Замужем за олигархом - Лобановская Ирина Игоревна. Страница 34

— Опс! — обрадовался Денисик свету и захлопал в ладошки. — Сейчас я леплю Лору Палмер, — торжественно провозгласил он. — А потом сложу надпись из пластилина на ее «постаменте». Это будет мой, личный, наряду со всеми другими философскими и детективными версиями, ответ на ставший знаковым вопрос: «Кто убил Лору Палмер?»

«David Linch killed me», — ласково пропел Митенька. — В основном все придерживаются версии, что Лору убил ее отец.

— А еще наш малыш иногда переодевается в женщину, — хохотнул Илья. — Ага?

Дени обиженно и вызывающе тряхнул локонами.

— Ну и что? Елы-палы… У всех недоумков, вроде нашего Титова, трансвестизм сразу ассоциируется с гомосексуализмом. Но моя ориентация на сто процентов самая что ни на есть традиционная. Сына вон родил… А это — актерская игра, карнавал. Я создаю такой образ, и он забавный, он работает. Определенный имидж в каком-то смысле стервы. Хитроватой такой, лукавой, капризной, порой веселой, зачастую остроумной, разумной, язвительной. — Очаровашка явно увлекся собственной болтовней. — Я расчесываю волосы, надеваю юбку, блузку, туфли на каблуках. Потом еще долгая работа с косметикой и украшениями… И в результате — меня действительно принимают за женщину.

— Потрясно, малыш! — иронически заметил цыган.

— А что ты думаешь про археоптерикса? — спросил Михаил. — Я читал о нем.

— О, это одна из самых темных тем, — заявил Дени. — И честно, тут ничего определенного сказать нельзя. Один только этот знаменитый слепок, в подлинности которого и то сомневаются. А версий великое множество, даже касательно того, как он летал.

— А с соколами ты на ворон охотишься?

— Да. Ворон не люблю — вредная птица.

— Но вроде говорят, что санитар природы?

— Тут есть тоже разные точки зрения. Одни говорят: да, если бы ворона не ела гнилье, то гнило бы куда больше мусора. Но с другой стороны, сколько ворона разоряет гнезд певчих птиц и сама разносит грязи… Елы-палы! В общем, будь моя воля — я бы лично уничтожил всех ворон.

«Я странен, а не странен кто ж…» — вспомнил Каховский. Его неожиданно возникшие вновь приятели… Грешные чада земли… Очень грешные…

Митенька вдруг лукаво и тонко улыбнулся, как обычно.

— О чем ты думаешь? Чему улыбаешься? Мысли свои какие-то? — спросил Миша.

— Нет, — честно и коротко отозвался повзрослевший мальчик-снегурочка. — Просто думаю, как ты тут жил все это время… Один… Неприкаянный… Чейндж с судьбой… Что-то ты обменял вот на это все. — Он выразительно обвел взглядом комнату. — Но что именно? Или и ты теперь в обидках?

Михаил молчал, растерянный таким простыми и незамысловатыми словами и вопросами. В самую точку… Как жил?.. Да никак… Разве это можно было назвать жизнью?.. И при чем тут какой-то чейндж… Ему давно уже нечего менять…

— Очки бьются часто… — неловко пробормотал он. — Падают и бьются…

— Сделай линзы! — весело посоветовал Илья. — Я сколько лет с ними хожу! И Митька тоже. Здоровски удобно. Давай отведу тебя к своему доктору. Он потрясный! Старый знакомец отца. Сделает все за милую душу. Ага?

— Ага, — отозвался Миша и тоже, наконец, улыбнулся.

Жизнь сделала новый неожиданный стремительный разворот. А в жизни не бывает ничего случайного. Она продумывает все до мелочей.

О замужестве Даши Миша узнал не сразу. Приятели не спешили «радовать» его таким известием. Но пришлось.

— Что-то не видно вашего друга Валю Аленушкина, — как-то спросил Каховский. — Куда это он пропал? Что поделывает?

— Да у него все very well, — нехотя ответил Митенька. — Трудится в журнале «Огонек», пишет, печатается… Большим человеком стал. Ну, оно, впрочем, так и намечалось изначально, прямо-таки планировалось. Я всегда прочил сестрице Аленушке завидное будущее.

