Последний поход Мессии (СИ) - Баренберг Александр. Страница 22

– Иегуда! – сделал я еще одну попытку. – Подумай о людях! Я не хочу причинять вам вред…

– Если ты немедленно не уйдешь, демон, мы вас всех убьем! Б-г на нашей стороне! – старик сделал знак своим людям и те стали потихоньку приближаться. Но не очень уверенно, видимо, действительно верили, что я демон. Сдерживаемая ранее злость вдруг ударила мне в голову. Ну, раз так, получите! Поднял было руку, чтобы дать отмашку Олегу, но в последний момент остановился. Нужно попробовать минимизировать жертвы. Вот, рядом с Иегудой стоят три-четыре человека, наверное, близкие ученики. Их надо устранить, тогда, может быть, остальные прекратят сопротивление… И я не должен отдавать это дело в чужие руки! Повернувшись, в два быстрых шага подскочил к Олегу:

– Не стрелять! Дай сюда! – зло прошептал я, вырывая из его рук картечницу.

Развернулся к ненавистному старику и, поджигая запал, пошел вперед. В последний момент взглянул ему в глаза. Судя по отразившемуся в них ужасу, Иегуда успел понять, что сейчас произойдет что-то непоправимое. Громко бабахнул выстрел. За то мгновение, пока меня не заволокло дымом, успел увидеть, как синхронно завалились назад старик и два из его спутников.

Осознавшие весь кошмар произошедшего регенсбуржцы отреагировали совсем не так, как я надеялся. Взвыв от злости, они бросились на меня.

– Стойте! Мы не будем вас убивать! – воззвал было я, но тщетно.

Ретироваться уже не получалось. Удар топора отбил разряженным дробовиком, но другой бородач в тот же момент пырнул меня ножом. Не знаю как, но в последнюю перед ударом долю секунды успел подставить руку, и лезвие вонзилось мне в предплечье. Больно, блин! Сбитый с ног ударом, я упал и увидел, как отведенный было в сторону топор первого противника вновь взвился над моей головой. И тут же его обладатель с удивлением воззрился на торчащий из собственной груди кинжал, уронил топор и упал следом. А меня подхватили сильные руки Олега и потащили прочь.

Раздался нестройный залп картечниц, за которым последовали громкие стоны и всхлипы. Я так этого не хотел! Пока бойцы делали свое дело, мне оставалось лишь чуть слышно бормотать: черт, черт…

Глава 14

Рана на предплечье постоянно ныла, наверное, злополучное лезвие задело какой-то нерв. Хотя и проникло не очень глубоко. Но полноценно использовать правую руку я теперь смогу не раньше, чем через пару недель. И то в случае, если рана не воспалится. Мне, конечно, ее сразу обработали спиртом и ежедневно меняли повязки из чистого прокипячённого полотна, но риск загноения оставался. Фиг знает, куда покойник тыкал своим ножичком до нашей с ним встречи!

Стычка с регенсбуржцами продолжалась недолго – куда там неопытным в таких делах ополченцам против профессиональных бойцов, да еще с огнестрелом! И, вопреки моим усилиям, завершилась пятнадцатью трупами и двумя десятками раненых. Большей частью с их стороны, но и у нас имелось несколько пострадавших. Хотя деление на «нас» и «их» получалось совсем уж условным. Впрочем, как и в любой междоусобице. Уже после схватки выяснилось, что часть погибших приходятся «нашим» родными и двоюродными дядьями, а нескольких своих молодых последователей за проведенный тут месяц покойный Иегуда и вообще успел оженить на местных девицах. Для укрепления своего влияния, надо полагать. Из чего следовало, что сегодня в мюнхенской общине образовалось с полдюжины свежих вдов. Короче, победу праздновать никто не спешил. А я, сознавая, что не сумел предотвратить подобное развитие событий, и тем более.

Мне, по хорошему, надо бы полежать с недельку, попивая «микстуру» на основе самогона и излечиваясь от физических и душевных травм, однако время не терпит. Совсем. И так эта задержка нарушила все планы. Поэтому пришлось, соорудив из куска шелка, чтобы не натирало шею, нечто типа перевязи, метаться по территории квартала, направляя и подгоняя.

