Виршеплет из Фиорены (СИ) - Лагунин Иван. Страница 25
Старый граф перевел дух. Взгляд, который рассеяно блуждал по залу, остановился на Сервиндейле.
– Из-за тебя на моей благословенной ойкумене появились проклятые последки, из-за тебя от когтей страшной твари погиб мой старший сын, из-за тебя дюжина моих людей завтра ляжет в холодную землю… Да как смеешь, ты, Храмовник, о чем-то просить меня?! Просить меня отпустить на ваш гребанный Бастион моего последнего сына?!
Вот ублюдок!
Я стоял ни жив ни мертв. Молил треклятых Ушедших, молил трижды трахнутых бесов, молил это долбаное Провиденье, чтобы незаметно испариться отсюда и оказаться на корабле летящим на какую-нить тихую-претихую Внутреннюю ойкумену. Потому что своей пятой точкой ощутил всю глубину той ямы с дерьмом, на краю которой я оказался…
– Я отказываю тебе, мессир Сервиндейл. Я стар и болен. Из-за тебя я потерял любимого сына, а ты просишь отдать тебе и второго?
– Но сир, двадцать тысяч людей…
– Да мне плевать! – неожиданно взревел старый граф. Словно очнувшись от полудремы, он в ярости привстал с кресла и направил на длинного мага кривой палец. – Плевать на вашу сраную ойкумену! Я ежегодно плачу Военный налог, отправляя на фронт два корабля, набитых припасами, и больше не желаю слышать ни о каких Последователях и Андерранах!
– Но сир, не позволяйте обиде…
– Обиде?! Закрой рот, мессир, и проваливай с моей ойкумены! Именно так мне сказал ваш старый ублюдок Холдер, когда узнал, кто мой отец! И также говорю тебе я! Забирай свой сраный ключ и проваливай!
И больше не глядя на оторопевшего седого мага, ушел, бросив напоследок сиру Далтону:
– Проследи, чтобы завтра к закату ноги его не было на моей земле!
Зал опустел. За графом ушли и его приближенные. Незнакомый жирдяй увел прикорнувшего у стены Розожопого Джека. Барагаве, видимо, очень хотелось о чем-то расспросить седого мага, но его под руку утащил месье Брагга, ушли и солдаты графа. Лишь сир Далтон напоследок остановился перед Сервиндейлом и с угрозой спросил:
– Надеюсь, мессир, у нас не будет с вами проблем?
Мне вдруг стало жаль седого мага, тот стоял, недвижимо глядя на закрывшиеся за графом тяжелые двери.
– Нет, сир Далтон. Не беспокойтесь…
Человек-гора хмыкнул и обернулся к Ксадару, глазами показав на мага. Тот кивнул. Все ясно – это тебе, наш любимый шериф, наказание за прошляпленных последков и прочую кутерьму. Держу пари на свои уши, что Ксадар теперь не уснет, пока седой мессир не покинет ойкумену.
– Аска, мелкий ты дашак…
– Меня уже ждут – не дождутся в Магистрате, сир! Бараний рог мне под зад, больше вы меня не увидите! – протараторил я, состряпав самую виноватую физиономию, какую только сумел.
Сир Далтон еще раз вздохнул и вышел.
Я засобирался. Все закончилось и можно вздохнуть свободно. Завтра пренепременно расспрошу Ксадара, что да как там прошло в Сантане, затем небольшая прощальная гуляночка и…
О Ушедшие, как я устал, к бесам планы! Ща приду в харчевню старины Шата, да как наброшусь на жареную курочку под его фирменным сливочным соусом... и спа-а-а-ать!
Мои мечтания прервал протяжный вздох Сервиндейла. Он помотал головой, отгоняя мрачные мысли и с грустью посмотрев на нас с Ксадаром, двинулся к выходу, но остановился, как вкопанный на полпути.
Твою же мать… Нет, но твою же мать! Аска, ослиная башка! Почему ты еще здесь?! Вали! Вали отсюда!
Я зацепил под локоть недоумевающего Ксадара, и поспешил к выходу, но был пригвожден к полу резким окриком:
– Стоять!
Полный мрачных предчувствий я обернулся к длинному магу. Тот в прострации глядел на мерно пульсирующий бледным светом жезл-ключ. Затем он поднял глаза и непонимающе посмотрел на нас. И моя душа ушла в пятки. Нет, ну почему я не свалил отсюда, пока седой мессир пялился вслед графу?!
В глазах Ксадара мелькнуло понимание. Ядреный дашак, лучше бы он продолжал изображать табуретку!
– Аска, а в самом деле, может ты подойдешь мессиру Сервиндейлу?
– Р-р-р… Ксадар, трахнутый дашак, заткни свой рот! – Я решительно развернулся и быстро потопал к двери, но меня вновь прервал приказ длинного мага и, клянусь моими ушами, столько силы было в этом приказе, что ноги сами собой обратились в камень.
– Стоять!
Я застыл как вкопанный, а уже через мгновение стальная рука мага развернула меня, и я оказался прямо под его убийственным взглядом.
