Бремя чести (СИ) - "Darling Jen". Страница 90

Что до рабства, то даже трудно сказать, было ли оно в Вусэнте. Местечковые феодалы, владеющие незначительными выработками в Вишневых горах, изредка покупали невольников, но чаще предпочитали использовать каторжников. Иногда нарядные дамы покупали совсем юных девушек, но для каких целей — оставалось загадкой. Когда рабовладельцы с юга приплывали с партией рабов, они твердо знали, что чуть ли не единственным их покупателем будет владелец Арены.

Сейчас Арену отдали под суд богов.

Зрителей на трибунах оказалось раз два и обчелся. Большинство рыцарей, молодой костяк Ордена, пришли поддержать Сегрика, поскольку совершенно не понимали Экроланда, а его последний поступок считали серьезным грехом. Небольшая горстка немолодых рыцарей, среди которых горой возвышался сэр Энсиваль, придерживались прямо противоположного мнения. Обе группы разместились довольно далеко друг от друга, и Аткас со сжавшимся сердцем увидел, как же мало тех, кто желают победы его хозяину…

Всеми правдами и неправдами внутрь Арены пробрался Слэм. Растолкав локтями окружающих, он добрался наконец до Экроланда и крепко его обнял:

— Держись, дружище! Я… Ну, ты понимаешь. Всегда рядом и все такое. Держись!

Рыцарь улыбнулся одними губами и молвил:

— Гляди, кто со мной.

Слэм повернул голову и прищурился, вглядываясь в смутно знакомые лица, а секунду спустя из его глотки вырвался вопль, столь громкий, что многие в тревоге обернулись. Но рейнджер уже рванулся к паладинам.

Начались радостные ахи и охи, похлопывания по плечам и объятия. Слэм украдкой потер странным образом повлажневшие глаза.

— Надо было раньше сюда приехать, — говорил Тьего. — Эх, знать бы, что в эдакой глуши можно найти свое прошлое!

— Может, переселимся сюда? — с серьезным лицом спросил Синюрд. Тьего лишь мимолетно тронул его за руку, и гигант грустно вздохнул.

Пока его друзья выспрашивали друг друга о житье-бытье, Экроланд медленно двинулся прочь, к деревянному борту, опоясывавшему Арену. Он почувствовал, что сейчас ему просто необходимо чуточку побыть одному и поразмышлять. Опершись о гладкое дерево, он поднял голову и стал разглядывать облака.

Кармина, облаченная в самое скромное платье, сидела в ложе для почетных гостей вместе с отцом. Щеки еще пылали после бурного разговора с отцом, когда она пустила в ход последнее средство — слезы из ясных глаз, только бы ей разрешили присутствовать на суде.

Лорд Улин расположился рядом, подложив под себя подушечку, чтобы старые кости чувствовали себя уютно и не давали о себе знать. Временами он еще пофыркивал и искоса глядел на дочь, но мысли его уже были среди песка Арены, где спустя несколько минут разгорится бой не на жизнь и не на смерть, а на нечто куда более важное, ибо что может быть превыше чести? Старик запретил себе думать об Экроланде или о Сегрике как о людях, которых он знает много лет. «Они оба — рыцари. Только и всего. А с результатом поединка, каким бы он ни был, я соглашусь. Конечно, есть шанс, что Эри справится… Нет, не думать об этом! Я — магистр Ордена, а не его заботливый дядюшка. Конечно, это Кармина виновата, что я стал так хорошо относиться к Эри…».

Глаза девушки лихорадочно обшаривали прибывающих. В нетерпении она постукивала ногой о пол и то и дело тянула голову, стараясь разглядеть самые дальние уголки.

— Ведите себя прилично, юная леди, — пробурчал лорд Улин, но куда там! Кармина и не слышала его. Напряженно тиская в ладонях платок, уже превратившийся во влажный комочек, она чувствовала, что еще немного — и сердце разорвет грудную клетку, настолько быстро оно колотилось.

Прошли и сели рядом ниже седовласые, достойные рыцари. С круга Арены поспешили убраться стайка мальчишек, ровнявших песок.

И вот, наконец, она увидела внизу пшеничные волосы Экроланда. Отец попытался схватить ее за руку, но она с неожиданной силой вырвалась и, приподняв юбки, поспешила по скрипучим ступеням вниз.

Увидев, что он неподвижно стоит у борта, она замедлила шаг, глубоко вздохнула и только после этого подошла ближе, торопливо приглаживая волосы.

