Золото скифов - Колчина Нина. Страница 18

Огромные территории курганных памятников, попавшие в зоны строительства плотин, дорог, искусственных морей, требовали срочного расследования в связи с предстоящим уничтожением.

К так называемым «новостроечным» относились раскопки и близ хутора Драный — курган перекрывал русло Ингулецкого оросительного канала, сооружение которого подходило к концу. Заканчивались в этом году и раскопки.

Второй сезон Зимин работал как приглашенный археолог. «Открытый лист», дающий право на археологические исследования, был выдан не ему, а сотруднику Эрмитажа. Зимина это не смущало. Для него, как для ученого, преданного археологии, эти организационные штучки значения не имели. Хотя обидно, конечно, что написать статью по добытым материалам он не сможет. Да какая разница, в конце концов, чья фамилия будет значиться в научной публикации! Он безмерно благодарен своему товарищу из Эрмитажа за возможность копать такого исполина…

В центральной могиле не нашли ничего, кроме беспорядочно разбросанных костей скелета. Привлек внимание позвонок, в котором застрял наконечник стрелы. Он, видимо, и принес смерть какому-то скифскому царю. Зимин не сомневался, что захоронение царское. Много тому подтверждений, но прежде всего — высота кургана. Это огромный труд многих людей и признак истинно царской почести. Есть, правда, отступление от скифского погребального обряда: в боковой нише нашли скелет лишь одного коня, что совсем нехарактерно для царского захоронения. Никогда прежде Зимин не встречал такого нарушения скифских традиций. Может быть, это последнее распоряжение умирающего царя — похоронить рядом с ним только самого любимого… Все может быть! Теперь никогда не узнаешь. Зимин проникся вдруг сердечным, искренним расположением к хозяину кургана, решив, что симпатичный, видно, был мужик этот царь…

Вскоре Зимин испытал чувство истинного удовлетворения, увидев, как судьба наказала древних похитителей царского золота. Раскапывая грабительский лаз, обнаружили скелет человека. По расположению костей в грунте понятно, что жуткую свою смерть он встретил внезапно — скорее всего, его засыпало землей, когда грабители возвращались назад по прорытому ими коридору. «Так тебе и надо! Пес!» — в сердцах сказал Игорь.

Отец с интересом наблюдал за сыном. Сергею Матвеевичу даже показалось, что тот забыл свою Альбику — настолько увлекли раскопки кургана.

Однако, рассуждал Зимин, если «пес», как назвал грабителя Игорь, шел по направлению от могилы, то должен был нести в руках какую-то добычу! Стали аккуратно расчищать грунт вокруг кучки костей и наткнулись на первую находку — костяную чашу с остатками позолоты как снаружи, так и изнутри; необычной пологой формы, с толстым золотым ободом по краю и слегка отогнутыми ручками-кольцами.

Затаив дыхание, не обращая внимания на палящее солнце, все столпились вокруг Зимина, который держал на ладони варварскую миску. То, что она сработана из человеческого черепа, Зимин понял сразу. Так естественно потерявшая позолоту в местах, где ее касались губы, чаша наводила на мысль о тщетности усилий ученого перед лицом древности. Сколько ее ни изучай, никогда не постичь мироощущение человека другой эпохи! О чем, интересно, думал скифский царь, когда брал в руки эту чашу? Поил ли из нее своего ребенка?..

Зимин представил, как малыш пьет молоко из человеческого черепа и играет со скальпом врага, наматывая его волосы на ручонку… Картинка вполне реальная и, возможно, даже умиляла древнего скифа, если такое чувство было ему знакомо. Если… если… если…

Убрав находку в ящик, продолжили раскопку грабительского лаза и вскоре нашли россыпь небольших золотых пластиночек, так называемых «бляшек», которыми скифы расшивали праздничную одежду. Ткань давно истлела, нитки, которыми они пришивались, тоже, и десятки бляшек, с оттиснутыми на них изображениями зверей, в замечательной сохранности лежали в земле. Лоси, пантеры, олени, львы… динамичные, выразительные, рельефные. Встречались фигурки зверей с повернутой назад головой — излюбленный мотив в искусстве скифов Северного Причерноморья.