– Что. Это. Значит. – Он сунул мне под нос ярко пульсирующий жезл.
Я заметался, пытаясь выползти из-под прожигающих зеленых глаз, но быстро бросил это гиблое дело.
– Было у графа три сына, – проблеял я, – один добрый молодец – душка и всеобщий любимчик, другой пьяница и раздолбай, а третий и вовсе… эльф… вернее полуэльф… Бастард. Нелюбимый и презираемый…
Седой маг застыл каменный изваянием, беспомощно хлопая глазами. Получил, гад?! У него была настолько ошарашенная физиономия, что я прыснул со смеху!
– Почему ты мне не рассказал? Почему никто мне об этом не рассказал? Бесовские тайны! – в ярости взвыл седой маг.
– Почему тайны? Это каждая собака знает, – пожал плечами Ксадар.
Твою мать! Ну и влип же я…
– Как там тебя зовут, виршеплет?
ДЕНЬ ШЕСТОЙ.
Утро встретило меня чудесной мягкой постелькой. Шелковые простыни баюкали бренное тело, а мозги, несмотря на продранные глаза, счастливо храпели в непутевой голове.
Сладко потянувшись, я поймал первые утренние мысли, огляделся. Светлые обои, светлая мебель, тяжелый беленый секретер у стены, широкие окна, задрапированные бежевыми шторами. Простенько и со вкусом. В углу, у пузатого полосатого дивана, горой свалены мои пожитки, сверху лежит гитара. Это кто же так обо мне позаботился?
Я покопался в памяти, силясь восстановить ночные события… Отчетливо помню, как Сервиндейл, не слушая моих жалобных писков протеста, взял меня за шкирку и потащил к любезно предоставленным сиром Далтоном лошадям. Затем была, практически стершаяся из памяти, ночная скачка до Базела… Смутно припоминаю отель, куда меня буквально приволок длинный маг… к этом времени я, наверно, был уже без сознания от усталости… Ванна, хихикающие служаночки…
Служаночки? Твою ж мать! Мозг раскаленной иглой пронзили ночные воспоминания.
Вот это позор!
О Ушедшие, да это же настоящее пятно на чести Аски Фиорентийского, известного любителя женщин! Меня же чуть ли не час терли во всех места две молодухи, а я лежал мертвым кулем?! О ужас!
Я в панике зашарил под одеялом… ф-ф-ух, причиндалы исправно сработали, отозвавшись на мысли о молодухах. Долбаная нервотрепка! Моя тонкая душевная организация не приспособлена к подобным событиям, я не привык созерцать непрерывный поток трупов и злодеев, с настойчивостью достойной лучшего применения, стремящихся меня укокошить.
И, судя по всему, вскоре мне предстоит отбыть в место, где подобная хренотень в порядке вещей! О яйца дашака, ну как ты умудрился вляпаться в это дерьмо, а Аска?!
И че делать?
Сервиндейл не производит впечатление простофили, которого можно обвести вокруг пальца. А треклятые последыши? Держу пари на мои уши, что стоит мне остаться без присмотра, рядом тут же окажется какой-нибудь ублюдок с очередным ручным орком!..
Раздался решительный стук в дверь. Стучавший не утрудил себя ожиданием разрешения войти, и тут же завалился в номер. Естественно, это был Сервиндейл. Хмурый, собранный, с расчесанной подстриженной бородкой, он держал в руках увесистую котомку и длинный уродливый сучковатый посох. И где он только нашел такую срань?
– Проснулся? Умывайся, и идем обедать. И прихвати свое барахло, – бросил он и скрылся.
Пробормотав ругательство вслед исчезнувшему магу, я выполз из-под одеяла… О Ушедшие, все бы отдал за бутылочку эльфийской бормотухи! Тело ломило, крутило, знобило и вообще… оно явно не хотело тащиться, бесы знает куда!
Моего вчерашнего зассанного костюма видно не было. Наверно, служанки утащили постирать. Пришлось копаться в манатках и доставать другой. Увы, выбор был невелик. Съезжая со съемной квартирки в квартале Студиозусов близ Белой Цитадели, где я прожил последние три года, мне пришлось распродать свой внушительный, накопленный за время учебы, гардероб. Сердце обливается кровью, лишь только я вспоминаю эту груду замечательных и памятных вещей! Чего стоит ценцерентийский палантин из тонковыделанной шерсти ценцерентийских же козлов, что был в моде в позапрошлом сезоне. Конечно, нынче, когда ветреная континентальная мода вновь сменилась, его оранжевый цвет совершенно не подходит к мягким постельным тонам, в кои выряжаются все модники от Барки до Масандеи. Но, бесы меня прибери, как я привык к его нежным обволакивающим объятиям, за то время пока таскал его на все ночные свидания полгода кряду! Или широкополая фетровая шляпа из какого-то гномьего царства с непроизносимым названием? Помнится, я два дня тенью преследовал толстопузого гнома-купца, пока он не продал мне ее за сумасшедшие деньги!