Город Змей - Шэн Даррен. Страница 23

Я мог бы провести много недель, исследуя эти пыльные папки, узнавая о городе, о мужчинах и женщинах, которые формировали его в течение последней половины века. Но у меня есть тайна, которую надо распутать. Возможно, в один прекрасный день я приду сюда снова, чтобы порыться в бумагах. Но прямо сейчас моей целью является Ама Ситува.

Ее папка невелика — она начала свою деятельность за год до смерти Дорака, — но весьма подробна. Рост, вес, размеры, прическа, доходы, сотни фото, включая несколько снимков, где она занимается любовью с Капаком Райми на дворцовой лестнице.

Это напоминает мне об одном позабытом факте. Ама Ситува находилась на крыше, когда Кардинал совершил свое фатальное падение. Я подслушал его последний разговор со своим преемником, из которого понял, что Ама Ситува была настоящей любовью Райми. Он обрек ее на забвение вместе с другими Аюмарканами, заставив Дорака совершить смертельный прыжок, но это не было легким решением. Не могу понять, почему я не вспомнил об этом раньше. Может, у меня начинаются проблемы с памятью? Ладно, хватит. Никаких воспоминаний о Паукаре Вами, Леоноре Шанкар и остальных. Я тщательно просматриваю папку Ситувы, чтобы отыскать сведения, которые могут подсказать, где она или ее двойник могли обитать. Она жила вместе со своим предполагаемым отцом, Кафраном Ридом, но я уже с ним разговаривал. Имелось несколько ресторанов и баров, которые она посещала. Я кратко записал названия — побываю в них и покажу ее фото на случай, если она недавно заходила туда. Я также записываю имя и адрес ее парикмахера, косметического кабинета, который она посещала, магазинов, в которых она бывала, и спортзала, где она поддерживала себя в форме.

Не так много друзей. Множество деловых знакомых — Рид готовил ее к управлению рестораном, — но закадычные друзья встречались редко. Официантка у Кафрана, Шелли Одон, была ее хорошей подругой, но слишком близки они все же не были. Они вместе ходили иногда закусить, время от времени посещали клубы. Кроме того, настоящая Ситува, возможно, заходила к ней домой, так что я записываю адрес Одон, отмечая в скобках, что он мог измениться за столько лет, а также записываю имена ее случайных друзей, поскольку имеется небольшая вероятность, что кто-нибудь из них что-то знает про нее.

Я еще два раза просматриваю бумаги, но больше не нахожу ничего интересного. Ни сестер, ни дочерей (если женщина, которую я видел в «Скайлайте», была двойником, то, возможно, она являлась родственницей). Никаких упоминаний о виллаках. Никаких связей с криминалом.

Я откладываю папку в сторону и массирую веки. Мое зрение так же хорошо, как и раньше, но недавно я стал замечать, что глаза начинают болеть, когда я слишком долго читаю мелкий шрифт. Старею. Если положение ухудшится, придется поменять свои зеленые контактные линзы на те, которые мне прописаны.

Контакты… Паукар Вами…

Я опускаю руку и незаметно оглядываюсь. Я один в зале на семнадцатом этаже, где оставила меня секретарша и куда она привезла на специальной тележке все эти папки. Тассо предупреждал меня заниматься фактами, непосредственно относящимися к делу, но возможность больше узнать о своем отце слишком заманчива, чтобы не воспользоваться ею. В частности, интересно было бы выяснить имена его остальных детей. Очевидно, он родил много сыновей и дочерей, в этом городе и потом за границей. Он никогда не называл мне их имен, их количество, но я уверен, что его господин об этом знал.

Я проверяю имена во всех папках, но Вами среди них нет. Я снова просматриваю бумаги, заглядывая внутрь каждого документа, вдруг там есть еще что-то, но увы. Я нажимаю кнопку, чтобы вызвать секретаршу, пухленькую добродушную женщину по имени Бетти.

— Это все документы по Аюмарке? — спрашиваю я.

— Думаю, да.

— Не могли бы вы проверить еще раз? Или лучше проводите меня туда, где лежат документы, и я сам посмотрю.

Она колеблется:

— Думаю, сначала я должна обсудить это с мистером Тассо.

Я пожимаю плечами:

— Если хотите потревожить его, то конечно. Я могу подождать.

