Рассказы литературоведа - Андроников Ираклий Луарсабович. Страница 68
Звоню из гостиницы, от швейцара.
— Довольно поздно уже, — отвечает приветливый голос. — Но если вы улетаете утром, то приезжайте, я жду…
Приехал. Альбом в коричневом сафьяновом переплете с золотыми цифрами «1839». Золотой обрез. Английская плотная бумага.
Альбом А. Н. Знаменской.
Стихи, вписанные поэтами Вяземским, Ростопчиной, стихи Александра Карамзина и…
Лермонтов! Два стихотворения! Его рукой! Одно — известное: «Любовь мертвеца». Другое — известное лишь отчасти:
«Есть речи — значенье…». Автограф Лермонтова.
Вот эти строфы, первые две, известны. А три строфы неизвестны — первый вариант этого прославленного стихотворения:
Сейчас этот альбом в Пушкинском доме Академии наук СССР. История у него преинтересная. Принадлежал он, как удалось выяснить, молодой Марии Бартеневой, сестре замечательной русской певицы Прасковьи Бартеневой: Лермонтов встречался с ними в салоне Карамзиных. В 1917 году этот альбом принес продавать в антикварный магазин Дациаро на Невском проспекте господин, не назвавший своего имени, и купила альбом Александра Николаевна Малиновская. За ее племянника впоследствии вышла замуж Антонина Николаевна Знаменская. Но до того как он попал в руки Знаменской, его пришлось спасать из Воронежа в 1942 году…
Нет, телевидение — это просто какая-то «золотая рыбка». И не просишь — желание сбывается. А уж если обратиться к телезрителям с просьбой!..
Двадцать шесть советов
Павел Александрович Висковатов, который первым начал собирать материалы о Лермонтове и написал его первую биографию, многое собранное держал у себя. Что касается материалов, не принадлежавших ему, он вернул их по принадлежности, но как будто не все. То и дело в его книге встречаются примечания: «В настоящее время находится у меня», «Не премину передать в Императорскую Публичную библиотеку…».
Но не передал. И где находится это теперь, неизвестно.
В 70—80-х годах Висковатов еще встречал многих из современников Лермонтова, расспрашивал их про поэта, записывал… Но в книге своей имен он не называет, а чаще как-то неопределенно сообщает: «рассказывали нам…», «достоверно известно», «как довелось услышать…», «много называли и называют имен…» Но кто называл? Кого называли? Кто рассказывал? От кого довелось услышать?
Про это — ни слова.
Отчасти это понятно: в то время были живы родственники тех лиц, о которых шла речь. Кроме того, приходилось писать неопределенно из предосторожности политической. Между тем если б мы располагали архивом Павла Александровича Висковатова, то могли бы уточнить очень многое. Но, как нарочно, я ни разу не встретил страницы, писанной почерком Висковатова, если не считать копий лермонтовских стихотворений и помет ученого на лермонтовских рукописях и рисунках.
Поэтому спрашивать в архивах, куда я входил впервые, нет ли там хотя бы листочка, писанного висковатовскою рукою, стало для меня правилом.
Архив его я найти уже не надеялся. Он читал лекции по истории русской литературы в Дерпте (это город Тарту в Эстонии). До 1940 года архив никто не искал: Эстония находилась за пределами Советского государства. Когда же после войны я занялся этим делом, оказалось, что, прослужив в Дерпте свои двадцать пять лет, Висковатов переехал в столицу, стал директором одной из петербургских гимназий и умер в Петербурге в 1905 году.
Павел Александрович Висковатов.
И архив его нужно было искать в Ленинграде, где до блокады жила его дочь, Павла Павловна. После войны это оказалось делом уже невозможным.
И вот — это было в 1948 году — в Ленинграде. Я занимаюсь в Пушкинском доме, в рукописном отделе. На стол тихонько кладется какая-то папка. Раскрыл — листы, писанные рукой Висковатова. Довольно много листов: подготовительный материал к биографии Лермонтова. И в записях упоминаются даты, когда Висковатов слушал рассказы о Лермонтове людей, его знавших, и самые имена этих людей.
Спрашиваю у сотрудницы:
— Откуда это взялось?
— Это дар.
— От кого?
— Даритель не пожелал назвать имени.
— Но мне нужно знать это имя!
— Спросите у Льва Борисовича.
А надо сказать, что рукописным отделом заведовал тогда известный пушкинист Лев Борисович Модзалевский, сын пушкиниста старшего поколения — Бориса Львовича Модзалевского, о котором вы уже знаете.
Я — в кабинет:
— Лева, откуда это взялось?
— Я положил.
— Ты?
— Да, это история долгая… Сестра моего отца была замужем за племянником Висковатова — Василием Васильевичем. Архив цел. И перешел к этому Василию Васильевичу. Его фамилия тоже Висковатов. Я сам стремлюсь добраться до этих бумаг, но мне это сложно из-за родства. Между прочим, «твой» Висковатов взял на время из архива Академии наук массу неопубликованных документов, в том числе ломоносовские бумаги, и умер, не вернув их. И Василий Васильевич не отдавал.
— Кто этот Василий Васильевич? Где он живет?
— Да он уже умер — не то в тридцать шестом, не то в тридцать седьмом году. Жил в Москве. Был художником…
— А у кого хранились бумаги Павла Александровича, дяди? У Василия Васильевича?
— У Василия Васильевича были лермонтовские рисунки и какие-то рукописи лермонтовские, я думаю — копии… Архив сохранился. И я знаю примерно, где он находится. Должен обязательно его разыскать. Хочешь — вместе? Тебе, москвичу, это проще, чем мне. Если можешь, приходи ко мне вечером. Расскажу тебе все подробно…
— Я сегодня уезжаю в Москву…
— Ну, тогда до Москвы отложим. Я послезавтра еду туда, могу прийти к тебе, и мы решим, как нам действовать.
На том и расстались.
Через несколько дней я узнал, что, переходя по мосткам из одного вагона «Стрелы» в другой, Модзалевский погиб. Вместе с ним исчезла тайна архива.
Я начал искать один. Четырнадцать лет искал без всякого результата. Ни загсы, ни кладбища, ни адресный стол ничего не открыли. Ходил в Союз художников, во «Всекохудожник» — нет, не было у них Висковатова! Кого только не спрашивал про Василия Васильевича! Кого только не мучил!
Несколько лет назад решил я рассказать про Василия Васильевича по телевидению. А рассказав, попросил зрителей записать телефон студии или адрес и сообщить, кто что знает. К концу передачи дежурная передала список: «Двадцать шесть человек звонили, хотят вам что-то сказать!»