Сколько стоит корона (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна. Страница 18

-- Леди Харроу, -- произнес Дойл, входя первым и заводя за собой четверых мужчин в темных одеждах -- тени переодели свои обычные костюмы с масками и выглядели почти как обычная охрана, только телосложение их выдавало: гибкие и невысокие, как на подбор. -- Приношу вам свое извинение за вторжение, но мы вынуждены обыскать ваш дом на предмет запрещенных магических предметов.

Ее небольшой рот дернулся и побелел так явственно, что это было видно даже в желтом свете. Глаза блеснули.

-- Ваше внимание к моей персоне, милорд Дойл, настолько велико, -- сказала она медленно, -- что вызывает недоумение.

Дойл отвернулся и велел теням:

-- Осмотреть дом. Без разрушений и хамства, но максимально тщательно. Все подозрительное --ко мне, -- и только когда они рассредоточились по дому, повернулся к леди Харроу.

Сейчас она мало походила на ведьму: просто рассерженная и уставшая за день женщина, не слишком красивая. Возможно, Дойл убеждал себя в этом: ему хотелось бы, чтобы она оказалась обычной. Сейчас, глядя на нее, он не хотел даже думать о том, что будет делать, если тени что-нибудь найдут. Схватит ее за роскошные рыжие кудри, повалит на пол и прикажет связать? Будет пытать в красной камере? Отправит на костер?

При мысли об этом на языке стало горчить. Он ответил мягче, чем собирался и чем когда-либо отвечал подозреваемым:

-- Не переживайте, леди Харроу. Это необходимая мера.

Она подошла к столу, взяла колокольчик и позвонила дважды. Пришел слуга и, по ее приказу, принес еще свечей, разгоняя мрак. Она оперлась рукой о столик, коснулась пальцами вазы и спросила:

-- Вы всегда обыскиваете женщин, которые вас привлекают, милорд Дойл?

У него невольно дернулась щека. Ее слова прозвучали бы достаточно оскорбительно и даже вызывающе, если бы не были сказаны так спокойно.

-- Обратная зависимость, леди, -- отозвался он.

-- И могу я узнать, чем именно я... -- кажется, она колебалась, выбирая между "привлекла внимание" и "вызвала подозрение", но не сумела определиться и ничего не сказала.

Дойл осторожно переступил с ноги на ногу, оценивая ее сомнительное гостеприимство -- присесть она ему не предложила. Как глава королевской тайной службы в доме у подозреваемой он, конечно, мог бы позволить себе любую грубость и уж конечно мог бы потребовать себе стул. Но перед леди Харроу ему не хотелось выглядеть ни грубым, ни, тем более, слабым. Поэтому он постарался сместить весь вес на здоровую ногу и ответил на ее незаданный до конца вопрос:

-- В столице неспокойно, леди Харроу. Вчера...

Она вскинула голову и спросила:

-- Вы хотите сказать о том, что в вас стреляли?

Она снова не закончила мысль, но это было и не нужно -- Дойл отлично помнил, что она спасла его если и не от смерти, то от очень опасной раны.

-- Это только кусочек, звено длинной цепи. И пока я ее не увижу целиком, я не буду иметь право на пристрастность.

-- Присядем? -- она указала на низкую деревянную скамью с высокой спинкой и несколькими подушками.

Дойл отказываться не стал, тем более, что от стояния неподвижно больная нога начала ныть нещадно, и, покачнувшись, сел первым. Леди Харроу опустилась на другом краю, чинно сложив руки на коленях.

И почти сразу же сверху спустился один из теней, неся перед собой какой-то предмет, завернутый в грубый кусок холстины.

-- Что там?

-- Милорд, вам стоит взглянуть.

Дойл забрал предмет и развернул холстину. Тень снова вернулся к обыску наверху.

-- Как вы объясните это, леди Харроу? -- холодно спросил Дойл.

Он держал в руках ящичек, наполненный несколькими связками остро пахнущих высушенных трав. Дойл узнал горчину, зелен-цвет и лаванду.

-- Это мои травы, -- ответила женщина так, словно в ее доме нашли Святейшую книгу, а не ящик трав. -- Ничего волшебного в них нет -- обычные лекарства. Мой лекарь -- я говорила вам о нем -- дал мне их с собой в столицу.

-- Зачем? -- Дойл наклонился так, чтобы поймать ее взгляд.

