Последний поход Мессии (СИ) - Баренберг Александр. Страница 14

Итак, производство серной кислоты было налажено довольно быстро. Много получать не удавалось, но десяток литров в неделю кустарная установка выдавала. Запашок, правда, несмотря на все принятые меры, сильно нас демаскировал. Поэтому при ветре с реки работы прекращались. Иначе бы в городе поползли нехорошие слухи.

Имея серную кислоту получить азотную большой проблемы не представляло. Теоретически. Практически же кислоту нужной концентрации перегонкой смеси селитры с серной удалось получить только после тщательного подбора пропорций исходных компонентов. Что не удивительно, учитывая невысокое качество сырья. А еще и изготовление стеклянной лабораторной посуды… Взятой из Мюнхена не хватало для массового производства, а английские стеклодувы оказались, мягко говоря, не на высоте. Однако и эта задача постепенно решилась.

Ну и одновременно, используя слабый раствор все той же серной кислоты, организовал варку целлюлозы из еловой щепы. Получив достаточное количество всех трех необходимых компонентов, изготовил опытную партию пироксилина. Добавив чуть-чуть спирта и обычного угольного порошка, отправился на испытания за город. Новый порох горел и взрывался, как положено, почти без дыма. Вздохнул с облегчением: хоть и делал все по давно отработанной предыдущими поколениями химиков технологии, но имелись сильные сомнения в качестве материалов и оборудования. Однако, получилось! Осталось только придумать, как его использовать. Ствольное оружие пока, как я уже упомянул, на повестке дня не стояло. Однако имелись и другие идеи…

Глава 9

В последние дни перед отплытием я метался, как угорелый. А тут еще подоспело приглашение на прощальную аудиенцию у Иоанна. Я, в принципе, сам хотел встретиться напоследок, уточнить, так сказать, позиции перед отправлением в путь, но предполагал это сделать в самый последний момент и у нас, послав через Шауля приглашение на церемонию отбытия. А в ответ получил указание явиться в Тауэр. Пришлось идти.

Мрачные каменные своды королевской резиденции каждый раз производили на меня гнетущее впечатление, а сегодня – особенно. Видимо, потому что этот незапланированный визит состоялся совсем не вовремя. Да и, зная буйный нрав Иоанна, я подсознательно ожидал от него какой-то пакости. И похожая на тюрьму крепость (подвалы которой эту функцию, собственно, и выполняли) данное ощущение лишь усиливала. Я впился взглядом в стоящего у входа в зал приемов пажа – своего платного осведомителя, но тот лишь приветливо улыбнулся, склонив голову. Похоже, мои опасения напрасны.

Короля явно распирало желание поиметь с меня дополнительный профит, помимо согласованного полгода назад. Настолько распирало, что при разговоре отчетливо различался зубовный скрежет, доносящийся со стороны трона. Обрушенные на озабоченного чем-то монарха водопады восхвалений, вылитые на сильно подтянутом за прошедшие полгода норманно-французком, действия не возымели. А еще Его Величество, подходя к узкому стрельчатому окну, посматривал время от времени на проводившую во дворе Тауэра плановые (плановые ли?) занятия королевскую стражу. Все это мне очень не понравилось. С одной стороны, удалось создать впечатление настоящего мага, предвидящего будущее (кстати, канцлер Уолтер как раз пару недель назад слег и состояние его с каждым днем заметно ухудшалось, в полном соответствии с моим «предсказанием»), управляющего джинами и метающего огонь. Короче, опасного человека, с которым лучше не связываться, особенно учитывая столь своевременную и загадочную смерть здоровяка Роберта. С другой – король Англии слишком мощная фигура, чтобы сникнуть перед каким-то заезжим колдуном. А если «колдун» еще и богат, при пустой-то казне и необходимости финансировать военные действия… В общем, перед Иоанном встал непростой выбор, а я изменений в его намерениях отследить не сумел. Потому что дите еще в здешних политических интригах. С торговцами и мелкопоместными феодалами как-то справляюсь, а вот уровнем выше…

