Танец с лентами (СИ) - Зингер Татьяна. Страница 31

Он въехал в очередное садоводство и медленно колесил по линиям. Хотел бы быстрее, но мог упустить из вида что-нибудь важное.  И когда увидел похожую на искомую машину, выезжающую из ворот одного из участков, чуть не разрыдался от счастья. Но что делать дальше: следовать за «десяткой» или идти в дом?

Огонь, показавшийся в окнах, подсказал Никите верный ответ. Он вбежал во двор, перемахнув через невысокий забор, и ломанулся к двери. Заперта!

В задымленном окне на секунду показалась тень, жутко похожая на Сашу, дважды или трижды чем-то ударила в стекло с внутренней стороны. Но тут же исчезла. Никита, не раздумывая, схватил с веранды какой-то садовый инструмент и со всей дури саданул им по образовавшейся трещине. Ещё раз и ещё. Он влез в дом, стараясь не дышать едким дымом, и, увидев на полу хрупкую фигурку, схватил её в охапку. Лезть обратно вдвоем было сложнее, поэтому пришлось сначала аккуратно вытолкнуть из окна Сашу, а уже затем на последнем дыхании перебраться самому. Перед слезящимися глазами всё слилось, но главное – Саша была с ним.

Но только он уложил её на заднее сидение, как показалась машина с мигалками. Надо же, доехали, не прошло и года! Усатый гаишник быстренько вылез и в удивлении уставился на горящий дом.

— Видимо, ваш? – только и спросил он, словно оправдывая Никитину спешку.

— Мой! – соврал Никита, понимая, что Саше может стать хуже, и ему некогда размениваться на болтовню. – А это моя девушка, и она надышалась дыма. Её нужно срочно отвезти в больницу!

Гаишник смотрел то на дом, то на лежащую Сашу. Между кустистыми бровями залегла глубокая морщина.

— Поехали! – вдруг решился он. – Следуй за мной!

И вот так, в сопровождении доблестного защитника правопорядка, Никита и вёз Сашу в больницу, выжимая максимальную скорость. Саша вскоре ожила и непонимающе выпучилась на Никиту с заднего сидения – он видел её полубезумный взгляд в зеркале заднего вида.

— Привет, — улыбнулся. – Как ты?

Она закашлялась.

— Всё хорошо. Ты… меня… спас?

Не сказала — просипела.

— Можешь не благодарить. Лучше ляг и не двигайся, тебя должен осмотреть врач.

— А как ты меня нашел? – допытывалась эта вредная девчонка вместо того, чтобы, как подобает хорошим девочкам, исполнить просьбу.

— Всё потом, ладно? И про то, зачем тебя сюда привезли, тоже расскажешь потом. Пока – отдых.

Саша ещё пыталась что-то расспросить, например, про гаишника, несущегося впереди, но Никита отмалчивался. Он, между прочим, безумно волновался за её здоровье и никак не мог сосредоточиться на мокром от внезапно хлынувшего дождя шоссе.

У десятого километра в кювете лежала искореженная серебристая «десятка», около которой уже собрались зеваки. Никита проводил их долгим задумчивым взглядом, но Саше ничего не сказал. А вот гаишник затормозил – видимо, чтобы проверить, жив ли водитель. Ну и ладно, не придется отвечать на лишние вопросы!

В больницу он её практически втащил и, пообещав медсестре в окошке регистрации любые деньги, долго не мог объяснить, что произошло.

— Пожар, — невинно сообщила Саша сипящим голосом. – У меня может быть отравление.

— Может, — подтвердила медсестра. – Но сейчас уже поздно для приема пациентов...

— Я заплачу! – рявкнул Никита.

Медсестра закивала.

В общем, через час Сашу уложили в отдельную палату, и кто-то даже обработал Никите все порезы от неудачного влезания в окно. Уходить домой он наотрез отказался, а к Саше его не пустили – только в приемные часы. Дежурный врач не стал спорить с упрямым гостем (особенно его воодушевила купюра, всунутая в ладонь) и оставил Никиту в покое.

— Пусть сидит, сколько хочет, — бросил он напоследок.

Ночь протекла на удивление скоро, Никита и не заметил, как тьма в окнах сменилась рассветом.

Немолодой врач, уже новый, ещё незнакомый Никите, соизволил подойти к нему часов в восемь утра.

— Н-да, — изрек он, — вы б шли спать.

