Замужем за олигархом - Лобановская Ирина Игоревна. Страница 44

С того дня Михаил с падчерицей стали довольно часто проведывать Митеньку на даче. Иначе бизнесмен просто не знал бы, куда деваться от тоски. Какое бесконечное одиночество… Сколько людей вокруг — и никого нет рядом… Разве здесь может что-нибудь устаканиться? Исключено. Мир жесток и безумен.

Но однажды утром Каховский в замешательстве увидел, что Дронов нынче не один. На террасе мирно спала совсем юная девушка, почти девочка, укутанная по ушки клетчатым пледом. Роскошное каре красиво растрепалось по пестрой наволочке. Вот новости… Тихий ужас…

Михаил выразительно показал глазами на Алину, радостно метнувшуюся к дяде Мите, который только смущенно развел руками. А что теперь руками разводить? Знал же, что приедут Каховские!

Разбуженная звонким голосом Алины, девушка открыла заспанные очи.

— Откуда ты взялась? — тут же спросил любопытный ребенок. — Ты дочка дяди Мити?

Вопрос по существу…

Михаил качнулся. Ну, пусть Дмитрий сам выкручивается теперь, как умеет!

— Да не-ет! — удивленно протянула незнакомка.

Она вообще-то дочка полка, злобно подумал Каховский. Много перевидал он таких на своем веку…

— А ты кто?

— А я — Алина Михайловна Каховская, — сообщила девочка. — Вставай, все давно уже напились чаю! И пойдем гулять! Скажи «отл»! Ты приехала из другого города? В гости?

Интересно, как она встанет? Спит-то, конечно, по обыкновению голой. Неужели Дмитрий совсем ничего не соображает?! Крыша от травки поехала? Как и следовало ожидать… Пока девушка, торопливо одеваясь под пледом, невразумительно объяснялась с Алиной, взбешенный Михаил, еле сдерживаясь, вошел вслед за хозяином в комнату.

— Ты не находишь, что это слишком? Едем дальше — едем в лес? — шепотом спросил он. — Митя, мы ведь вчера с тобой договаривались! В чем дело? Подружки не игрушки, когда здесь ребенок! Ты бы просто объяснил, что нельзя, и все! Но ты сказал «хор» в стиле Алины!

— Она приехала ночью, без звонка, с последней электричкой, — виновато прошептал Митенька. — Не выгонять же на улицу!.. Роднулька, сам знаешь их чудовищную настырность… Ну, приспичило ей! Понравилось. Неровно дышит! Что ты выходишь из себя? Твоя девочка ведь ни о чем не догадывается. Просто нелепо!

Да, конечно, глупо. Михаил постарался успокоиться. Мы все должны взять себя в руки… Но не всегда это получалось.

Именно в тот год на его пути возникла Любочка…

ГЛАВА 19

Это произошло в Куршевеле, самом модном курорте, излюбленном в последние годы русскими бизнесменами. Михаил любил ездить туда кататься на горных лыжах. Наталья с Алиной оставались в Москве.

Это была четвертая поездка Каховского в Куршевель, тот раз под самый Новый год. Наталья, конечно, разнылась, что он их бросает в праздник, Алина тоже немного повыступала, но Михаил отправился в горы, как всегда, с мужской компанией. Поехали Митенька, Дени и много других хороших знакомых. Илья, женщинами по-прежнему не интересующийся, остался в Москве.

— Еще там себе ноги ломать! — разумно заметил он.

И вот там, в горах, с Михаилом случилась большая беда.

Прекрасная незнакомка вылетела ему навстречу на лыжах. Светлые длинные волосы картинно реяли на ветру, бирюзовый комбинезон ярко горел на фоне ослепляющего белизной снега. Она тормознула прямо возле Каховского. Михаил растерянно снял темные очки и посмотрел в ее огромные очи цвета незрелого крыжовника… И захлебнулся холодным воздухом… Захотелось вдруг бухнуться перед ней в снег, на колени… И он сделал это, старый баран, по меткому определению Денисика. Чуть не зарыдал от восторга, смеялся потом Дени.

Хотя в то время старому барану еще не исполнилось и тридцати двух…

— Что с вами? — нежно проворковала бирюзовая девушка.

