Пустынная песня (ЛП) - Лёвенштейн Карола. Страница 98

Можно было легко забыть о том, что ты когда-либо существовал. Я ничего не видела и не слышала, не знала, сколько прошло времени и продолжала ли я двигаться или остановилась.

Я углубилась в воспоминания об Адаме, нашем детстве и счастливом времени, которое мы вместе проводили в дубраве, поддержке, которую он мне оказывал, о том, как сильно я в него влюбилась, хотя бабушка стерла все мои воспоминания о нем.

В памяти всплыли множество прекрасных и счастливых часов, которые мы провели на Килеандросе. Я вспомнила все до мельчайших подробностей.

Я понятия не имела, как долго уже размышляю и парю, но внезапно увидела под собой маленький, теплый огонёк.

Только сейчас, когда я снова могла ориентироваться в пространстве, я заметила, что все-таки довольно быстро продвигаюсь вперед, и свет становился больше.

Я снова прошептала имя Адама и почувствовала, как мне стало тепло, как по всему телу распространилось покалывание, и я начала улыбаться. Он должен быть где-то здесь. Свет был уже недалеко, и теперь я увидела, что он освещает неровную поверхность. Я спустилась ниже, сосредоточив внимание на земле. Затем я мягко приземлилась, и то, что я была здесь, казалось правильным.

— Адам? — прошептала я и подняла взгляд. Теплый свет парил над землёй, он был крошечным и теперь я увидела, что под ним кто-то стоит. Фигура показалась мне знакомой, я выпрямилась и подошла ближе.

В мягком свете я смутно различила черты лица Адама и не веря свои глазам, уставилась на него, будто всё ещё должна была убедиться в том, что это действительно произошло.

— Сельма? — вопросительный тон в голосе Адама вызвал во мне сильное волнение.

Я хотела и смеяться, и плакать одновременно, но с губ сорвался лишь слабый всхлип. Он подошел ко мне, как делал это уже множество раз и обнимая, утешил, пока я наслаждалась опьяняющим ощущением его близости.

Несмотря на то, что мы были в царстве мертвых, я внезапно почувствовала себя снова живой. Моя душа начала излечиваться, и ко мне вернулось счастье. На моих губах появилась улыбка. Я больше не была одинока, и это медленно просачивалось в мой рассудок. Все снова находилось на своих местах, все снова было правильно.

Целую вечность мы стояли прижавшись друг к другу, наслаждаясь счастьем снова быть вместе. Но через некоторое время я заметила, что что-то изменилось.

Моя физическая реакция на его прикосновения происходила только в голове, и по интенсивности была не такой, какой я её помнила.

Но в данный момент мне было все равно. Потому что я снова была с ним, и только это имело значение.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

— Не так сильно, как я тебя, — ответил он, и я услышала радостные нотки в его голосе.

— Ты знаешь, где мы? — спросила я и немного отодвинулась, чтобы изучить черты его лица в тусклом сиянии маленького огненного шара: его выдающийся подбородок, идеальную форму его полных губ и дугу, которую описывали его скулы. Он выглядел также, каким я помнила.

— Последнее, что я помню, это что меня укусил тот проклятый дракон, и что я пытался держаться, смотря тебе в глаза. В твоих глазах стояло такое отчаяние, что мне хотелось прогнать это чувство из них, — он, улыбаясь, изучал меня. — Теперь намного лучше. Я скучал по этому счастливому сиянию.

Он провел пальцем по моим губам, и я ненадолго закрыла глаза, чтобы почувствовать тусклое эхо воспоминаний, которые обычно вызывал этот жест.

— Значит, ты не знаешь, где мы сейчас находимся, — сказала я.

— Знаю, — мрачно ответил Адам. — Я совершенно точно знаю, где я. Укус дракона убил меня. Но мне интересно, что тут делаешь ты?

— Это очень долгая история, — сказала я.

— Поскольку мы в царстве мертвых, и время здесь не играет никакой роли, то ты можешь мне рассказать.

Он все еще бережно держал меня в объятьях и с нетерпением посмотрел мне в глаза.

Я вздохнула.

— Ну, хорошо, — сказала я и начала с атаки дракона Латориоса и как моя бабушка спасла тело Адама.