Начал с пленников. Легкораненых, в сопровождении не пострадавших в стычке товарищей, отправил обратно в Регенсбург, предварительно толкнув проникновенную речь, в которой, естественно, обвинил во всем случившемся покойного Иегуду. Мол, дедок, настолько сильно углубился в изучение Каббалы, что напрочь потерял связь с реальностью. И призвал его последователей извлечь соответствующий урок. Духовные миры – это одно, а материальный – совсем-совсем другое. И нечего их смешивать! Надеюсь, слушатели сделали правильные выводы.

Тяжелораненых пока оставили в Мюнхене. Потом домой вернутся, если выкарабкаются. А я переключился на подготовку к отправке обоза, из-за которого, собственно, весь сыр-бор и заварился. Хорошо хоть долбанный каббалист, ни хрена не понимая в технике, ограничился тем, что публично расколотил набор стеклянной лабораторной посуды, который как раз паковали во дворе в момент его прибытия. Остальное оборудование, большей частью уже подготовленное к отправке и лежащее на складах, он, по словам старшего сына Цадока, остававшегося на хозяйстве, не заметил.

А не заметить три десятка огромных ящиков было, между тем, весьма затруднительной задачей. Интересно, как ему это удалось? Первым делом я освободил из подвала руководителя всего «индустриального» участка, кузнеца Давида, посаженного под замок за активное несогласие с действиями гостей из Регенсбурга. И в его сопровождении направился осматривать выставку достижений здешнего народного хозяйства. Мне, кроме всего прочего, не терпелось узнать, насколько тщательно кузнец исполнил данное ему год назад поручение.

– Почти все сделано, господин Ариэль! – уверял он меня по дороге на склад. – А кое-что даже с запасом! Только бы эти гады ничего не тронули!

Вот сейчас и узнаем. Мы обошли его дом, из которого я только что извлек кузнеца, вырвав его из объятий соскучившейся и переволновавшейся родни, и уткнулись в мощные дубовые ворота, принадлежащие новенькому каменному сооружению. Вход в обширный склад, построенный полтора года назад по моему распоряжению, запирал внушительных размеров навесной замок, изготовленный лично Давидом из нашей лучшей стали. Дужка замка, толщиной в руку женщины средней степени упитанности, носила на себе следы насилия, так же, как и сами, обитые листом железа, ворота. Но наша техномагия оказалась сильнее каббалистической, и проникнуть внутрь здания врагам не удалось. Впрочем, не думаю, что те сильно старались. Ведь про проводимые «демоном» эксперименты разные слухи ходили, и, «подогретые» вдобавок собственным сенсеем регенсбуржцы не особо желали, видимо, сталкиваться с их результатами нос к носу. Лежит себе и фиг с ним! И, в общем, поступили совершенно правильно. Ткнули бы там еще факелом в бочку с порохом…

Давид, успевший облачиться в свой неизменный кожаный фартук со следами множественных соприкосновений с раскаленным металлом, жестом фокусника извлек из под одежды огромный, в две ладони длиной, массивный железный ключ, с покрытыми хитросплетением канавок бороздами. Этим ключом, при случае, можно было, пожалуй, одним ударом убить молодого бычка, не говоря уже о человеке. Ну так и замок был ему под стать! Поднатужившись, кузнец дважды провернул ключ. Замок, уже покрытый тонким слоем ржавчины, издал душераздирающий скрип и распался на две половины. Давид освободил запор и толкнул створку ворот. Та на удивление легко и бесшумно отворилась. Мы проникли внутрь.

Хотя кузнец взял с собой закрытый масляный фонарь, однако, даже с помощью солнечных лучей, проникавших сквозь полуоткрытую створку ворот, полностью разогнать тьму в огромном помещении он был не в состоянии. Поэтому я лишь смог различить очертания ближайших предметов. В темноту ангара стройными рядами уходили одинаковые телеги, на которых были закреплены одинаковые же ящики. Эта «одинаковость» была не кажущейся, а вполне реальной. В предвидении логистических трудностей я приказал построить все контейнеры и повозки по стандартному чертежу. Чтобы можно было легко перегружать ящики при надобности с одной телеги на другую. Сами же телеги имели бронзовые оси и подшипники, тоже стандартизированные.