Земля-воздух (СИ) - Лимова Александра. Страница 5

— И часы новые, смотри какие! — похвастался Женька, ласково целуя меня в висок и хвастливо демонстрируя восемнадцатые по счету часы в его коллекции, обхватывающие кисть с наманикюренными пальцами.

— Ну, ничего вроде. — Равнодушно хмыкнула я, разглядывая циферблат на кожаном ремешке, на что Женька хотел оскорбиться, но я ему не дала, спросив — Давно ждешь?

— Не-а. — Он поднял мой подбородок пальцами и посмотрел в глаза. — Машка, ты чего? Случилось что? Морда угрюмая.

— Да хер знает, Жень. Поехали, по дороге расскажу.

Рассказала. У меня от него секретов не было никогда. Женька — мой лучший друг, и взгляды на жизнь у нас всегда были примерно одинаковые. Когда я закончила свой опус, Женька вполне весело расхохотался и кинул на меня лукавый взгляд.

— Машка, ты так до блядства скатишься. Живешь с одним мужиком, трахаешься с другим, а втюхалась в третьего.

— Это с чего ты взял, что я втюхалась? — я аж опешила, глядя на ехидно улыбающегося Женьку, снижающего скорость в ответ на предупреждающий знак дальними фарами от встречной машины.

— Ну как же, с чего? — с сарказмом улыбнувшись и не переводя на меня взгляда от дороги, произнес он. — С того, что ты раз пятнадцать сказала «вообще не понимала, что со мной происходит» и чуть не дала ему, когда через стенку за штурвалом сидел твой итальянский чурка.

— Испанский. — Закатила я глаза. — Диего испанец.

— Да хоть эскимос. — Женька послушно свернул на обочину под взмахом палки гаишника и принялся рыться в бардачке. — Тут, Машка, понимаешь в чем дело, когда баба трахается, более чем с одним мужиком, то она уже блядь, а мужики ее лохи и неудачники. Ибо бабу нормального мужика никто, кроме него не трахает.

— А ты? — насмешливо спросила я, когда Женька передавал документы подошедшему гаишнику, через открытое окно. — Тоже лох и неудачник? Мы ж с тобой трахаемся.

— Мы же чисто по дружески! — оскорбился Женька, возмущенно ко мне поворачиваясь, и не обращая внимание на ошарашенного гаишника. — Или от скуки! Это не считается! Мы же друзья! Я тебе сколько раз говорил, что была бы ты мужиком, ты бы тоже стала моим лучшим другом! Общих интересов больше было бы. А то футбол тебе не нравится, в машинах не понимаешь, рыбалку тоже не любишь… По бабам бы вместе ходили, в спортбар там, на стриптиз. Но этому не бывать, потому что ты женщина. — Женька горестно вздохнул, забирая свои документы из несколько дрожащих пальцев гаишника. — Но видишь, даже из такого большого твоего недостатка, мы извлекли пользу. Хоть потрахаться можно. А то было бы нехорошо, если бы у меня вставал на моего лучшего друга, когда тот мужик.

Я хохотала до слез, отчасти от вытянувшегося лица гаишника, смотрящего вслед Женькиной машине, вливающейся в транспортный поток. Женька всегда умел поднимать мне настроение. Я благодарно на него посмотрела, получив в ответ добродушную ухмылку и спросила, как прошли его выходные, но что Женька отчего-то весьма не радостно буркнул, что он наконец-таки уломал двоих своих силиконовых подружек на секс втроем. Я воодушевленно начала расспрашивать подробности, от чего Женька вгрустнул еще больше.

— Да нечего рассказывать, Маш. Это только в порнухе красиво все. А тут вообще звездец. Не знаешь в какую дырку тыкать, а их много, и все так и манят… Теряешься, а это тоже нарастанию возбуждения не помогает. Плюс ты мне сколько на уши наседаешь, что оральным сексом мне заниматься нельзя пока я с тобой сплю и целуюсь, и мне там вообще нечем заняться было, член-то у меня один, и две руки, а сисек четыре… — Женька расстроился окончательно, и едва не проехал на красный, но я его вовремя одернула, пытаясь сдержать богатырский хохот, чтобы он вообще в депрессию не ушел от моей бессердечности. — Вообще, я тут интересуюсь свинг-пати. С тобой бы сходил, пара на примете уже есть. Ты как на такое смотришь?

— Буэ. — Я изобразила рвотный позыв.

— Ясно. — Женька почему-то облегченно вздохнул и замолчал.

Приехав домой, и спихнув на Женьку разбор своих чемоданов я завалилась спать, потому что вечером наши семьи организовывали встречу в загородном доме моих родителей и мы обязаны были явиться.

