Сбежавшая игрушка - Алферьева Татьяна. Страница 36

Вторая молчала, но кланялась не менее низко.

— Спасибо.

Я с удовольствием разглядывала себя в зеркало. Мягкая на ощупь ткань приятно льнула к телу. Ослепительно белый цвет подчеркнул золотистый загар, а темно-рыжие волосы на белоснежном фоне стали казаться чуть красноватыми.

Вернулась Ноэлин.

— Идем пить горячий шоколад.

Сьерра привела меня в большую комнату, пол которой полностью покрывал толстый, мягкий ковер, стены были задрапированы тканью и всюду стояли низенькие диванчики и столики, а между ними лежали небрежно раскиданные узорчатые подушки. Я невольно вспомнила место под крышей дворца, которое показал мне Лэнс в день свадьбы. На одном из диванов возлежала императрица, тоже в белом. Она ела незнакомые мне ягоды. В углу комнаты сидела кудрявая женщина и перебирала струны похожего на гитару музыкального инструмента. Стефана равнодушно скользнула по мне взглядом, продолжая есть. Я села на пол на одну из подушек подальше от свекрови. Ноэлин поднесла мне изящную фарфоровую чашечку изумительно пахнущего напитка. Помимо запаха какао я различила нотки корицы и меда. Зажмурившись от удовольствия, я сделала первый глоток. Шоколад немного горчил, но имел густой, насыщенный вкус.

— Я называю его «глотком радости». Когда на душе тошно, хорошо помогает.

— Тогда твердый шоколад — это «кусочек счастья», — охотно поддержала я разговор.

— Твердый? — удивилась сьерра.

— У вас такого нет?

— Нет.

— А у нас твердый шоколад — обычное дело. Чтобы его получить, необходимо какао-масло, — вспомнила я сведения, почерпнутые в Википедии.

— И где его взять? — Ноэлин опустилась рядом со мной на одну из подушек.

— Из какао-бобов.

— Как?

— Выдавить…

Беседа завязалась. Иногда я ловила на себе недовольные взгляды императрицы. Хотя мы с Ноэлин разговаривали вполголоса, это все равно мешало Стефане расслабиться и в должной мере удовлетворить свои гастрономические и эстетические потребности.

— Еще из шоколада у нас делают маски для лица и шоколадные обертывания.

— Обертывания? — переспросила сьерра.

Пришлось рассказать и об этом. В какой-то момент мы с Нолой забыли, где находимся, непринужденно болтая. Императрице это быстро надоело.

— Нола, принеси мне шоколад.

— Хочешь еще чашечку? — шепнула сьерра, поднимаясь.

Я кивнула. Мы остались со Стефаной наедине. Даже дама с гитарой сбежала вслед за Ноэлин.

— Скажи, в своем мире ты была замужем? — спросила императрица.

— Нет.

— Ты была помолвлена?

— Нет.

— Кому-то обещана?

— Нет.

— В таком возрасте и никому не нужна, — победоносно заключила свекровь. Весь ее вид говорил: «Так я и знала».

Я усмехнулась. Снова слышу знакомую фразу: «Ты никому не нужна».

— Тем не менее для вашей семьи сгодилась. Если я геминус, то значит, ничем не хуже Равены. С ней вы будете вести себя столь же грубо и невоспитанно?

— Что ты сказала? — от охватившего ее негодования Стефана приподнялась с места.

— Уверена, вы слышали, а если нет, проверьте слух, — в раздражении я принялась накручивать на палец тонкую прядку волос. — Было бы куда правильнее подружиться со мной, чем постоянно и не по делу ворчать.

Одновременно произошли две вещи: разгневанная императрица вскочила на ноги и распахнулась дверь, явив на пороге Дэя. Муж быстрым шагом подошел ко мне, схватил за руку и, ни слова не говоря, повел прочь из купальни.

— Тебе же нравится мой зверь? — задал он странный вопрос, когда мы оказались снаружи.

Я не успела ответить, как передо мной стояла черная рысь. Повернувшись ко мне боком, кошак явно предложил мне сесть. И я согласилась. Обхватив ногами упругие кошачьи бока, я зарылась руками в густую шелковистую шерсть на затылке. Нет, не с целью ее вырвать, а испытать удовольствие от прикосновения к «мягкому бархату». Сначала осторожной рысью, а потом все быстрее и увереннее двуликий уносил меня прочь. Ветер свистел в ушах, трепал волосы, развевал легкую ткань платья. Горная долина, сегодня особенно оживленная, наполненная голосами, смехом, музыкой по случаю свадебных торжеств, осталась позади.

