрыться у партизан, но я предпочел остаться на своем месте. Последние три или четыре дня мы решили спрятать на чердаке французской церкви молодую пару, Александра и Станиславу, которых я недавно обвенчал [56]. Станислава из польской семьи, католичка, Александр русский, крещенный в православии, но перед венчанием перешедший в католичество. Оба очень славные! Мы решили спрятать их в нашей маленькой церкви, где сами проживали, что, конечно же, было очень рискованно.
Однажды воры что-то украли в соседнем дворе. Но нас ангелы хранили. Только однажды, когда я открывал калитку, ко мне подошел какой-то тип. Я его спросил, не боязно ли ему одному на улице в это страшное время, когда все люди прячутся. Он ответил, что не все боятся и не все прячутся; потом сказал, что в один из ближайших вечеров ко мне придут. Я сказал, пусть приходят, в моем доме нет ничего ценного. Увидев на противоположном тротуаре военного, я воспользовался этим: вошел и захлопнул калитку. Никто не приходил. Так я и не понял, воры это были или партизаны.