Правила боя. Колдун (СИ) - Московкина Анна. Страница 35
- Какой?
- У Орника были страшные головные боли. Он мучился ими уже несколько лет, но в последнее время из-за переутомления боли усилились, и он просил изменить состав.
- Вы изменили?
- Нет. - Категорично заявила матушка. - Я сказала, что ему нужно высыпаться и больше отдыхать.
- Что он ответил?
- Что на этом веку такая роскошь ему не улыбается. Я боялась, что он себя загонит, у него было слабое сердце, но Орник сказал, что остановиться сейчас он не может.
- Остановиться? Он что-то начал?
- Я не вправе это говорить.
- Вы должны!
- Это тайна исповеди!
- Вы женщина, вы не можете принимать исповедь.
- Это была исповедь друга.
- Я могу допросить вас и по-другому!
- Вы не сможете. И вы это знаете, сударь Горан. Монахи неприкосновенны. Наш разум свят, мы посвящаем его Богам. И ни одна магия не может над ним властвовать.
- Это значит лишь то, что вы умеете ставить ментальный блок. - Буркнул чародей, монашка была права, лазать по ее умишку было себе дороже.
- Объясняйте, как хотите. Я вам еще нужна?
- Зачем вы к нему приходили?
- Принесла снадобье от боли.
- Вы же отказались его сделать? - удивился Горан.
- Орник упрям. Был упрям. - Поправилась она. - Снимать боль магией при столь серьезном магическом напряжении чревато слабоумием или кровоизлиянием в мозг. Я сделала, как он просил, и пришла извиниться за свое вмешательство в его дела. Это не было моим делом, он попросил меня о помощи, а я посмела его судить. В тот день меня одолела гордыня, я хотела загладить вину.
- А о чем вы говорили с Региной Мадера?
- Я попросила у нее прощения, и напомнила, что в ее силах помочь мужу. Есть несколько очень полезных способов, надо лишь попасть в нужные точки и немного их помять. Я предложила ей их показать.
- Что вам ответила Регина?
- Хм... - задумалась мать настоятельница, видно переводя речь Регины Мадера в удобную для монахини форму. - Регина ответила, что знает, как поступать со своим мужем и мои советы, по его лечению считает излишними.
Горан попытался представить, как выглядел ответ на самом деле.
- После этого вы ушли?
- Да. Я отправилась в храм.
- Позвольте спросить, вы шли пешком?
- Конечно, всегда приятно прогуляться по городу в хорошую погоду. Шел снег - красиво, у меня было светлое настроение... Я и не думала, что Боги призовут к себе Орника так скоро.
- Думаю, Боги и не призывали. А кто-то заколдовал Регину Мадера, и поэтому я настаиваю: расскажите, что именно вам поведал Орник?
- Во-первых, я отвечу вам, что я не намерена нарушать тайну исповеди. Даже если вы считаете ее недействительной. Во-вторых... Регину Мадера нельзя было заколдовать. Орник об этом позаботился.
- Вы о чем? В нее кто-то вселился, Раджаэль телохранительница архимага гналась по следу заклинания, аж...
- У вашей Раджаэли помутился рассудок от сильного потрясения. А Регина Мадера носила такое количество амулетов и пила столько зелий, что околдовать ее можно было разве только лопатой. Но тогда вы наверняка нашли бы у нее на голове дырку.
- Вы хотите сказать...
- Если ее видели с кинжалом в руке, то она и убила. Может по наущению, но самовольно.
Горан закусил губу и сжал подлокотники кресла. Матушка Денера смотрела на него спокойными, грустными и зелеными глазами с припухшими веками. Она плакала. Молилась и плакала, понял Горан. Орник Мадера считал ее другом, но она его любила. Любила кроткой монашеской любовью, в которой не было места страсти.
Или было? И тогда она просто очерняет Регину Мадера, потому что ненавидела ее всем сердцем с той поры...
- Как долго вы знали Орника?
- Двадцать лет. Двадцать лет и три года.
