Бремя чести (СИ) - "Darling Jen". Страница 79

***

Сегрика в тот день они так и не видели. Он предпочел забрать коня и уехать в Вусэнт, даже не попрощавшись. Видимо, боялся в ярости натворить глупостей.

После блужданий по подземным лабиринтам Аткасу казалось, что его словно выпустили из тюрьмы, настолько здорово было вновь увидеть небо, солнце и облака, клубившиеся белым туманом где-то под ногами.

— Ну, брат, — ухмыльнулся Слэм, идя рядом, — сегодня ты врал чаще, чем дышал!

— Простите, мастер Слэм, но я совсем не хотел умирать, — огрызнулся Аткас, — мне совершенно не хотелось ничего красть, просто гномы напичкали меня этим своим порошком, и я…

— Ага, — расхохотался Слэм. — Насильно небось кормили?

Надувшись, Аткас замолчал. Он испытывал сильное облегчение оттого, что их больше ничего не держит в подгорном городе. Он совершенно не жалел, что отныне ему закрыт доступ под землю. Откровенно говоря, он радовался этому.

Его хозяин тоже проявил себя самым достойным образом. Ни слова упрека Аткас от него не услышал, хотя был достоин изрядного количества пинков и оплеух. Экроланд, словно жалея его, сам вызвался забрать коней из платной конюшни и сейчас шел к ним, ведя всех троих за собой.

— Ума не приложу, как сказать Наместнику о словах Толлирена, — сказал Экроланд, подходя к ним.

— Ха! Об этом стоит побеспокоиться в последнюю очередь. Вон как Сегрик удрал отсюда — только пыль столбом стояла. Он, небось, не упустит случая доложить своему разлюбезному Наместнику в подробностях, как все было, — воскликнул Слэм. — Так что не тревожься и выкинь из башки дурные мысли. Вообще-то говоря, я думаю, что на самом деле голова у тебя болит совсем по другому поводу.

— Да ну? Это по какому же?

— Ну как же? А королевские паладины, которые прибудут в Вусэнт со дня на день? Я бы уже от страха умер, будь я в таком же положении!

— И верно, не Наместник заботит меня прежде всего, — признал Экроланд, устраиваясь удобнее в седле. — Но и о королевских паладинах я тревожусь мало. Меня беспокоит только судьба Вила. Март на исходе… Скоро варвары предпримут решительные действия.

Слэм примолк. Потом он резко вскинул голову:

— Но что будет с городом? Для них взять Вусэнт, что раз плюнуть!

— Не торопись, Слэм, — ответил Экроланд, — не торопись.

Тер, спутник Тенефора, раскинул крылышки и наклонил голову к глазу рыцаря, словно стремясь его подбодрить. Экроланд мысленно почесал ему надбровные дуги, и Тер блаженно прижался к его щеке. «Хорошо иметь друга, который всегда рядом с тобой», — подумал рыцарь.

***

У Престона была своя, удивительная жизнь. В тайне ото всех, когда заканчивались поручения, дворецкий спешил в свою комнатку, выбирался оттуда с футляром в руках и чуть ли не бегом бежал за пределы Медовых Лужаек, на весенние луга.

Там он распаковывал футляр и доставал оттуда сачок, прижимные стеклышки (купленные за целое состояние у одного алхимика из Вусэнта) и прочие хитрые штучки. Потом он проводил немало времени, веселясь, как ребенок, в прыжках и пируэтах за непоседливыми и пугливыми бабочками.

Но охотиться за крылатыми созданиями отнюдь не было главным в этом безобидном увлечении. Самый захватывающий этап начинался уже потом, когда Престон возвращался домой с уловом, стряхивал с высоких сапог пыльцу и с замиранием сердца сортировал бабочек. Подмогой ему служила книжища в переплете красной кожи, написанная известным по всему Твердикану ученым, философом и священником Теодором Камеником. Фолиант был озаглавлен так: «О тварях бессловесных учение, в совокупности с подробнейшим описанием и иллюстрациями трех цветов». Разумеется, Престона не интересовали ни домашние животные, ни дикие; не листал он страниц, посвященных жабам, ящерицам и прочим гадам; даже в какой-то мере родственные его любимым созданиям стрекозы, мушки и жуки ничуть не трогали его сердце; только те жалкие сорок страниц, что были посвящены бабочкам, занимали его воображение.

