Грубое совершенство (СИ) - Виноградова Александра. Страница 70

Мы на финишной прямой, уважаемые читатели!

Чтобы прочесть эпилог, нужно набрать 700 звёзд на этой главе, и я выпущу его!

Ее синие тощие руки дрожали от количества принятого спирта, найденного у бабушки в погребе. Она узнала о нем недавно, когда решила отодвинуть старушкину кровать, чтобы чуть прибраться. Непонятный холод пробирал до самых костей, хотелось еще только пятьдесят грамм.

Вот уже неделю ее бабушка впала в клиническую кому. Неизвестно зачем, неизвестно почему. Ее нет рядом с ней, когда это так нужно! Она не может услышать родной голос, но может прикоснуться к серым крючкам в виде рук. Иссохшим, говорящим только о быстром течении времени.

А потом она бросится в слезы, оттого что уже не первый раз имеет риск потерять близкого человека. Как-то она думала, что на ней проклятье и смерть родных и близких весит именно на ней. Так она боялась думать о своих родителях, но позволяла мыслям пробраться в ее голову. Так она потеряла Лизу. Так скоро уйдет и бабушка. Нет, не нужно пускать эту дрянь в голову.

Берет фляжку, заполняя горло водкой. Да, жгло неописуемо, но помогало забыться прежде всего. Как же это великолепно - текстуры плывут, бабушек становится не одна, а три. Она бы продолжила, но бутыль уже была пуста. Около двадцати часов Ада Форстерс не брала в рот и крошки, потому что сегодня ее бабушке сулила угроза смерти - упало давление. Но оперативные врачи легкими движениями взяли ее жизнь в свои руки.

На негнущихся ногах дойдя до окна, Ада настежь распахнула его, чтобы проветрить и палату и коробку под названием голова, которая позволяет ей употреблять спиртное, чтобы забыться.

Каждую ночь она молилась только об одном - бабушка откроет глаза и они вместе уйдут домой. Ада извинится за употребление спиртного, расскажет о попытках суицида из-за изнасилования друга детства. Сможет начать новую жизнь.

- Мисс Форстерс, вам пора, - выдали из проема, и девушка устало обернулась.

Я могу прыгнуть туда? - пронеслось в ее мыслях, и она вновь взглянула вниз. Семь этажей и асфальт. Такой манящий, словно таблетка решающий проблемы большинства.

Поцеловав родную бабушку в лоб, она легонько тронула аппараты для поддержания жизни пациента, прослушала мелодию ритма сердца и вышла из палаты, аккуратно задвинув железную дверь.

Был уже глубокий вечер. Десять часов, кажется. Коридоры больницы Святого Матфея пустовали, как и ее мысли. Ее будто кто-то нес на выход, а она поддавалась этим манипуляциям. Да легко, когда в мозгу и крови лишь алкоголь.

Силуэт в конце тихого, слегка освещенного коридора заставил девушку прищуриться. Алкоголь мешал ей нормально сфокусировать взгляд. Но он шёл... Шёл ей навстречу, чтобы обменяться хоть парой слов.

Наконец текстуры становились чётче с мерой приближения, из темного пятна парень превратился в человека, в глазах которого читалось смятение, мольба и страх. Она ещё никогда не видела его таким слабым и рассеянным. Надо же, спиртное даже не заставляет её сердце бурно трепетать от того, что рядом с ней тот, кто всласть поиграл с её жизнью и телом. Форстерс сделала несколько нетвердых шагов навстречу, почти на ощупь.

Кейн очень долго тянул время, чтобы просто-напросто найти в себе силы поднять на девушку взгляд. Даже он сам не понимал, что же за неведомая сила побуждает его так стыдится собственного существования. Неужели совесть?

- Э-э.. - Кейн тяжко вздохнул. Вот она - его подружка, жизнь которой он разрушил за каких-то пятнадцать минут. - Не спрашивай, как я тебя нашел. Ты знаешь, кто я, и мне не составит это труда.

Что ты несешь, Уинтер?! Может, тебе еще платочек подать?

- Ада... Я, - он взглянул в мутные глаза, искрящихся холодом, отвращением и полной апатией. - Как твоя бабушка? - зачем-то пробурчал он, в ответ повстречав только желание покинуть его личное пространство. Так, с другой стороны, Уинтер.