Уже перед заходом солнца в той же грабительской мине был найден сосуд, поставивший Зимина, археолога со стажем, в тупик. Золотая четырехручная ваза на подставке весила больше килограмма, но поражала маленькими для своего веса размерами — поместилась бы на мужской ладони. Аналогов ей нет ни в одном раскопанном кургане. Кверху сосуд сужался, а крутой бок украшала тонкая гравировка фриза со сценами охоты.

Ваза была необыкновенно хороша! Даже на глаз она казалась тяжелой, а визуальное сопоставление веса, размеров и довольно странных цельных ручек в количестве явно чрезмерном делало ее неуклюжесть абсолютно совершенной. Но откуда взялись эти четыре ручки? Что это за традиция такая? Скифская? Заимствованная? У кого? Нужно подумать… Сосуд имел серьезные повреждения: одна из ручек сильно помята; в верхней части от самого края до начала фриза — глубокая трещина.

Зимин понимал, что находка станет сенсацией, но далеко не всех волнует ее историческая и культурная ценность. Золото есть золото! Самых стойких вводило оно в искушение…

Собрав за ужином всех членов экспедиции, Зимин строго-настрого запретил болтать о золотых изделиях, найденных в кургане. Если слух о находках выйдет за пределы лагеря, среди местного населения и рабочих-мелиораторов начнется настоящая золотая лихорадка! Только полное соблюдение тайны о результате раскопок может гарантировать безопасность. Иначе… иначе за одну золотую вазу весом в кило с лишним могут и убить. «Да, да. Придут и убьют! — спокойно предупредил Зимин. — Бывало такое в истории археологии!»

Кроме того, он распорядился охранять ночью еще не вскрытые могилы. Знал, что ответственность за ценности, которая лежит полностью на нем, теперь лишит его сна. Скорее, скорее закончить раскопки и увезти в Москву драгоценные находки. Пусть полюбуются московские коллеги, прежде чем отправят ящики в Эрмитаж!..

Вскрытие боковой западной могилы никаких находок не дало. Ограблена она была полностью. Захоронение это, более позднее, чем центральное, не уходило на большую глубину, а плиты, сдвинутые грабителями, открыли доступ кислороду. В могиле истлело все, даже кости.

Воры не стали делать подкоп. Они просто нашли вход в дромос — коридор, ведущий внутрь кургана, разобрали каменный заклад из известняковых плит и прошли тем же путем, каким продвигалась похоронная процессия. На обратном пути и было потеряно зеркало. Лишь по этому единственному сохранившемуся из всей погребальной утвари предмету можно судить о том, что здесь была похоронена женщина — царица.

В древности зеркала делали из металла, лицевая сторона которого тщательно шлифовалась и полировалась до зеркального блеска. Находка в дромосе представляла собой массивный серебряный диск с толстой золотой обкладкой в виде жгута по самому краю окружности. Золотой жгут щедро украшали вставки красного янтаря, почти не тронутые окислительной коркой. Сильно поврежденной окислением оказалась длинная серебряная ручка с золотым шариком на конце. Позолота на обратной стороне диска достаточно сохранилась, чтобы разобрать рисунок, выполненный тонкой точечной гравировкой: Одиссей узнает переодетого в женское платье Ахилла — главного героя Троянской войны.

Зимин даже затаил дыхание, чтобы не спугнуть невозможную, нестерпимую красоту, сотворенную древним мастером…

К тому, что курган полон сюрпризов, Зимин приготовился после первой же находки, но никак не ожидал, что сюрпризы посыпятся как из рога изобилия!

Боковое восточное захоронение оказалось могилой ребенка лет шести-восьми, похороненного со всей пышностью царского погребального обряда — правда, не в отдельной усыпальнице, а рядом с отцом и матерью. С первого взгляда было понятно, что могила не ограблена. «Все на месте. Порядочек полный», — как в лихорадке шептал сам себе Зимин. Но самое поразительное то, что плотно пригнанные друг к другу известняковые плиты, с промазанными глиной швами, не пропускали грунтовые воды и в могильной яме вообще не оказалось земли!