Затем рассказала про Нурию и наши поиски эликсира, с помощью которого я хотела спасти Адама. Не умолчала и о своих брате и сестре и о том, как события в Беларе накалились, и Алке пришлось раскрыть себя. Под конец я рассказала, как Алка убежав с эликсиром, ранила всех нас.

— И тогда я решила спуститься в царство мертвых, потому что не могу жить без тебя.

— Только не это! — сказал Адам, и я увидела, как в его глазах вспыхнул давно знакомый гнев.

— Я не хочу, чтобы ты погубила свою жизнь только потому, что меня больше нет рядом. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Но без тебя я не могу быть счастливой, — запротестовала я. — Я жила только ради того, чтобы тебя спасти. Я слышала, как ты просил о помощи, — тихо сказала я, и Адам внезапно умолк. — Это не было сном или иллюзией. Это был ты, разве нет?

Адам какое-то время молчал, затем кивнул.

— Между нами была связь. Я могла слышать и чувствовать тебя или что бы это там ни было, — настойчиво сказала я. — Если ты не хочешь быть со мной, то я уйду, но тогда скажи мне это прямо в лицо.

Адам так сжал губы, что они стали тонкой линией. Его глаза прямо-таки горели, а взгляд был полон гнева, любви и боли.

— Сельма, — измученно сказал он.

— Прогони меня, — сиплым голосом прошептала я. — Если не хочешь, чтобы я была рядом, тогда прогони меня.

— Я не могу просить тебя об этом, — сказал он, и в его красивых чертах лица читалось мучение. — Я люблю тебя, Сельма. Быть без тебя — это как бесконечное проклятье. Тьма сводит меня с ума, одиночество и беспокойство о тебе не дают покоя. Но я не могу требовать, чтобы ты ради меня пожертвовала своей жизнью. Это уж слишком.

— Для тебя мне ничего не жалко, — улыбнулась я.

— Нет, — решительно сказал Адам. — Возвращайся!

— Ни за что, — сказала я также решительно.

Пока мы молчали и сверкали друг на друга глазами, я внезапно заметила, что неподалеку находятся два маленьких огонька, которые быстро приближались.

— Кто там? — с беспокойством спросила я в темноту, в то время как рука Адама интуитивно крепче сжала мою талию, когда он почувствовал, что во мне просыпается страх.

— Сельма, — вопросительно произнес теплый голос, и во мне проснулись далекие воспоминания.

Этот голос каждый день читал мне сказку перед сном, этот голос нежно утешал меня и убаюкивал. Этот голос покинул меня, когда мне было всего четыре года.

— Мама? — глухо спросила я в темноту. Я совсем не думала о том, что встречу здесь маму.

— Сельма, — сказал голос, узнавший меня и не верящий в то, что я здесь, и теперь, при свете бледных световых шаров, я увидела две приближающиеся фигуры, которые крепко держались за руки.

И внезапно я оказалась напротив мамы, которая выглядела также, как и на фотографиях. Ее длинные, рыжие волосы мягко обрамляли узкое лицо, с которого на меня с любопытством смотрела пара серо-зеленых глаз. Возможно, в этот момент мы выглядели так похоже, что нас можно было бы спутать. Она улыбнулась, и у меня появилось такое ощущение, будто я смотрюсь в зеркало. В то же время я почувствовала утешение, как если бы рана наконец-то закрылась и излечилась. Я робко ответила на улыбку.

Однако она не колебалась, быстро заключив меня в объятья и крепко прижав к себе. Затем я заметила, что возле меня стоит кто-то ещё.

— Папа, — удивилась я и посмотрела в его улыбающееся лицо, которое так походило на лицо Леандро. Оттенок их темных волос был одинаковым. Затем и он заключил меня в объятья и с облегчением прошептал мое имя.

— Что ты здесь делаешь? — спросила мама.

Я тяжело вздохнула.

— Адама тяжело ранила Алка Бальтазар, его безжизненное тело лежит в Шёнефельде, а душа уже несколько месяцев находиться в царстве мертвых. Я пыталась его спасти и снова соединить тело и душу, но последний шанс упущен, а его смерть окончательно предрешена. Я люблю его и не могу без него жить, поэтому я здесь. Я хочу навсегда остаться с ним.

— Ты отказалась от своей жизни? — неодобрительно спросила мама.