-- В качестве лекарств, -- отрезала она.

Дойл снова перебрал связки. Он не хотел видеть этот проклятый ящик. Но видел -- и нужно было что-то с ним делать.

-- Леди Харроу, если бы я просто зашел к вам побеседовать, ваш ответ был бы удовлетворителен, а мой вопрос -- груб. Но я выполняю распоряжение короля. И от его имени требую объяснить мне назначение каждого из этих...

-- Веников? -- ее взгляд стал не просто злым, а разъяренным. Она властно переставила шкатулку с его колен на подушку и вытащила первый пучок -- горчину. -- Это, милорд, от жара и простуд. Это, -- на свет была извлечена зелен-трава, -- от ран и порезов. Это, -- лаванда, -- для спокойных снов. Возможно, вас это также касается, милорд? Могу сообщить, что плохо сплю.

Она произносила каждое слово с таким видом, словно давала пощечины. Глотнув воздуха, она продолжила как будто с наслаждением:

-- Эти цветы называются полыний и помогают при женских болях. А эта трава -- вам, милорд, она неизвестна -- дана моим лекарем на тот случай, если я пожелаю быть с мужчиной, но захочу избежать бремени.

Крышка ящичка со стуком захлопнулась. Дойл впился в ладонь короткими ногтями, но нашел в себе силы сказать:

-- Благодарю за пояснение.

Ящичек так и стоял на подушке -- и Дойлу казалось, что от него исходит не тяжеловатый травяной запах, а едкая отравляющая вонь. Он неосознанно опустил руку и коснулся рукояти меча.

-- Тот человек... -- проговорила леди Харроу, -- который стрелял в вас, вы же арестовали его?

-- Разумеется. Хотите за него заступиться?

-- Я хотела узнать о его судьбе, -- она отвернулась в сторону. Дойлу осталось смотреть на ее белую шею с рыжими завитками волос.

-- После допроса, когда он назовет имена своих сообщников, его судьбу будет решать король. Вероятно, его ждет казнь путем отрубания конечностей.

Шея покраснела.

-- Это чудовищно.

-- Предлагаете отпустить его на волю? Простите, но я не испытываю желания быть милосердным в отношении своего несостоявшегося убийцы и точно не стану просить за него перед королем.

Леди Харроу повернулась и легко встала со скамьи.

-- Чудовищно то, что из смерти делают потеху. Что бы ни сделал этот парень, он не заслуживает того, чтобы его убивали посреди рыночной площади под визг и хохот черни.

Дойл тоже поднялся и увидел, что у нее дрожат губы. Слишком сильно для человека, который просто рассуждает. Но откуда у хорошенькой вдовы старика-Харроу такие мысли? Что она видела? Дойл помнил -- она упоминала о войне. Остеррад прошел по землям Харроу дважды, а потом дважды по ним прошла освободительная армия Стении. Так легко было предположить, что она насмотрелась на то, что творили солдаты в деревнях и ни о чем не спрашивать. Но Дойл никогда бы не простил себе такого малодушия и бездумной мягкотелости, поэтому спросил:

-- Откуда у вас такие мысли?

-- Они тоже преступны?

Дойл молчал почти минуту, прежде чем ответил:

-- Нет. И вы не должны отвечать на этот мой вопрос -- он задан из любопытства и желания узнать вас.

-- И его задал милорд Дойл, а не глава тайной службы? -- губы леди Харроу дрогнула в намеке на улыбку.

Дойл кивнул.

Леди Харроу снова села на скамью и произнесла:

-- И милорду Дойлу я могу ответить...

Что именно она хотела сказать, Дойл не узнал -- сверху снова спустились тени, на этот раз вдвоем, с целым мешком.

-- Поставьте здесь и осмотрите подвал и людские, -- велел Дойл и, когда они снова остались вдвоем, раскрыл мешок.

-- Увы, -- леди Харроу тихо вздохнула, -- вернулся глава тайной службы, а при нем я говорить не могу.

Дойл бросил на нее быстрый взгляд, чтобы убедиться в том, что не ослышался -- это действительно была шутка. Добрая и, пожалуй, достаточно остроумная -- явно не из тех, которые обычно ему адресовали женщины.

-- Вы продолжите, когда мы снова останемся одни, -- сказал он и вытащил из мешка первый предмет.