Как только парень думал об извинениях, изображение перед глазами мутнело за долю секунды, дыхание дьявольски перехватывало, сердце принималось учащенно биться, а желудок сводить и бросать в спазмы, ноги подкашиваться, левую даже свело судорогой. Вот насколько он переживал за хрупкое сознание подружки из далекого детства.

Она бурлила, но бурлила не огнем и желанием, настоящим холодом и безразличием. Кейн Уинтер сломал ее. Оторвал голову у куклы, а затем ноги и руки. И вот она, бесчувственная дама, уставшая от жизни. Она легонько пошатывалась на месте, а Уинтера и вовсе не держали собственные ноги. Он рухнул на холодный пол своими коленями, приняв на себя гораздо усиленные судороги.

- Одно слово, и я больше не побеспокою тебя...

- Давай остановим это, - еле прохрипела девушка. Тот свист из ее уст был настоящим пением птиц для его ушей. Он понял,что девушка жива. Осознал, что еще не все потеряно, и Ада может с ним поговорить.

- Чт..что? - переспросил тот в ответ.

- Давай забудем друг друга.

- Я знаю, в чем причина, но...

- Я достаточно натерпелась. Твоя сущность для меня как тяжкие кандалы, с каждым днём все сужающиеся в районе запястий. Чёрт, как же я не хочу тебя видеть. Я безумно хочу, чтобы ты сдох, Кейн Уинтер. Хочу, чтобы ты лежал и рыдал от болей, как я в том засранном богом туалете. Вот они, - девушка приподняла пустые тонкие ручки, - они так болят, кандалы уже совсем скоро оторвут мне конечности. Что мне делать? Без рук? Ты... Сможешь жить без рук?

- Ада... - его губы дрожали, щеки горели, по спине струился пот...

- Давай остановим это! - Форстерс шмыгнула носом, уверенно смахнув выскочившую слезу с впалой щеки. Проглотив подступивший ком горести, настоящей боли и печали, она учащенно зашагала дальше по коридору, напоследок бросив, - знаю, что ты хочешь сказать. Я никогда не прощу тебя.

Надежда на спасение. Надежда на свободу. Вот она.

Шаг...

Второй...

Ада Форстерс почти высвободилась из волчьего логова.

Вот он...

Запах свободы.

- Ада! - скулят прямо над ухом, резко разворачивая в противоположную сторону, куда девушка больше не держала свой путь...

Горячие губы словно цунами накрывают ее коралловые губки. Тогда то Ада Форстерс снова задумалась о его колдовской сущности. Приняв жаркий поцелуй, она бросилась в слезы. Неконтролируемая соленая жидкость так и текла из глаз, постепенно освобождая ее из тюрьмы боли и страха. Девушка почувствовала, как в венах начала кипеть кровь, в груди забилось сердце чаще, как будто там взорвалась граната, разлетевшись на тысячи осколков.

Эти губы...

Как в замедленной съёмке, это мгновенье длилось неописуемо долго, навсегда оставив след в памяти обоих.

- Никто не может принять тот мир, в котором все давно расписано в книге судьбы... Прости меня за все, что я сделал. Ты потеряла всех, ты потеряла всё. Но... Ты даже не хочешь оставить меня. И я понимаю тебя. Я... Я, - парень сглатывал, - ценю все эти моменты. Ты была моим ярким лучом солнца среди огромных завалин проблем и убийств. Среди детских воспоминаний. Ты вела меня туда, куда я и не держал путь, - слезы так же отчаянно бились из его глаз, как и из противоположных. - Я испортил твою жизнь. Разорвал ее на маленькие кусочки, и я понимаю твое решение. Со мной тебе сулит лишь отчаянная борьба, ведь я уже выбрал свой путь. Кровь и холод, вместо любви, тепла и жизнерадостности. Все это - моя участь. Я искренне не хочу тебя отпускать, Ада Форстерс, - девушка крепко зажмурила глаза, чтобы прояснить изображение. - Невидимая сильная рука сжимает мое сердце, когда я произношу все это. Но, - он схватился за грудь, сморщившись, - я отпущу. Живи своей жизнью, живи и радуйся каждому моменту, выйди замуж и роди чудных малюток. Только пообещай мне разлюбить меня. Далеко и надолго запереть меня в закоулках своей души, а ключ от этой дверцы выбросить далеко в бесконечно глубокий океан. Я люблю тебя, Ада Форстерс.