Это было красиво — огромная черная рысь и хрупкая девушка в белом платье на ее спине. Рыжие волосы развевались по ветру как пламя. Подол поднялся вверх и до колен обнажил стройные ножки, которыми девчонка крепко обнимала кошачьи бока. Куда он ее увозит? И главное — зачем?

Они приближались к кромке леса, когда Арина подняла руки вверх, словно ловя ветер. Смелая, иногда даже слишком…

— Как ты думаешь, куда они? — к Лэнсу подошла Ноэлин.

— Не знаю. Что здесь у вас произошло?

— Обычное дело. Поссорились невестка и свекровь. Ваша мать с первых же мгновений невзлюбила Ари.

— Ари? — переспросил двуликий. — Мне нравится… Буду называть ее так.

— Вот только Дэю это придется не по вкусу.

— Ну и что, — пожал плечами Лэнс. — Мне тоже много чего не нравится. Ари…

Он словно смаковал каждый звук ее имени.

— Нола, давно хотел спросить: зачем ты проболталась императору?

— Хотела помочь.

— Кому?

— Всем.

Сьерра не смогла выдержать пронзительный взгляд зеленых глаз и опустила голову.

— Переживаешь за Дэя?

— За их отношения с отцом. Им надо научиться доверять друг другу.

— Думаю, они и без тебя справятся. Лучше не лезь. Или ты преследуешь еще какую-нибудь цель?

— Императрица… она звала меня.

— Не слышал, — усмехнулся Лэнс невнятной отговорке.

— Когда-нибудь ты поймешь, что так было лучше для всех, — Ноэлин быстро развернулась и исчезла за дверью.

Почувствовав, что я отпустила загривок, кошак притормозил, опасаясь потерять свою ношу. Пришлось снова зарываться руками в густой, теплый мех. Я получила непередаваемые, яркие ощущения от неожиданной верховой прогулки. Не удержалась, в какой-то момент прижалась к мощной шее и шепнула в остроконечное ухо: «Спасибо». Зверь сбился с темпа и чуть не упал.

Лес вокруг становился все гуще. Исчезли широкие, вытоптанные до голой земли тропинки. Между деревьев все чаще попадался густой кустарник, который несколько раз цапнул мое платье. А наследник все не останавливался. Хотелось задать вопрос: «Куда мы?» — но я опасалась, что от очередной реплики в косматое ухо кот не удержится на лапах и кубарем покатится по земле. Рано или поздно он сам должен остановиться.

И оказалась права. Остановился, так и не покинув пределов леса. Я соскользнула на землю, осмотрела пострадавшее от цепких веток платье.

— Зови, — приняв человеческое обличье, отдал странную команду муж.

— Кого? — удивленно спросила я, продолжая теребить в руках надорванный в нескольких местах подол.

— Моего брата.

— Зачем? — я начинала волноваться. Оборотень завез меня в лесную чащобу и очень странно себя ведет.

— Зови, — повторил приказ Дэй, скрестив руки на груди.

Ну, надо так надо.

— Лэнс, — негромко произнесла я имя младшего князя.

— Не так.

Желтые глаза наследника в лесной тени горели ярко, как свечное пламя.

— А как? — я сделала шажок назад и уперлась спиной в толстый, шершавый ствол дерева.

— Мысленно, как в первый раз, — пояснил Дэй, подходя ближе.

Его странные просьбы-приказы и поведение пугали, но я старалась не подавать виду.

— Ничего не понимаю. Что вы от меня хотите? — я незаметно снова вернулась к официальному вы.

— Хочу, чтобы ты отправила ментальный зов Лэнсу, — медленно произнес муж, нависая надо мной как гора.

— Я так не умею, — затылком прижимаясь к грубой коре, возразила в ответ. Однако про себя уже несколько раз попробовала произнести имя младшего князя.

— Может, это происходит самопроизвольно, когда ты испытываешь страх? — задумался Дэй. — Или Лэнс солгал мне.

— Ваше высочество, мне бы хотелось…

Мне очень хотелось отойти в сторону, подальше от двуликого, но он преградил путь, приблизившись вплотную. Попыталась скользнуть вбок, однако подол платья оказался прижат к земле ногой наследника. Я споткнулась о выступающие из земли корни дерева, в порыве сохранить равновесие схватилась за Дэя и… упала, умудрившись уронить следом мужа. Кажется, он банально поскользнулся на круглых шишках под ногами, всей массой рухнув на меня сверху. Я закусила губу. Спину больно царапнули обломки веток, мелкие камешки, острые шишечные чешуйки. Ну вот… хотела быть от двуликого как можно дальше, а оказалась совсем близко. Крепко обняв меня за талию, Дэй плавно перекатился на спину, поменяв нас местами. Теперь он лежал на колючей лесной подстилке, а я на его груди.