Земля-воздух (СИ) - Лимова Александра. Страница 3

Сердце отчего-то болезненно замерло и опять пустилось в галоп. Дрожь снова тронула руки, но не так, как при разговоре с лысым. Совсем не так. С лысым я могла что-то сделать, здесь же будто лишило воли. Я не могла объяснить себе причину тремора, сцепив пальцы друг с другом, чтобы унять сумбур прорывающийся из тела таким образом. Его зрачки расширились, губы изогнулись в насмешливой улыбке, скрывая что-то, не давая уловить эхо промелькнувшей в глазах мысли. Он едва повел головой в сторону стафа, словно давая разрешение, его стая была недвижна и тиха, пока вожак руководил ситуацией, и я, на немеющих ногах быстро пошла прочь.

Закрыла за собой дверь и тоже прижалась к ней спиной, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды Татьяны и Лизы, поднявшихся при моем появлении из-за небольшого разделочного стола. Я с трудом сглотнула, прикрывая глаза, успокаивая себя и уговаривая ноги не подкашиваться. Перед закрытыми глазами его лицо, снова пустившее под откос подобие самоконтроля, только было воцарившегося в голове и теле. Первые ассоциации с этими глазами — риск и секс. Секса было больше. Или это мои первобытные инстинкты вывели его в приоритет, наплевав на замораживающий тембр вкрадчивого голоса и позу расслабленного хищника. Все мы глубоко ошибались, думая, что основная опасность — это амбал. Нет. Совсем нет.

Все они, все шестеро — стая. А руководил ей он. Одно предложение и все затихло, будто сдохло. Лысый вон вообще экран смерти изображал. Я впервые встречала человека, так воздействующего на других. На меня. Никогда ничего подобного не испытывала ни к одному мужчине. Чтобы самой не знать что. Скривилась, пытаясь отодвинуть от себя попытку анализа ситуации, ибо дело то было тщетно. Я не понимала. Не понимала ничего.

— Машка?.. — негромко позвала Лиза.

Я распахнула глаза и посмотрела в ее сторону, заставив отшатнуться. Не знаю уж, что там было на моем лице изображено. Татьяна негромко поинтересовалась, что от меня хотели. Я, уже взяв себя в руки, отошла от двери и упала за стол на мягкий пуф, притянув бутылку минералки. Несколько жадных глотков и я глядя в стол, бескомпромиссно заявила, что стафф не покину до конца рейса. И что время подавать обед.

Татьяна, нахмурено смотрела в мое лицо, но больше реакций и пояснений от меня добиться не могла, отослала Лизу оповестить пассажиров, что сейчас будет подан обед. Я хотела было помочь Татьяне с распечатыванием ланч-боксов и разогревом еды, но она шикнула, чтобы я села на место и пришла в себя. Пожав плечами, я подчинилась.

Они сами разнесли еду и остались в салоне с клиентами. Я скинула лодочки и, поджав ноги под себя, смотрела в иллюминатор на бескрайние поля облаков скрывающих землю. На задворках сознания настойчиво скребся образ, пытаясь снова сломить весь мой контроль, но я не давала выползти на первый план тому непонятому безумию и снова пасть перед ним. К Диего, что ли сходить?..

Дверь стаффа хлопнула, я перевела от иллюминатора взгляд и помертвела. Он. Снова он.

И он уже четвертый, кто прижался спиной к двери стаффа за этот рейс. Правда, в отличие от нас, расслаблено и даже несколько лениво. Руки в карманах брюк, широкие плечи обтягивала темная рубашка, рукава которой были закатаны до локтя. Он выглядел просто, но странно неуместно здесь в стаффе. Вот в салоне да, там определенно было его место, но не здесь в небольшом помещение обитом светлым пластиком с нотами аскетизма.

Я запоздало поняла, что мне не полагалось сидеть перед клиентом. Правда, и ему не полагалось в стафф заходить, но мне почему-то показалось, что даже если бы он это знал, ему было бы глубоко плевать. У него на лбу было написано, что он мнит себя пупом Земли и ему это очень нравится. Это несколько отрезвило, самодовольство и хамство я на дух не переношу. Может быть поэтому я смотрела в его чертовы глаза относительно спокойно. А может потому, что потерянный самоконтроль задел самолюбие, и теперь я тщательно следила, чтобы парализующее, необъяснимое чувство, бьющееся в запертые двери рациональности, так и осталось за пределами разума. Только раскрыла рот, собираясь поинтересоваться, что он хотел, но он меня опередил:

- Тебе бы определенно пошла алая помада. — Негромким голосом с задумчивым взглядом на мои губы, заставив сердце ускорится. — И распущенные волосы. Такой нрав, как у тебя нужно править акцентами, а не пародией на покорность и безликость.