И что теперь делать? Предложить ему еще тысячу фунтов отступных? Тогда он закономерно спросит: а почему не две? Или пять? А еще лучше – все, что припрятано у тебя на корабле и, заодно, у еврейских общин страны. Возможность одним махом загрести сумму, достаточную для проведения самой массированной, за три года войны, кампании на континенте, явно щекотала монарху нервы. Иоанн не дурак, наверняка пытался отслеживать наши расходы на строительство моста и другие закупки и по их уровню прикинул примерное количество имеющихся у нас средств. Пусть и неточно, пусть он и не знал, сколько из данной суммы имеется у меня, а сколько – у местных евреев, но цифра явно его завораживала. Почему бы не рискнуть и не попытаться сразу отобрать все, а не довольствоваться той малой «подачкой», на которую согласился в сентябре. Но тогда у него было время не торопиться, присмотревшись повнимательнее, да и здравствовавший канцлер сдерживал необдуманные порывы монаршей души. А сейчас надо думать быстро, иначе птичка выпорхнет из клетки! В нашей истории Иоанн решился полностью вывернуть карманы еврейской общине только в тысяча двести десятом году, когда его приперло по настоящему. И ведь почти сорок тысяч собрал, гад, выжав повальным побором все до последнего пенни. Намного больше, кстати, чем сам рассчитывал. Знал бы он, что у них столько имеется, может и раньше решился. Вот я дурак, не смог даже примерно просчитать поведение короля, имея по нему столько материалов! А ведь и здесь дополнительные «сигналы» поступали о его тайном интересе к нашим торговым сделкам!

Еще денег обещать ему нельзя категорически, это лишь увеличит и так разыгравшийся аппетит. Что же тогда? Угрожать? Опасно! Он, все же, король, возьмет да закусит удила… Потом, увидев количество потерь, пожалеет, конечно, но это будет потом. И это еще если мне удастся выбраться из Тауэра, куда столь неосмотрительно приперся почти без охраны! Значит, надо заинтересовать. Чем? Пока Иоанн в раздумьях глядел в окно, я судорожно пытался припомнить что-то важное, что узнал об этой эпохе, когда собирал информацию, но отложил в сторону, как несвоевременное. Вот, вспомнил!

– Перед тем, как отправиться дальше по возложенным на меня Господом делам, я бы хотел сообщить Вашему Величеству некоторые важные детали. Архиепископ Кентерберийский, как я вам и сообщал, готовится к отходу в мир иной. Болезнь будет длительной и до печального, но неизбежного конца пройдет еще не менее трех-четырех месяцев.

– Мы все каждодневно молимся о его выздоровлении! – даже не пытаясь скрыть лживость своих слов, проговорил король, занятый другими мыслями.

Но я знал, как привлечь его внимание:

– Чувствуя приближение своего конца, его преосвященство решил помириться с другими духовными иерархами королевства, с которыми, как вы знаете, у него имелись кое-какие трения. И, в подтверждение искренности своих намерений, передал в их собственность свое имущество. Среди которого ценные одежды, украшения, мебель и даже алтарь. А также все свои сбережения, наследников все равно же нет…

А вот теперь тема разговора Иоанна явно заинтересовала. Он бросил разглядывать лениво тренирующуюся стражу и отвернулся от окна, впившись в меня как обычно подозрительным взглядом:

– И много ли этих денег?

– Две тысячи фунтов. Конечно, все они хранятся не в Англии, его преподобие предпочитал не рисковать. Но долговые расписки, выданные в Ломбардии и Риме, сейчас хранятся у вашего еврейского казначея Шауля. Вместе с письменным указанием от архиепископа выдать сумму звонкой монетой его преемнику после смерти самого Уолтера. Но, разумеется, глава еврейского казначейства Вашего Величества может поступить и иначе, если получит соответствующие указания…

Король уселся на трон, в глубоком раздумье подперев голову рукой. Совсем как Иван Васильевич в известном фильме. Мне оставалось ждать, что он выберет: журавля в небе или синицу в руках. То бишь риск не получить ничего, если силовое давление на странного «колдуна» и его приспешников завершится неудачей или же солидную и гарантированную сумму через несколько месяцев, в добавок к предыдущим договоренностям. Иоанн побарабанил с минуту пальцами по резному подлокотнику и выбрал-таки синицу. Я вздохнул с облегчением – разумное начало в короле на этот раз победило безразмерную жадность, и неожиданное «наследство» умирающего канцлера оказалось той самой последней каплей, решившей дело.