Мы обещали не расставаться (СИ) - Медведева Татьяна Леонидовна "Стелванда". Страница 37

- Хорошо, бабуля, - откликнулся внук весело. – Кто в огне не сгорел, тот долго может разглагольствовать. Нет, нет, шучу я, слава богу, не горел. – Перевёл дыхание и на миг стих, возможно, собирался с мыслями. – Отец, я имею в виду биологического. Ты тоже здесь наверняка. Отца не выбирают, иначе я бы выбрал папу. Прости! Не хочу тебя обижать. Как случилось, так тому и быть, я смирился. Признаюсь, теперь я рад, что ты у меня есть!

Кто ещё там? Наверное, Степан. Где Зосимчик, там и он. Спасибо, дружище! Конечно, любимая наша тётя Рита здесь с мужем. Привет вам! И всем, кого не назвал, привет! А ещё брат… Я слышал твой голос, Вадим… Мне тут говорят, что у меня всего осталось две минуты… Я всех люблю, целую, обнимаю, скоро увидимся. Мама, я ещё позвоню. Вадим, убери громкость для всех, мне надо попросить тебя кое о чём.

Вадим нажал у телефонного аппарата нужную кнопку, и голос Алёшки исчез, словно свернулся в трубку.

Все сидели или стояли на своих местах, не шелохнувшись, пока Вадим внимательно слушал брата и односложно отвечал. Потом бережно положил на рычаг трубку и обвёл всех взволнованным взглядом.

Каких-то несколько мгновений все продолжали молчать, словно боялись своим разговором спугнуть радостную весть. Тишину прервала Зосимчик внезапным криком, похожим на лошадиный возглас. Подняв руки вверх, смешно завопила во весь голос:

- И-и-го-го!

И бросилась в объятия к Тинке. И все как будто ожили, зашевелились, засуетились и тоже заорали во всю мочь, каждый что хотел. Какофония звуков наполнила всю квартиру.

- Василий! Вытаскивай из бара свои импортные винные заначки, - скомандовала бабушка, - будем отмечать. Не каждый день приходится встречать внука с того света!

Зять немедленно послушался, достал всё вино из бара. Потом сделал несколько распорядительных звонков, чтобы прекратить подготовку к похоронам.

После того, как выпили и поели, Зосимчик села обзванивать друзей, чтобы донести до них радостную весть, Лиля тоже позвонила всем родственникам.

Вадим не пил, был за рулём, он повёз отца домой. Тинка поехала с ними, чтобы забрать дочку.

Когда возвращались назад, Катюшка весело щебетала без устали.

- Я же говорила, мамочка, папа от живой водички оживёт, а ты не верила! – первое, что она заявила, услышав, что отец жив.

Уже в конце пути девочка угомонилась и даже заснула на заднем сидении. Вадим остановил машину неподалеку от подъезда, где живут Кравченко, повернулся к Тинке, наклонился ближе и ласково погладил тыльной стороной ладони по щеке.

- Я так хочу обнять тебя и поцеловать, - хрипло произнёс он, волнуясь. – Но я обещал тебе этого не делать. Пока…

- Не надо, пожалуйста, - перебив, жалобно прошептала Тинка и покосилась на спящую дочку.

- Знаешь, что мне сказал Алёшка?

- Знаю, он передаёт меня тебе, - ответила с горечью в голосе. – Я по лицу твоему догадалась. Но я не вещь, чтобы передавать меня туда-сюда!

- Конечно, не вещь! Ты моя, Тинка, только моя! – воскликнул негромко парень, делая упор на слово «моя», на что Тинка покачала отрицательно головой. – Он сказал, что совершил ошибку, когда забрал тебя у меня, и теперь, оказавшись там, где смерть забирает невинных беспощадно, понимает, что мы любим друг друга и он не должен стоять у нас на пути. Он даст тебе развод. И мы, наконец-то, будем вместе – ты, я и наша дочь. – В голосе его зазвучали облегчение и радость.

- Нет, Вадим, мы не можем построить счастье на чужом несчастье, - остудила парня Тинка, грустно посмотрев ему в глаза.

- Брат не был в отчаянии, он был здравым и убедительным. Я думаю, он справится! – попытался успокоить её Вадим.

- Алёшка со всем справится, не сомневаюсь, - тихо промолвила она. – Но как мы будем жить, зная, что он не счастлив? Нет, мы не можем быть вместе! Смирись, Вадим!

Глава XXIV

Как легко, оказывается, разорвать общее прошлое на мелкие кусочки воспоминаний и развеять их во вселенной под названием «Небытие». Почти пять лет жизни Тинки с Алёшкой перечёркнуты разводом.