Ей только что исполнилось тридцать, уже не очень молодая, но все еще красивая, сильная и здоровая, она стояла перед зеркалом и ругала себя за дурацкие мысли - мысли, понравилась она бы ему или нет. Денера наказала себя тридцатью молитвами и весь день постилась, не помогло. Сейчас, сняв с головы платок, она опять придирчиво рассматривала свое лицо и красивые длинные каштановые волосы. На постриг волосы брили, но за четырнадцать лет они отрасли опять. И за эти четырнадцать лет ее никто ни разу не видел без платка. Мужчина, заставивший ее думать в непривычном, но странно приятном направлении, прибыл в Вирицу три дня назад и первым делом зашел в храм, где готовили к похоронам почившего государя Велмании. Его сын, молодой бледный парень, сидевший рядом с бездыханным отцом, сначала не понял, кто новоприбывший и чего он хочет от молодого государя.
- Я, Орник Мадера, - терпеливо повторял пришелец. - Я прибыл вас короновать. Я буду вашим верховным архимагом.
- Вы? - удивился Редрин, он надеялся, что этот пост займет его брат.
- Я. - Столь же спокойно повторил Мадера. - Соболезную вашей утрате и скорблю вместе со всей Велманией. Государь Вигдис был мудрым и справедливым, надеюсь мы с вами не опорочим его имя.
- Я тоже. - Подошел к говорившим Айст Аарский. - Пойдемте... - здесь архимаг замялся, но нашел в себе силы выдавить, - коллега, я сдам вам дела. Редрин, что ты сидишь, идем.
- А отец?
- Похороны завтра, мой мальчик. - Успокоил его Аарский. - За ним приглядят.
Новый государь и два архимага вышли из молельни, тень, стоявшая на коленях около гроба, приподняла голову. Денера молилась здесь уже два дня. По традиции в иной мир мужчину должна провожать жена, но государыня умерла раньше мужа, и верховный жрец выбрал самую чистую душой монахиню для отпевания усопшего.
Денера опять покосилась на зеркало и взмолилась Богине освободить ее от грязных мыслей. Знал бы верховный, что она думает, никогда бы не выбрал отмаливать государя!
Его хоронили на следующий день. Процессия растянулась на всю столицу, весенний ветер сдувал с яблонь белый и розовый цвет, провожая государя в последний путь. Редрин, уже тогда Филин, плакал, бросая первый ком земли в могилу отца. Денера бросила второй, сегодня она заменяла молодому государю мать, и должна будет исполнять ее обязанности до самой коронации. Монахиня украдкой посмотрела на нового верховного мага и внутри опять что-то защемило. Он стоял с непроницаемым лицом, в темных глазах ничего было не прочитать, темные волосы чуть отливали рыжиной, проскальзывала та и в короткой ухоженной бородке, но нисколько не портила, только придавала ему какую-то бесовскую привлекательность.
- Богиня мать, - зашептала Денера, - подмога моя и покровительница, мягко сердце твое, нежен голос, мудр взгляд, не оставь меня в этот миг трудный, будь со мной в душе моей, неси свет свой извечный, моли у своего мужа строгого за душу мою глупую и грешную...
Не помогало.
Ей снился Орник Мадера. После похорон он подошел к ней и вежливо выразил свою признательность, заодно расспросив, действительно ли она такая хорошая травница, как о ней говорят.
Она смутилась.
Мадера улыбнулся в усы.
- Думаю, однажды вы станете матерью настоятельницей. - И это не было похоже на лесть, просто признание.
А он снился ей каждую ночь. Денера все больше молилась, целыми днями работала в лекарне, вызвалась ухаживать за старушкой схимницей, которая однажды ей сказала странную вещь.
- Душой ты не здесь, доченька. Много мира в тебе, не приходила бы больше.
Денера послушалась и опять утонула в делах, суетных и почти мирских, но занимавших душу. Зато архимаг Мадера приноровился заглядывать в лекарню, в которой по-хорошему верховному магу делать было нечего. Здесь лечили бедных и тяжело больных, а не высокопоставленных особ, которые могли оплатить себе самых лучших лекарей, или того пуще лекарей-магов.
Но этот бес привязался к храму, как липкая муха, не оставляя ее ни днем наяву, ни ночью во снах.