За несколько лет дворецкому удалось собрать весьма внушительную коллекцию чешуекрылых. Лишь несколько экземпляров, столь красочно описанных Камеником, не попали к нему в руки. Пока еще не попали, как думал Престон. Помимо еженедельных вылазок на луга дворецкий тайком пописывал и свой собственный труд, озаглавленный им в лучших традициях всех научных исследований: «Об особенностях чешуекрылых насекомых (бабочек) в Западной провинции Твердикана и вольного города Вусэнта. Влияние Края Вечной Зимы на строение и повадки отдельных экземпляров».

В душе Престон питал надежду закончить свой труд и послать его в столицу, самому Каменику. Возможно, ученый сподобится включить в очередную рукопись и исследования скромного дворецкого, а там… Кто знает? Ведь ту, будущую, книгу перепишут десятки раз, она попадет в руки самых образованных и умных людей.

На этом мечты Престона заканчивались, и он шел исполнять свои прямые обязанности, которые не мешали ему время от времени поглядывать в окно в надежде, что во дворе промелькнут синие крылышки «парфяницы лазурной» или проплывет величавый, словно морской корабль, «гаэтон шестикрылый».

— Престон, я чувствую, что завтра сэр Эри вернется! — воскликнула Дженнайя, врываясь в гостиную, где дворецкий в одиночестве пил чай и обдумывал, каким образом возможно улучшить конструкцию сачка, чтобы было сподручнее ловить самых шустрых и маленьких бабочек.

Появление девушки его не слишком обрадовало, но он галантно встал, наклонил голову и всегдашним учтивым тоном осведомился:

— Госпожа Ивесси, вы хотите, чтобы к обеду подали какое-нибудь особенное блюдо? Что-нибудь праздничное, хмм? Тогда вам лучше обратиться к мастеру Тиму. А если вам нужны деньги…

— …Тогда я обращусь к госпоже Сакаре, — нетерпеливо перебила его Дженна. — Ты видел парк? Он в ужасном состоянии!

Престон поперхнулся чаем и удивленно уставился на девушку. Потом он нерешительно глянул в окно и увидел деревья в золотистой дымке. Скоро они зазеленеют, покрывшись маленькими клейкими листочками. Что же такого ужасного усмотрела эта девчонка в весеннем парке?

— Прошлогодняя трава сбилась в отвратительные комья с листьями, — ответила на невысказанный вопрос Дженна. — Этот мусор необходимо собрать и сжечь.

— Боюсь, что я не отвечаю за состояние парка, — осмелился напомнить Престон, чувствуя, что почаевничать ему сегодня не дадут.

— Я знаю, кто занимался парком, — жестко отмела возражение Дженна. — Но теперь его здесь нет, верно? Если тебе будет угодно, найми мальчишек из деревни. Уверена, они быстро сделают все необходимое. Я хочу, чтобы к приезду Эри в парке зеленела трава, понимаешь?

Престон сглотнул и признал, что госпожа Ивесси, безусловно, права, но… Увы, его «но» уже никто не слушал, и старый дворецкий, отставив в сторону недопитую чашку, побрел к двери.

Горничная Эста необыкновенно воодушевилась идеей хозяйки. Ей до смерти надоел унылый осенний вид из окон дома.

— Парк будет выглядеть чудесно! — щебетала она. — По правде говоря, я не помню, чтобы его приводили в порядок. Вил, помимо работы конюхом, считался также и садовником, но он появился здесь поздней осенью, когда уже выпал снег, и потому ничего, кажется, и не делал. Сэру Эри понравится, вот увидите!

— Отлично. В дальнем углу парка разведем костер и сожжем там все лишние ветки, листья и разный мусор. Хорошо, что еще не зарядили весенние дожди, иначе мы вряд ли смогли бы что-нибудь сжечь.

Дженнайя заглянула на кухню, поскольку Престон все же был прав, и к приезду Экроланда действительно стоило приготовить что-то необычное. Она минут десять проговорила с Тимом, обсуждая меню завтрашнего обеда, а потом ушла в свою комнату переодеться для работы в саду.

За дни отсутствия рыцаря она мало что разузнала. Ей было ясно одно: только госпожа Сакара могла бы пролить свет на события двадцатилетней давности. Но она, похоже, терпеть Дженну не могла и, хотя обращалась к ней неизменно вежливо, но с каждым словом словно обдавала ушатом ледяной воды. С другими обитателями дома, впрочем, госпожа Сухарь разговаривала едва ли любезнее. Единственное существо, неизменно получавшее ласки и приятное обращение, было ее котом. Мерзкое, жирное животное так и норовило забраться к Тиму в котлы или поваляться на сорочках Дженны, но ему все проделки сходили с рук. Так что девушка отчаялась узнать что-либо от госпожи Сакары.