Кто бы сомневался…

Правда, будущее самого повзрослевшего светлого мальчика оказалось ничуть не хуже: его фотографии шли нарасхват почти во всех изданиях, а на работу его звали в Газпром, где нужно было запечатлевать обязательно рукой настоящего мастера всякие буровые вышки для истории.

— А… Даша? — робко выговорил Миша.

Синие очи фарфорового Митеньки стали ледяными, как зимний каток, и необычно жесткими. Кто не успел — тот опоздал…

— Мишель, так ли уж тебе нужна Дарья? — холодно спросил Дронов. — Прости, по как муж ты никуда не годишься: семью не прокормишь, квартиры нет, профессии — никакой. А женщины любят определенность и достаток. Особенно такие, как Дарья, выросшие в нищете. У них это жизненная цель и главный ориентир. Богатые в крайнем случае могут прожить за папиной спиной. А этим не на кого рассчитывать.

И Михаил вдруг догадался.

— Она… вышла замуж?.. — с трудом выговорил он.

Мир жесток и безумен.

— Вышла, Мишель. — Голос Митеньки стал еще жестче. — За Валентина. И все о’кей…

— О’кей… Кто бы сомневался… — прошептал Каховский и вновь вспомнил выпускной бал…

Почему Михаил всегда такой невнимательный, ненаблюдательный?.. Ведь можно было обо всем догадаться уже тогда…

Валька Аленушкин неожиданно явился на школьный выпускной совершенно преображенным. Изменил имидж. Вместо вытертого и растянутого свитера на нем красовался элегантный и явно недешевенький костюм. Шею обхватывал галстук-бабочка, легко присевший на снежно-белую сорочку. Очки заменили линзы, а зубы… Зубы были все на месте, новехонькие, от хорошего мастера и сияли под стать рубашке. И Валентин сиял тоже. Он стоял внизу, не заходя в актовый зал, где веселились и балдели выпускники, и вид его чем-то не понравился Мише, чем-то сразу насторожил. Но времени на Валентина не было, и Михаил, всегда склонный к аутизму, быстро отвлекся на свои собственные размышлизмы, как говаривал Аленушкин. А зря…

Хотя что бы дало ему то давнее наблюдение? Что изменило бы в его жизни? Да ничего! Просто не было бы сейчас такой столь сильной боли от удара… Вот и все… Тоже немало…

Вечером после разговора с Митенькой Каховский страшно напился. А на следующий день встретил на Петровке Наталью и прилип к ней… На долгих четыре года…

ГЛАВА 15

Нефтемагнат, видимо, страдал избытком честности и прямо на первом свидании выложил пораженной такой искренностью Алисе всю свою подноготную. Ну, может, и не всю, без некоторых деталей и подробностей, но главное для себя Алиса уяснила: Михаил пока женат, но его брак вот-вот распадется, поскольку был довольно случайным — он любил в юности другую, но та его отвергла. Кроме того, Наталья, жена, не может больше рожать. Правда, у нее есть дочка от первого брака, которую Михаил растил как родную, но он мечтает иметь своих детей… И много…

— Сколько? — уточнила практичная Алиса.

— Пять… — смешавшись, пролепетал бизнесмен и поправил очки. — Хочется надеяться…

— А почему именно пять? — поинтересовалась слегка удивленная Алиса.

— Семь «я», Аленька, — робко объяснил Каховский. — Слово «семья» так складывается… Родители и пятеро детей — семь «я»… И всегда есть своя вырастайка…

Алиса призадумалась ненадолго. Своя вырастайка… В этом что-то есть…

— Понятно, — кивнула она, на ходу прикидывая, сколько лет ей понадобится, чтобы родить рыжему пятерых.

Стоило поторопиться — годы уходят…

— Ты мне понравилась сразу, Аленький… — пробормотал красный от смущения олигарх. Прямо-таки олигархик… Олигархичек… Олигархушка… — И я подумал: ты, только ты!..

Дядина информация об этом обмылке и огрызке, как называл его отец, оказалась безупречно верной. Алиса все позже проверила и по другим каналам. У нее были знакомые в прессе. Этот невидный, такой занюханный с виду рыжик владел огромными богатствами. И его стоило прибрать к рукам. Увести от неведомой Натальи с ее дочкой. И немедленно. Поскольку промедление смерти подобно. Будешь потом кусать локти да рыдать ночами в подушку…

Все! — сказала себе Алиса. Выбор сделан! И будь спок!

Лисонька ни в чем не промахнулась.