Лепестки на волнах (СИ) - "Anna". Страница 65

Де Эспиноса поднялся из-за стола, так и не посмотрев в ее сторону, и печаль Беатрис стала еще глубже. Она боялась признаться себе, но в последнее время в ее душе поселились сомнения в том, что они смогут и дальше быть счастливы друг с другом, ведь отношение дона Мигеля к ней стало совсем иным. Даже то, что его рука оживала, не делало их общение более теплым. Он как будто всего лишь терпел присутствие жены и принимал ее заботу, зная ее настойчивость и просто чтобы не спорить лишний раз. Беатрис вздохнула: не стоило ей упрекать мужа и, тем более, говорить про другой корабль...

***

Прошли несколько дней, похожих друг на друга, как близнецы. Де Эспиноса каждое утро до изнеможения фехтовал с маэстро Лоренцо, а Беатрис наблюдала за поединками, в которых итальянец неизменно одерживал верх. Но постепенно ей стало казаться, что победа давалась Кадорне не так легко. Или она сама убедила себя в этом?

Дон Мигель был отстранено-вежлив с ней, и Беатрис ломала голову в поисках пути к примирению: она не любила долгих размолвок и, хотя порывистость ее натуры никуда не делась, они редко ссорились. Но сейчас было все так сложно...

Она бы очень удивилась, узнав, что и дон Мигель занят примерно тем же. Тот апрельский вечер, когда он был настолько пьян, что ему начали являться тени... В первый миг он не узнал вошедшую жену — и ужаснулся. И ведь позже он даже не мог вспомнить, кто же ему померещился. Маркиза де Франкавилья? Или еще какая-то женщина, без сожалений оставленная им в прошлом? А может, донья Арабелла? Как бы там ни было, это стронуло один из камней осыпи, которая многие недели погребала его под собой. Во время ссоры Беатрис, не зная того, коснулась весьма болезненной раны, нанесенной его самолюбию. Но ее упреки вдруг заставили его взглянуть на себя со стороны. К чему эти тренировки? Кому и что он собирается доказать? Смешно думать, что Королевский совет будет до такой степени впечатлен, узнав о подвигах бывшего адмирала де Эспиносы, совершенных им левой рукой, что изменит свое решение...

Дон Мигель не собирался прекращать занятия с Кадорной, но в глубине души признал правоту Беатрис. И внезапно, и от того еще более остро, он ощутил, как страдает жена от его холодности, однако гордость не давала ему сделать хотя бы маленький шаг ей навстречу.

***

Как-то под вечер, Беатрис услышала детский смех и цоканье подков и выглянула из окна. Во дворе де Эспиноса, усадив Изабеллу на Райо, водил коня по кругу. Это была их любимая забава, и молодая женщина даже на расстоянии могла видеть, что лицо мужа смягчилось, он с улыбкой смотрел на дочку и что-то тихо ей говорил.

«Стоит ли мне подойти к ним? И нарушить его такой редкий покой?»

Она несколько минут наблюдала за ними, пока Изабелла не заметила ее и не начала призывно махать ручкой. Дон Мигель тоже бросил взгляд на жену, затем отвернулся. Поколебавшись, Беатрис все же спустилась вниз, опасаясь, что муж уже увел Райо в конюшню. Но нет, они все еще были во дворе.

– Тебе нравится Райо, Изабелита? – спросила она, протягивая руки к девочке, чтобы снять ее со спины пофыркивающего коня.

– Очень, мама! И я хочу, чтобы отец взял меня с собой в седло и мы поехали далеко– далеко!

– Куда же ты хочешь уехать от меня, птичка? – с грустной улыбкой спросила Беатрис.

– Не знаю... туда, куда уходит солнце, чтобы спать. Далеко, — девочка пожала плечами и великодушно разрешила: – Ты можешь ехать с нами!

– Если твой отец не против, – Беатрис внимательно посмотрела на мужа и заметила, как уголки его сжатых губ дрогнули.

– Думаю, мы с мамой могли бы тебя порадовать и отвезти туда, где спит солнце, – негромко сказал он.

Тогда Беатрис коснулась руки дона Мигеля, сжимающей поводья Райо:

– Мои слова были необдуманны и жестоки. Я... сожалею о них. Простите.

– Вам не за что извиняться, вы как всегда правы, – ответил он и, к немалому удивлению и облегчению Беатрис, добавил: – Маленькая сеньорита Сантана...

– А кто, кто это — сеньорита Сантана? – черные глазки Изабеллы заблестели от любопытства.

– Разве ты не помнишь дедушку Хуана Сантану? А мама — его дочь, — дон Мигель улыбнулся, глядя на Беатрис и медленно проговорил: — Я женился на ней и теперь ее имя Беатрис Сантана де Эспиноса.

– Так значит, я тоже должна буду добавить фамилию мужа к моей? – на личике Изабеллы появилась недовольная гримаска.

– Изабелита, чем же ты недовольна? – Беатрис уже смеялась, чувствуя, как разжимается незримая холодная рука, стискивающая ее сердце.

– Мне нравится только моя, – безапелляционно заявила малышка. – Пусть мой муж добавляет.

– Возможно, фамилия твоего будущего супруга тоже будет красива, — серьезно сказал ей отец.

Девочка недоверчиво свела бровки, обдумывая услышанное, а черед пару минут беззаботно запрыгала на одной ножке, выбросив из головы все свои маленькие беды.

– Если желаете, я разомну вам плечи, дон Мигель, – Беатрис смотрела ему прямо в глаза, – наверняка их сводит от усталости.

– Буду вам очень признателен, моя дорогая жена, – де Эспиноса обнял ее.

Он подозвал конюха, ожидающего у калитки, и кинул ему поводья андалузца. Изабелла убежала вперед них в дом, и когда они вошли вовнутрь, ее звонкий голос доносился со стороны кухни.

– Опять что-то выпрашивает у Долорес, – заметила Беатрис.

– Уверен, ты делала то же самое, и всегда добивалась своего, – ответил ей муж, и она только крепче прижалась к нему.

Они поднялись в гостиную, и Беатрис подошла к небольшому резному шкафчику, где она хранила свои «зелья» – как их называл дон Мигель. Поставив склянку с маслом сеньора Рамиро на стол, она повернулась к мужу и спросила, зная, как щепетильно он стал относиться к бытовым мелочам, неожиданно ставшим для него затруднительными:

– Вы позволите вам помочь?

– Я полностью в вашем распоряжении, донья Беатрис.

Де Эспиноса с легкой усмешкой наблюдал за тем, как жена с сосредоточенным лицом расстегивает его камзол.

– Ваши пальчики столь проворны, что у меня возникает искушение отправить Хосе возить дрова и каждый день просить вас об этой любезности.

– Мне это доставит только радость, дон Мигель, –Беатрис не верилось, что после казавшегося бесконечным периода холодности и отчуждения муж вновь шутит, и в его глазах плещется ирония.

Рубаху он стянул сам, затем уселся на низкую кушетку, обтянутую бархатом, и выжидательно приподнял бровь, глядя на Беатрис:

– А где ваш мешочек с песком? Разве экзекуция не предполагается в своем полном объеме?

Беатрис рассмеялась:

– Вместо меня ее уже провел маэстро Лоренцо.