Чарующая мелодия ее голоса…

Незнакомка лукавила — она прекрасно знала, что с ним, и на это и рассчитывала. Она была искренне убеждена, что любой мужчина, на которого ей угодно бросить один лишь мимолетный взгляд, уже влюблен в нее. И в общем, почти не ошибалась.

Девятнадцатилетняя Любочка явно тянула на девочку из хорошей московской семьи. Студентка то ли МГИМО, то ли университета — Михаил не вник в подробности — прекрасно изъяснялась и на французском, и на английском.

Она оказалась человеком круга Каховского, знала даже такую мелочь, что официантов в модном ресторане «Ле Кав» у русских принято звать «Эй-Кузьма» (от французского excusez-moi).

Предложение Михаил сделал Любочке во время ужина при свечах еще там, в Куршевеле.

— Я разойдусь, — сказал он. — Детей у меня нет… Семья не сложилась…

За все время того памятного обеда Любочка, державшаяся чинно и церемонно, сказала всего три фразы: «благодарю вас» — один раз и «спасибо» — дважды. Каховский сразу вспомнил подсчет знаков внимания в замечательном старом фильме «Золушка» с Яниной Жеймо, Фаиной Раневской и Эрастом Гариным.

Началась любовь в псевдоромантическом духе, продолжилась — в романтическом. Любочка брала лаской.

— Опомнись, роднулька! — ласково посоветовал Митенька. — Еще не поздно. Сдается мне, что сейчас ты делаешь изрядную глупость. Уйми свой кипятковый характер, а то опять все пойдет кувырком. Ты облажаешься! Я тебе обещаю.

Опомниться Каховский не пожелал.

Календарный листик опять оторвали, как в детстве… Любимый бабушкин календарь… Наступал новый день… Сияющий и светлый…

— Ты здорово одурел и стал настоящим всадником без головы. Елы-палы! — насмешничал очаровашка Денисик. — И похудел. Ничего, привыкай! Любовь — дама суровая. Бывает, так человека истреплет — один нос останется. Знаешь выражение: «остаться с носом»? Вот это тот самый случай, который нужно учитывать, когда связываешься с этой самой любовью. Ты уж с ней как-нибудь поосторожнее… Нам, роднулька, ты пока нужен, не забывай! Влюбленные вечно становятся жутко близорукими и не видят ничего дальше своего носа, а у тебя и так со зрением плоховато.

Но предостеречь и остановить Каховского было уже невозможно.

— Сделайте милость, отвяжитесь, — добродушно пробурчал он. — И давайте закончим обсуждение моей личной жизни. Даже если я и совершаю сейчас ошибку, как вы утверждаете, непростительную и огромную, то она будет моя личная, близкая мне и родная. Приятная ошибка… Заблуждаться свойственно каждому, и не надо никому мешать это делать. Человек все равно не послушает, настоит на своем, а наставников станет потом ненавидеть за предостережения. Это нелогично и несправедливо, но, увы, встречается в жизни слишком часто.

Михаил не переносил женщин, болтающих без умолку, или жестких, обожающих всеми командовать и верховодить, а особенно — надменных всезнаек, притворяющихся, что они постигли все. Он легко поддавался только на одно женское свойство — обаяние. И именно этим свойством Любочка обладала в избытке.

Ногастая блондинка с безукоризненной мордашкой и сияющими очами — Барбин тип, по определению Митеньки, — моментально переселилась в номер Михаила, для вида поломавшись и пролепетав что-то невразумительное о приличиях. Глядя на нее, Михаил часто вспоминал Алину. Как она там без него? Позже, анализируя события, Каховский печально догадался, что именно падчерица руководила отныне его выбором и поступками.

Когда Люба осталась на ночь в его номере в первый раз, Михаил осторожно спросил ее уже под утро:

— Может быть, пойдешь к себе?

— А я у себя, — ответила она сквозь сон.

Позже он вспоминал это с горечью — да, Любочка в любой постели у себя…

Положив впервые руку на ее грудь, он был обескуражен ее спокойным и забавным вопросом:

— Что вас там так сильно заинтересовало, Михаил?

— Сегодня вы какая-то не такая, как всегда… — пробормотал смущенный Каховский. — В чем секрет иного, особого обаяния?

— Да все очень просто: я сегодня не накрашена! — призналась Любочка.

Михаил потрогал свою стильную щетину.

— А я вот — небрит!

И оба дружно засмеялись.