— Волнуетесь, сэр Эри?

Рыцарь медленно обернулся, глаза у него были отсутствующие, словно он витал мыслями где-то далеко-далеко.

— Леди Кармина, — учтиво, но отстраненно приветствовал он ее. — Не знал, что батюшка позволит вам здесь находится.

— Почему же? — тут же спросила она, ища и не находя в его глазах ответа на вопрос, который давно ее мучил.

— Разве подобное зрелище подобает благонравным девицам? — улыбнулся рыцарь.

— Но ведь Дженнайю вы взяли с собой? — не удержалась Кармина, оглядываясь в поисках ведьмы.

— Даже не собирался, — последовал сухой ответ. Экроланд смотрел прямо на девушку, но у нее появилось неприятное ощущение, будто на самом деле он глядит сквозь нее.

— Я молилась Талусу о вас, — тихо сказала Кармина. — Он меня услышал, я уверена. Вы одолеете всех, я точно это знаю!

Кажется, в его лице что-то изменилось. Он наклонился к ней, намереваясь ответить, у нее уже замерло сердце, но некая грубая сила повлекла ее прочь.

— Немедленно сядь на свое место, — почти прошипел лорд Улин, держа ее за талию, для верности собрав в кулак и поясок. Кармина могла бы вырваться, но как бы это выглядело в глазах Экроланда?

Поэтому она скорчила удивленное лицо и сказала:

— Конечно, папа!

Возвращаясь в ложу, она обернулась. Рыцарь вновь оперся о борт и смотрел вдаль.

Паладины переглянулись, заметив, что Слэм стал невпопад отвечать на вопросы. Проследив за его взглядом, они увидели идущую по лестнице девушку с рыжими волосами в сопровождении магистра. Синюрд многозначительно кашлянул, и паладины отошли к своим местам в первом ряду. Слэм даже не заметил их ухода.

— Надо же, заворожила нашего рейнджера, — хохотнул Синюрд, плюхаясь на жесткую скамью. — Ты смотри, а там сели священники! Уж нет ли среди них того самого Рапена? Эри о нем, конечно, и слова дурного не сказал, но у меня создалось впечатление, что он, кхм, сильно не возлюбил нашего славного рыцаря. Не могут ли они навредить?

— Если они попытаются применить какие-то уловки, — слишком сурово ответил Тьего, — я это сразу увижу и не постесняюсь заявить об этом на весь свет!

— Надеюсь, уловок не будет, — подпустив в голос уверенности, сказал Синюрд, однако рука его машинально легла на рукоять молота. — Примешь пари? Десять против одного, что победа будет за Эри. Я, между прочим, золото имею в виду, так что не морщись!

— Мне не нравится его меч, — задумчиво сказал Тьего, наблюдая, как Экроланд беседует с лордом Улином. — Жаль, что ты не способен его увидеть так, как видно мне…

— Я вижу самый обычный меч, — пожал плечами гигант. — Они все в той или иной степени одинаковые. Рукоять, клинок. Ты обратил внимание, что Эри не сказал нам, как он лишился рыцарского клинка?

Тьего слегка улыбнулся.

— Поскольку у нас давно нет стандартных мечей, я совсем не удивлен, что и Эри свой куда-то подевал.

Что правда, то правда. Синюрд сразу после посвящения сбагривал сначала рыцарский, а потом и паладинский меч скупщику, затем на вырученные деньги напивался в столичных тавернах, полагаясь лишь на свой верный молот. Тьего же меч стал не нужен после того, как он ослеп. Отныне он мог сражаться только с помощью Силы. Впрочем, щитом он владел вполне уверенно, и мог им манипулировать даже в той зыбкой и туманной реальности, что теперь вечно стояла перед его сожженными глазами.

— Я вижу, что меч Эри очень древний, и что в нем сплелись могучие силы, — продолжал Тьего.

— Царский подарок не может быть плохим, — завистливо вздохнул Синюрд. — Эх, жалко, нам не удалось повидать Толлирена! Может, и мне бы какую побрякушку подкинул…

— Иногда твои речи напоминают мне, что ты из семьи ростовщика, — сурово отрезал Тьего. — В последний раз ты получил из рук Толлирена бесценный рубин, помнишь? И где он, позволь тебя спросить?

— Не растравляй душу, — громко вздохнул гигант. — Рубин, полагаю, и до сих пор украшает малышку из того дорогущего борделя на улице…