Но нельзя сказать, что зря они прошли и не оставили свой добрый след в их сердцах. Да, общего семейного прошлого уже нет, теперь они отдельные личности сами по себе, каждый с собственным прошлым. Всё же много чего хорошего было, когда были вместе. Это хорошее будет греть их в будущем и придавать уверенности в новых семейных отношениях, если таковые будут.

К тому же расстались Тинка с Алёшкой без обид.

Вернувшись из Югославии через две недели после того счастливого звонка, когда все узнали, что он жив, Алёшка настоял на разводе. Тинке пришлось согласиться, ведь перед свадьбой обещала ему, если захочет уйти от неё, держать не будет. А он был упорен в своём желании. И не скрывал почему.

За несколько минут до того, как ему оказаться под завалом в Черногории, где вся их съёмочная группа, кроме своей работы, помогала спасателям, Алёша неожиданно заметил худенькую и невысокую девушку, похожую на подростка, грязную и взъерошенную. Она вынырнула на короткое мгновение из глубин развалин многоэтажного дома и тут же исчезла в расщелине с другой стороны обвала. Он инстинктивно бросился за ней, увидел снова уже копающуюся в щебне и бетонных обломках. Подумал, не в себе девушка.

- Я помогу вам спастись, пойдёмте со мной, - мягко произнёс, вставляя сербские слова.

- Дурак! - обозвала его чисто по-русски замарашка. – Лучше помоги мне человека спасти.

Тут только заметил у неё сзади медицинскую сумку с красным крестом. Вдвоём им с великим трудом удалось вытащить из расщелины полуголого, в одних брюках, мужчину. Оказалось, он был мертв уже. Алексей накрыл его своим пиджаком: накрапывал мелкий дождь.

- Я стоял над ним, молодым, беззащитным, внешне похожим кучерявостью и возрастом на меня самого, и едва сдерживал слёзы, - скажет он Тинке позже. - Лицо его было всё в ссадинах и кровоподтёках. И я подумал: «Для него всё закончилось, он не может ничего изменить в своей жизни, если в ней что-то было не так. А я могу. Пока ещё могу! И я изменю!» И дал себе клятву.

Он не сказал ей, что вспомнил тогда её, усердно старающуюся любить его, и печальные глаза брата, вынужденного скрывать от всех свою горячую любовь к Тинке, боль его и страстное желание быть с собственной дочерью. И в голову пришла неожиданная мысль, поставившая его в оторопь, что несправедливо занимал всегда чужое место.

- И понял я, что поступил тогда, когда ты нечаянно проболталась о своей беременности, неправильно, - добавит он к сказанному. – Надо было взять тебя за руку и отвести к Вадиму, чтобы вы поговорили без его матушки и Полинки, решили, как вам жить дальше. А я вместо этого обрадовался и воспользовался случаем. Увы, это был не мой счастливый случай! Поэтому мне не было покоя. Я сделал вас с братом несчастными. Не надо спорить! Если теперь я уступлю твоим уговорам и поверну всё назад, мне снова не будет покоя.

Тинка узнала от Алёшки, что он с девушкой снова пошёл тогда в развалины; как раз наступило затишье, техника молчала, они и ещё несколько человек, появившихся со стороны палаток, установленных на расчищенных местах, прислушивались, не подаст ли кто-нибудь из оставшихся в живых звуки. И вдруг на него что-то обвалилось.

Очнулся уже в госпитале, та девушка с медицинской сумкой, когда его вытащили, оказала ему первую помощь. Её звали Олей, медсестра по профессии, приехала отдыхать в Югославию по комсомольской путёвке из Челябинска.

- Представляешь, эта Оля добровольно осталась помогать пострадавшим при землетрясении, не полетела домой! - сказал он восхищённо Тинке.

- Тебе эта девушка нравится? – спросила она.

- Да, но у нас с ней ничего не было, не думай, мы не влюбились, она знает, что я женат.

- Но ты мог сказать, что разлюбил меня!

- Я бы соврал, если бы так сказал. Я по-прежнему люблю тебя. Пройдя через ад, увидев так близко смерть, теперь знаю, чем нельзя рисковать и что следует ценить. Вы с Катюшей дороги мне. Я всегда буду о вас заботиться, выручать в случае чего. Но вы должны быть свободны в любви и своих привязанностях - у вас ведь никогда не было выбора. И нам лучше расстаться. Пройдёт время, и ты поймёшь, что был я прав.