Она мрачнеет.

— Я знаю, что он занят. Он сказал, что вы можете иметь неограниченный доступ к документам. Хорошо, пойдемте, — решает она наконец, — но я не могу оставить вас там одного.

— Боже упаси, — улыбаюсь я и вслед за Бетти выхожу из кабинета.

По дороге мы проходим мимо нескольких секретарш. Они разбирают груды документов, в некоторых местах достигающие потолка, записывают, что находится в каждой папке, и приводят их в порядок.

— Это круглосуточная работа?

— Почти, — отвечает Бетти. — Нас здесь только двенадцать — мистер Райми говорит, что двенадцать — счастливое число, ему доверял Иисус, а что хорошо для Христа, хорошо и для него. — Она хихикает над своим легким богохульством. — Мы работаем группами по шесть человек по двенадцать часов, но имеем большие перерывы на отдых.

— Вы работаете семь дней в неделю?

— Зато отдыхаем каждый второй уик-энд и у нас очень длинный отпуск. — Мы подходим к прямоугольному отверстию в четыре фута шириной и одиннадцать или двенадцать глубиной между двумя бумажными колоннами высотой в шесть футов. Бетти останавливается: — Здесь мы держим все документы.

Я захожу в отверстие, изо всех сил пытаясь разыскать пропущенную папку с документами, но ничего не замечаю.

— Это единственное место, где они хранятся?

— Возможно, где-то в других местах есть еще, но здесь хранится все, что мы смогли найти.

— Кто их складывал?

— Мы все принимали участие, но я — больше, чем остальные. Мистер Райми очень дорожил этими папками, он проводил здесь много времени, наблюдая за тем, как их переносят. Как старший секретарь, я работала непосредственно с ним.

— Он просил вас держать какие-нибудь папки с документами отдельно от остальных?

— Нет.

— Он сам брал какие-нибудь документы, чтобы хранить в каком-нибудь другом месте?

— Нет.

Она краснеет — похоже, что лжет.

— Послушайте, — я улыбаюсь, — можете мне сказать. У меня есть полномочия.

— Мистеру Райми может не понравиться, если я…

— Бетти, — прерываю я ее. — Кардинал пропал. Я пытаюсь его найти. Если вы мне не скажете, это можно будет расценить как противодействие, а не помощь.

Вздохнув, она кивает:

— Он взял одну папку.

— Паукара Вами? — предполагаю я.

— Нет, свою собственную.

Эта новость разочаровывает меня. Хотя эти действия имели смысл. Человек в его положении должен иметь желание скрыть свои секреты, чтобы лишь самому иметь к ним доступ.

— Но теперь, когда вы заговорили об этом, — добавляет Бетти, — я вспомнила, что он попросил меня отыскать документы Паукара Вами. — Она придвигается ко мне и шепчет: — Он был известным серийным киллером. Он совершал такие вещи… — Она вздрагивает.

Я прячу усмешку. Если я сейчас смою грим со щек, представляю, в каком шоке будет Бетти. Я спрашиваю, нашла ли она папку с документами Вами.

— Нет. Мы все перерыли, но нигде ее не нашли. Мистер Райми думал, что ее украли, хотя никогда не говорил, кого в этом подозревает.

У меня имеется сильное подозрение, что это дело рук виллаков. Они наверняка не хотели, чтобы он узнал про Вами и его наследников. И хватит мне раскапывать прошлое «дорогого старого папочки» и разыскивать своих братьев и сестер. Я спокойно могу обойтись без этого развлечения. Лучше сосредоточиться на порученном мне деле.

— А что вот в этих папках? — спрашиваю я, показывая на башни из документов, окружающие входное отверстие.

— Папки слева содержат разобщенные сведения, — говорит Бетти. — А те, которые справа и сзади, содержат данные о людях, упоминаемых в документах Аюмарки, — родственниках, друзьях или деловых партнерах Аюмарканов.

Это интересно. Я могу узнать из них о друзьях Амы Ситувы. Вытащив свою записную книжку, я пробегаю имена, которые бегло записал туда, потом просматриваю те, которые занесены в указатель.

— Я здесь побуду немного, — говорю я Бетти, — а вы можете пока заняться другими делами, если хотите.