Я забыла, как дышать. Есть у меня помада. Темно-красная. Любимая и часто используемая вне работы. Но на брифингах, своеобразных планерках с начальством перед и после каждого рейса нам постоянно напоминают, что мы не топ модели, и наша задача в безопасности и комфорте, а не в доставлении эстетического наслаждения.

Но больше, чем это замечание меня, что называется, пробрал до мозга костей его тон. Это был не наглый домогающийся голос лысого, это была констатация факта, с тонкими, такими отчего-то дурманящими нотками просьбы и искушения. Заставившими меня помертветь. Замереть. Ощутить в груди дрожь. Перетекающую по полыхающим сосудам в низ. Я открыла рот, но так и не смогла придумать, что сказать. Разум горел, не в силах справиться с бредом, переворачивающим во мне все и сжигающим любую попытку рационально мыслить.

— Какой нрав? — слабо и сипло прошептала я, падая в омут полыхающих изумрудных глаз.

— Толстый у нас для прессинга. — Усмехнулся он, пустив отряд мурашек вдоль позвоночника. — Ты первая, кто не спасовал, а среагировал агрессивно. И я растаял, киса. Глаза кошачьи, аж нутро будто шилом пронзило. И эти губы…

Что-то неправильное происходило с моим телом и сознанием. Он стоял все так же прислонившись спиной к двери. Я сидела на пуфе, у стола в паре метров от него. Под его пальцами щелкнул замок, отрезая салон от нас, и пустив по моим венам иррациональное томление. Пилоты не зайдут в стафф. На коротких рейсах без лишней необходимости врубить автопилот они не заходят. А текущий рейс относился к коротким, соответственно, исключая возможное присутствие страстного Диего, с трудом мирившегося с фактом наличия у меня официального жениха Женьки. Что выкинет мой страстный испанец, херачивший без зазрения совести любые бьющиеся материалы об стены в случае малейшего неудовлетворения, при присутствии этой зеленоглазой сволочи, мне страшно, но весьма интересно было бы представить. Наверное, самолет бы разбился, если бы Диего зашел сейчас в стафф и уловил чудовищное томление в витавшем между нами воздухе. Хотя, видимо, сейчас мне как раз-таки весьма необходимо было бы отрезвляющее присутствие Диего. Я бы может не чувствовала такого дикого, лишающего возможности правильно мыслить мандража в руках, коленях и зовущего, иссушающего разум песнопения безумия в крови, раздающегося все громче, с каждой гребанной секундой его гипнотизирующего взгляда мне глаза.

Его пересохшие губы раскрылись, примагнитив к себе мой взгляд. Хотелось?.. Да. Хотелось определенно. Звенящий звон в ушах, вторивший набату сердца, застилал пеленой глаза, суживая зримое до единственно важного — хищного, зовущего, подавляющего и приглашающего изумрудного взгляда.

Я не поняла, как поднялась на ноги. Не поняла, зачем сделала шаг к нему. Воплощению звериного желания и терпкого, такого по мужски искушающего приглашения.

Он сглотнул, взгляд потемнел, на устах полуулыбка. На миг сбросившая с меня оковы жара, сжигающего призывы разума. Отступила. Села обратно, не веря тому, что не могу, впервые в жизни не могу взять над собой контроль и справиться с лицом. Страх, иррациональность всего происходящего мгновенно остудила адский жар, уже вовсю полыхающий в венах и зажигающий низ живота пламенным томлением.

— И ты меня тоже хочешь, судя по всему. — Змеиная улыбка скользнула по тонким губам.

Фраза — пулей в сердце. Прошивающая навылет. Разворотившая, искалечившая опьяненный его неопределенным, но таким дурным влиянием, разум, лишая его возможности правильно функционировать. Наркотой по венам, за секунды влияющей на рецепторы мозга, тормозящей его, главенствовавшей в торопливо выстраиваемом новом порочном мире, где не было никого кроме меня и этого обладателя убийственного взгляда.