— Что с Сашей? — Никита вскочил.

— Всё замечательно, в отличие от вас она давно спит. – Врач покачал головой. – Мы подержим её на всякий случай пару деньков.

— А ребенок? Что с её ребенком?

— Какой ребенок?

В докторском взгляде появилось непонимание.

— Она беременна!

— Выясним.

И, коротко кивнув, он ушел.

Вскоре врач вернулся и приказал выметаться домой до пяти часов вечера. Что-то в его тоне убедило Никиту, что лучше послушаться. Он бездумно поплелся на выход, шатаясь от волнения и недосыпа. Медсестра в окошке регистрации охнула:

— Вот это любовь, всю ночь просидел!

Ага, любовь – та ещё дрянь, не поспоришь.

Ровно в пять Никита сторожил на посту. Всё тот же врач показался в коридоре и, пожав Никите ладонь, сел рядом.

— Александра не беременна.

— Что?

Внутри что-то оборвалось. Неужели выкидыш?..

— Наш гинеколог осмотрел её и провел комплекс анализов, посему можете быть уверены на все сто. Александра сказала, что делала тест, но к врачу не обращалась. К сожалению, ни один тест не дает стопроцентной гарантии, а уровень ХГЧ может скакать по разным причинам, в том числе от сильных эмоциональных переживаний. У Александры был стресс?

Глупый вопрос. Вся её жизнь в последние месяцы – сплошной стресс.

— Да.

— Не переживайте. Мы понаблюдаем за ней и попытаемся установить причину сбоя организма.

Никита сжал и разжал кулаки.

— Можно к ней?

— Конечно, напоминаю, у вас есть час.

Никита вошел в палату, пахнущую хлоркой, и увидел Сашу, маленькую и бледную, поджавшую коленки к груди. Она смотрела огромными глазами, в которых стояли слезы.

— Я обманула, — сказала, всхлипнув. — Не было никакого ребенка... а месячные не шли... нервы... гормоны скакали...

Никита нерешительно мялся у порога.

— Ну и что ты ревешь? Это же не плохо, раз не было. А так бы он мог пострадать, понимаешь?

— Мне его… жалко. Я его уже… полюбила.

Саша вытерла слезы ладонью.

— Клянусь, я сделаю тебе хоть десяток детей, только успокойся, – не придумал ничего умнее Никита.

Она заревела с новой силой. Никита сократил разделяющее их расстояние до двух шагов.

— Саш, у нас всего час. Давай поговорим?

Она глянула на него затравленно и дико, но согласилась. Вряд ли им хватит одного часа, но они хотя бы начнут этот долгий и столь необходимый диалог.

49.

Эта неделя выдалась удивительно никакой. Из больницы меня выписали уже на вторые сутки с целой кучей рекомендаций и рецептов. Благодаря деньгам Никиты, меня обхаживали как персону голубых кровей: вокруг койки крутились услужливые медсестры, усатый врач заходил каждый час, все улыбались и интересовались моим здоровьем.  Надоели до чертиков! Даже не дали толком всплакнуть по несуществующему ребенку.

Четыре дня назад звонила мать (с чужого номера, её-то я добавила в черный список) и срывающимся голосом сообщила:

— Вадик в больнице, попал в страшную аварию!

— И что? – равнодушно уточнила я.

Короче, оказалось, что матушка существует у постели ненаглядного сыночка, который переломал себе позвоночник и рискует навсегда остаться инвалидом; ну а от меня она, разумеется, ждет денег на операцию.

— Вы — одна кровь, — заявила мать перед тем, как я повесила трубку.

Надо не забыть сменить сим-карту.

Так разрешилась ещё одна проблема: заявлять ли на него в полицию? Нет, жизнь Вадика уже сполна наказала; и мать – тоже.

А с Никитой мы поговорили. Обо всём. О детстве, о юности, о минувших днях. Это был долгий разговор, послевкусие от которого осталось непонятное: горечь пополам с удовлетворением. Но главное – все «тогда» остались в прошлом, и у нас появилась надежда на «сейчас». В качестве любовников, друзей или добрых приятелей – не знаю. Пока мы те, которым есть что вспомнить, и которым трудно друг без друга; на большее я не рассчитываю.

В конечном итоге Никита, узнав, что в покушении замешана какая-то моя подруга, коротко сказал:

— Разберемся.