Из-за того, что Женька никак не мог с первого раза уложить свои волосы и постоянно перемывал голову, смывая лак, мы немного опоздали, за что получили втык от моего отца являющегося воплощением пунктуальности и перфекционизма, и не терпящего отсутствие этих качеств у других. Впрочем, пятилитровая бутылка Джек Дэнилса быстро свела его бурчание на нет.

Мы сидели в беседке в саду, который мама довела до совершенства путем беспощадного террора ландшафтного дизайнера, который к моменту сдачи проекта рабочим уже заикался и сбегал, как только придирчивая мама приезжала в офис дизайнеров.

Барбекю давно остыло, салаты на вечернем ветру несколько заветрелись, но их постоянно обновляла вызванная на вечер команда официантов и уборщиков. Я сидела на мягком диване, подобрав под себя ноги, кутаясь в плед и потягивая хорошее французское кофе, млея от Женькиных пальцев, игриво и незаметно оглаживающих мое бедро под пледом.

Мужчины трепались о бизнесе Женькиной семьи. Что-то связанное с грузоперевозками. Наши мамы, захмелевшие, сидящие за резным столом напротив меня, горячо обсуждали какие красивые у них будут внуки, когда я залечу от Женьки. Я, старательно сдерживая хрюкающий смех, старалась не обращать на это внимания.

Мужчины решили снова пожарить стейки и я с сожалением проводила взглядом Женькины пальцы, секунду назад сдавившие джинсы и кожу на внутренней стороне бедра и вызвавшие оттенок желания внизу живота.

Мамы, пользуясь тем, что Женька с папами ушли к барбекюшнице, начали на меня наседать, настойчиво интересуясь когда же мы с Женькой поженимся, и скрепим наши семьи родственными узами. Я привычно парировала, что как только Женька решит, что он стабильно стоит на ногах, а я поднимусь в карьере если не до инструктора, то хотя бы до старшей стюардессы, свадьба непременно случится. Я это уже года три талдычу, с того самого момента, когда мы с Женькой под нещадным напором родственников сошлись, решив, что десять лет сватанья сведут нас в могилу, если мы не подыграем.

Хотя, если быть честной, не только поэтому. Женькин папа всегда везде и во всем решал за него, и шантажировал сына тем, что если он не будет подчиняться, то бизнес он ему не оставит и из дома выгонит. А у меня папа, отпахавший старшим пилотом тридцать лет на грузовых карго, человеком был еще более жестким и настойчивым, в пятнадцать моих лет безапелляционно заявив мне, что замуж я выйду только за сына его лучшего друга, других кандидатов он не примет, потому что лучше Женьки быть не может. Я вновь пригубила кофе, вспоминая несколько лет моих проигранных войн с отцом, пока я окончательно не убедилась, что возражать здесь бесполезно.

А потом Женька, наблюдая мое кислое лицо в очередные родительские посиделки, отвел меня в сторону и предложил коварный план — сделать вид, что у нас все-таки любовь и получить наконец свободу. Год повстречались, под радостные улыбки родителей.

И мой суровый папа даже не возражал, когда я опасливо соврала, что Женька предложил мне съехаться и жить вместе. Женька тогда об этом не знал. Просто я, доведенная до предела умильными лепетаниями мамы на мою дальнейшую совместную с Женькой жизнь не выдержала, и пошла на поклон к отцу, завуалированно попросив свободы. Папа удовлетворенно хмыкнул в усы и дал добро.

Женька называл меня гениальной женщиной и обещал зацеловать до смерти, когда я позвонила ему и сказала, что раз уж мой суровый надзиратель разрешил съехать из темницы, то его чуть более мягкий отец тоже эту мою идею о совместном проживании одобрит и разрешит ему, наконец, свалить из отчего дома.

А дальше закрутилось, завертелось. Мы, лишившиеся наконец родительского гнета, первые полгода пустились во все тяжкие, и боже, как же это нравилось обоим. Отношения у нас сложились сразу понимающие и дружеские, в съемной квартире мы жили как прекрасные соседи, разделяя все бытовые обязанности пополам. Переспали первый раз по пьяни и нам тоже понравилась эта новая грань в наших придурочных отношениях. О будущем почти не думали. Женька ждал, когда отец полностью отдаст ему бизнес, а я жаждала момента, когда получу абсолютную независимость, дойдя до уровня инструктора и открыв свою школу. Потом бы мы «разбежались». Как преподнести это родителям мы не особо распланировали, потому что времени еще вагон было.